Олег Таран: Массинисса. Из заложников – в цари. Столица мира и войны

Вступление

Конец III века до нашей эры, Северная Африка. Царь Массилии Гайя, правитель государства, подвластного Карфагену, везет в Столицу мира своего сына – царевича Массиниссу. Наследнику предстоит быть почетным заложником у пунийцев.

После череды приключений царь и царевич добрались до Карфагена. Однако Гайя обеспокоен впечатлением, оказанным на сына величественным мегаполисом, который недаром назвали Столицей мира.

Глава 1. Расставание

– Знакомься, царевич! Это Столица мира, величественный Карфаген, который славится не только своей красотой, но и богатством, и силой! – торжественно возвестил Канми, обращаясь к Массиниссе.

Он незаметно подмигнул начальнику стражи Ютпану, и тот, поняв замысел сенатора, переместился к царю, заведя с ним отвлеченный разговор. Магонид же перебрался поближе к восхищенному царевичу и принялся рассказывать о величине и прочности стен, о том, что в них располагаются казармы для многочисленного гарнизона города и стойла для боевых слонов.

– Тебе все это предстоит увидеть, и ты, Массинисса, еще будешь гордиться тем, что тебе посчастливилось сюда попасть! – заявил сенатор.

– Наверное, я так бы и сделал, если бы попал сюда по доброй воле, – усмехнулся царевич.

Эта усмешка не понравилась Канми. Он тут же поспешил возразить:

– Неважно, кем ты сюда придешь! Важно то, кем ты отсюда выйдешь! Карфаген – это город больших возможностей, царевич! Не забывай об этом! Слышал ли ты о полководце по имени Махарбал?

Массинисса отрицательно покачал головой.

– Ну еще бы! Кто бы тебе рассказал об успехах массесильского парня, который из простого воина вырос до командира всей конницы у Баркидов в Испании? Его имя там враги произносят со страхом, а друзья – с гордостью!

Царевич заинтересованно спросил:

– Ты расскажешь мне, как он этого добился, сенатор?

– Разумеется, мой юный друг. Ну а сейчас нам пора… Нас ждет лучший город земли!

Канми посмотрел на Анибу:

– Купец, дальше твой караван сопроводят мои люди. Надеюсь, они это сделают не хуже наших друзей-массилов.

Купец из Утики заметно погрустнел: он слишком хорошо знал, насколько дороже ему обойдется охрана людьми Магонида. Но возражать не стал – зачем портить отношения с сенатором Карфагена?

– Благодарю тебя за эту милость и честь, уважаемый Канми, – низко склонил голову торговец и, тепло попрощавшись с царем и Массиниссой, отправился к каравану отдавать указания.

Царевич грустно посмотрел ему вслед. Как-то привык он к этому хитрому, но в общем-то не подлому человеку. Он стал частью его жизни, с которой были связаны путешествия по родной стране, интересные приключения, приятные воспоминания. Глядя ему в спину, Массинисса вдруг остро почувствовал, что все для него изменится, как только он пересечет эти красивые, величественные, но вдруг показавшиеся ему очень враждебными стены. На миг им овладел страх, и даже липкий противный пот выступил на лбу, увлажнились ладони.

Массинисса стал искать глазами отца, которого старательно прикрывал от него Канми. И вдруг встретил взгляд Оксинты – спокойный, уверенный, ободряющий. Да, они еще не были друзьями, но этот парень из мятежного Чамугади уже не был для него и врагом. Теперь им предстоит вместе жить на чужбине и надеяться только друг на друга. Оксинта чуть улыбнулся Массиниссе и ободряюще подмигнул: мол, не робей, я с тобой!

«Неужели он понял, что я испугался?! – вдруг устыдился своей минутной слабости царевич. – Нельзя никому показывать свой страх!»

Приободрившись, он смахнул со лба легкую испарину и, вытерев о гриву Эльта взмокшие ладони, сказал:

– Давайте уже отправимся в путь!

– Мне нравится твое нетерпение, царевич, – обрадованно улыбнулся Магонид. – Сейчас мы кое-что решим с твоим отцом и поедем.

Канми повернулся к Гайе:

– Царю Массилии необязательно брать с собой в дружественный город всех своих славных воинов, достаточно личной охраны. Остальные могут подождать повелителя здесь. – Сказано это было не в форме приказа, но тоном, не допускавшим возражений.

Массинисса увидел растерянное лицо отца, который покорно кивнул и отправился к своей сотне отдавать распоряжения. Затем ближняя десятка вернулась с ним, а остальные нумидийцы отъехали в сторону от дороги и стали располагаться на отдых. Караван, сопровождаемый частью людей Магонида, двинулся в обход Карфагена на Утику.

Несмотря на недовольный взгляд Канми, Бодешмун приблизился к Массиниссе и поехал рядом с ним. На душе у царевича стало намного легче. Магонид пару раз собирался что-то сказать, но, наталкиваясь на мрачный взгляд телохранителя, не решался.

Заметив это, Массинисса произнес:

– Сенатор, если что-то хотите сказать, говорите. Мой учитель все равно не понимает по-пунически.

Но Канми промолчал.

Обернувшись и увидев, что на них никто не смотрит, царевич быстро сунул в руку Бодешмуна один из своих кошелей с деньгами:

– Мой дорогой учитель, прошу тебя: позаботься о семье Массиниссы! Сделай это для меня!

Тот недоуменно поднял брови, но быстро сообразил, для чего это может быть нужно. Телохранитель с доброй улыбкой и гордостью посмотрел на Массиниссу:

– Как быстро ты мудреешь, мой мальчик!..

Дальнейший путь они проделали в напряженном молчании, пока не остановились у окованных железом огромных Нумидийских ворот города Карфагена. Тяжелые двери тут же распахнулись, и Массинисса увидел несколько рядов воинов в доспехах, вооруженных длинными щитами и копьями.

– Почему их так много? – поинтересовался царевич.

– Не волнуйся, это почетный караул. Знак уважения к прибывшим гостям города, – поспешил успокоить Канми.

В это время Ютпан выехал вперед, к нему приблизился его помощник Лакумакес. Он тихонько доложил начальнику обо всех происшествиях и предпринятых мерах. Ютпан кивнул и вернулся к гостям.

Невысокий, но шустрый Лакумакес был очень исполнительным, уважительным и старательным помощником. У него был всего лишь один недостаток, зато очень существенный: парень был из семейства Магонидов, и назначил его в городскую стражу не кто иной, как Канми. Это был дополнительный повод для недовольства Ютпана Магонидами. Он понимал, что кроме доносительства Лакумакес может претендовать на его место в случае малейшей оплошности начальника, поэтому ошибок старался не допускать. А вот по службе к магонидскому ставленнику претензий не было: он знал, что ему было положено знать, и выполнял то, что должен выполнять. Не больше, но и не меньше.

Подъехав к нумидийцам, Ютпан изобразил на лице легкое смущение и, обратившись к Гайе, виноватым тоном произнес:

– Извини, дорогой царь, но в Карфагене, как ты помнишь, такие порядки. Никто из чужестранцев не имеет права передвигаться здесь с оружием, за исключением царственных особ!

Гайя кивнул, и воины ближней десятки уже привычно подъехали к небольшой комнате с крепкими бронзовыми дверями, где стояла охрана. Подошли местные прислужники, которые стали принимать из рук нумидийцев сумки с дротиками и мечи. Бронзовые двери открыли, и внутри оказались многочисленные полки, где уже лежали чьи-то копья, боевые топоры и многое другое. При воинах ближней десятки остались только их кинжалы.

Увидев вопросительный взгляд Оксинты, Массинисса все понял и, подъехав к Ютпану, спросил:

– Зачем разоружаться моему телохранителю? Может, вы оставите ему его оружие?

– Нет, царевич! Правила для всех одни! – громко, с металлом в голосе проговорил начальник стражи. И, чуть наклонившись к царевичу, шепотом добавил: – Потом все решим, не переживай.

Массинисса кивнул и глазами показал Оксинте на бронзовые двери. Тот разоружился. Двери с громким шумом закрыли. Воины городской стражи, которые сопровождали нумидийцев вместе с Ютпаном, остались у ворот, а их начальник собрался следовать с Канми, Гайей, Массиниссой и ближней десяткой в сенат Карфагена.

– Благодарю тебя, начальник стражи, но дорогу к сенату я хорошо помню. И моих людей для сопровождения наших гостей вполне хватит, – обратился к Ютпану сенатор.

– Я могу оставить за себя помощника… – начал говорить Ютпан, который словно чего-то опасался и очень хотел сопроводить Гайю.

– Твой помощник не так хорошо справляется с обязанностями начальника стражи, – пресек его попытку Канми. – Во всяком случае, пока. У человека, отвечающего за безопасность Столицы мира, всегда много дел, не правда ли?..

Ютпан расстроенно кивнул и как-то виновато поглядел на Гайю.

Гайя сказал:

– Не переживай, друг, на обратном пути я к тебе заеду!

– Буду ждать! – с готовностью откликнулся тот.

Пока они ехали по многолюдным улицам, Массинисса разглядывал огромные многоэтажные дома и великолепные дворцы, сады с фонтанами и людей, одетых в самые разные одеяния. Тут были не только жители Африки, но и уроженцы Испании и Галлии, представители востока и далеких северных степей. На улицах стоял многоголосый говор на самых разных языках.

Бодешмун, ехавший рядом, воспользовался тем, что Магонид отъехал подальше, и сказал:

– Сынок, ты только не забывай, что ты нумидиец, сын Большой степи! Да, город этот, конечно, красивый. Но когда ты узнаешь всю его изнанку и все его мерзости, про эти красоты уже и не вспомнишь!

Наставник словно вылил на него кувшин холодной воды в жаркий день. Массинисса даже остановился и спросил:

– О чем ты, уважаемый Бодешмун?

– О том, чтобы ты не поддавался на все эти прелести! Царь очень обеспокоен твоим восхищением Карфагеном. Он опасается, что ты забыл все, что мы говорили тебе по дороге сюда.

– Поспешим, дорогой царевич! Заседание в сенате уже началось, – подъехав к ним, поторопил Канми и неприязненно поглядел на Бодешмуна.

Тот ответил ему таким же мрачным взглядом.

* * *

В сенате Карфагена царило оживление, вызванное словами Бисальта Баркида:

– Ну что, уважаемые Магониды! Нам сообщили, что ваш Канми уже ведет сюда массильского щенка вместе с его хитромудрым отцом. Скоро увидим, могут ли угрожать могуществу Карфагена эти люди, которых вы так опасались.

По рядам других семейств пошли смешки и ропот; представители Магонидов хранили молчание, лишь неприязненно поглядывали на первого суффета.

Видя это, второй суффет, Абдешмун Ганонид, примирительно произнес:

– Уважаемый Бисальт, было бы прекрасно, если бы ты сохранил свое прекрасное красноречие для общения с нумидийцами, а не задирал уважаемую карфагенскую семью.

Баркид недовольно хмыкнул, но промолчал. Ропот в зале стих. Все поглядывали на двери.

Вот они распахнулись, и сенатский слуга возвестил:

– Сенатор Канми Магонид и наследник Массильского царства царевич Массинисса!

Причина, по которой Массинисса оказался в зале совещаний сената без отца, была следующая.

Едва Канми и нумидийцы вошли в здание, Магонид, будто бы вспомнив это только сейчас, неожиданно произнес:

– Уважаемый царь, прошу простить меня, но я получил указание: первым ввести в зал царевича. Во-первых, все сенаторы его заждались, а во-вторых, он начнет в Карфагене самостоятельную жизнь, и лучше будет, если сделает это прямо сейчас, не входя в нее под ручку с отцом.

Бодешмун чуть слышно выругался, поняв задумку пунийца. Наследнику не полагалось входить куда-либо впереди своего отца, это было завуалированное оскорбление царя.

– Так не пойдет! – начал было и Массинисса, которому стало обидно за родителя.

Но Гайя спокойно произнес:

– Массинисса, невежливо отказывать хозяевам, находясь в их доме. Не стоит начинать здешнюю жизнь с ссоры.

– Очень мудрые слова, царь Гайя! Спасибо тебе за понимание.

Канми подхватил Массиниссу за локоть и потянул к дверям зала совещаний. Сунувшегося было за ним Оксинту не пустили стражники у дверей, а Магонид ему сказал: