– Юноша, когда ты станешь царем или хотя бы царевичем, тогда сенат Карфагена примет и тебя. А пока стой здесь вместе с остальными!

Оксинта был готов разбросать стражников, которые выглядели явно слабее его и меньше ростом, но услышал сзади голос царя:

– Оксинта! Не переживай, ничего плохого с царевичем не случится, он им живой нужен. Отойди в сторону!

Телохранитель повиновался, бросив на Канми злой взгляд.

– И снова поражаюсь твоей мудрости! – теперь уже явно издевательски произнес Канми.

Однако, услышав грозный ропот воинов-нумидийцев ближней десятки, явно недовольных происходящим, он поторопился вместе с царевичем пройти в зал совещаний.

Когда Массинисса оказался в этом великолепном зале с мраморным полом и украшенными мозаикой стенами и потолком, он в первую очередь невольно с восхищением оглядел это величественное помещение и лишь затем обратил внимание на множество богато одетых мужчин, восседавших здесь на скамьях и бесцеремонно разглядывавших его.

– Уважаемый Канми, ты выступишь переводчиком этого щенка? А то он, наверное, только по-нумидийски может лаять? – поинтересовался Бисальт, снисходительно поглядывая на царевича.

Магонид покраснел и испуганно покосился на Массиниссу, который тут же ответил по-пунически:

– Щенок может лаять и по-пунически. Причем, надеюсь, так, что даже уважаемый суффет сможет его понять. И если суффету угодно сравнивать наследника союзного Карфагену государства с животным, то было бы лучше называть меня не щенком, а львенком, ведь мой отец, царь Гайя, идет в бой под знаменем с изображением льва!

По залу прошел удивленный гул – сенаторы восхищались не только правильным произношением Массиниссы, но и вежливой дерзостью ответа, на который пораженный Бисальт не сразу нашел что сказать.

Сидевший рядом с ним на втором суффетском кресле Абдешмун чуть слышно прошептал:

– Да-а, это не его мямля братец! Не зря Гайя так не хотел нам его отдавать. Дорогой Бисальт, попрошу тебя: не говори пока больше ничего. Не надо с первых дней пребывания в Карфагене делать его нашим врагом!

Затем Ганонид громко возвестил:

– Ты не так все понял, царевич! Уважаемый суффет Бисальт имел в виду, что в нашем городе тебе предстоит вырасти из сегодняшнего юноши в зрелого мужчину, как твой отец. И очень хорошо, что ты уже освоил пунический язык, который громко звучит на всех берегах Средиземного моря: так тебе будет легче познакомиться с историей славного Карфагена, о которой тебе поведает наш архивариус. Он немедленно покажет тебе интересные артефакты, которые хранятся в комнате трофеев сената.

Абдешмун хлопнул в ладоши. Из незаметной боковой двери появился сухенький старичок, одетый в темную тунику, с толстой серебряной цепью на шее, к которой был прикреплен символ сената.

– Не каждому выпадает такая возможность, но ты, Массинисса, почетный гость нашего города, и сенат удостаивает тебя этой чести! Отправляйся с этим человеком, послушай его интересные рассказы, а мы пока побеседуем с твоим отцом. Затем Канми проводит тебя к дому, где ты будешь проживать. Иди! – Магонид слегка подтолкнул его к старику.

Массинисса чуть замешкался и сказал:

– Я не попрощался с отцом…

– Успеешь, не переживай! – прошептал ему Канми.

Старик провел Массиниссу узким длинным ходом в один из коридоров сената, и они пришли к большой комнате, вход в которую охраняли стражники.

Один из них грубовато спросил архивариуса, кивнув на Массиниссу:

– А этот дикарь зачем здесь?

– Прикуси язык, воин! Это почетный гость Карфагена! – проговорил старик, опасливо посмотрев на Массиниссу.

– Чувствуется, что буквально все здесь мне очень рады, – произнес по-пунически Массинисса, в упор глядя на стражника.

Тот смутился и отвел глаза в сторону.

Старик провел царевича в большую комнату со множеством стеллажей и полок, уставленных разными видами оружия и доспехов, горами свитков и пергаментов, глиняных табличек и камней с вырезанными письменами. Архивариус принялся рассказывать об истории Карфагена, причем многое из того, что он говорил, Массиниссе было известно, только выглядело не так героически, как со слов пунийца.

Тем временем в зал совещаний пригласили Гайю. Войдя туда и не увидев сына, он растерянно стал оглядываться, даже зачем-то пробежался взглядом по рядам сенаторов, что не ускользнуло от внимания суффетов.

– Не волнуйся, царь! Твой сын еще не стал сенатором Карфагена и вряд ли им когда-нибудь станет, – пошутил Бисальт под дружный смех собравшихся. – Твой львенок знакомится с историей нашего города, в котором ему предстоит жить. Хорошо, что ты так быстро привез его, а то многие здесь стали сомневаться в том, хочет ли Массилия сохранить союзнические отношения с Карфагеном и готов ли царь Гайя досконально выполнять наши договоренности. Тут даже войско готовились собирать.

Магонид, подошедший к царю, перевел речь Бисальта. Гайя вздохнул. В другое время он не оставил бы без ответа эти дерзкие слова суффета – и будь что будет. Но сейчас ему приходилось думать о Массиниссе, и царь сдержался.

– Массилия выполняет все свои обязательства – и в части дани, и в части предоставления воинов. Я думаю, у уважаемого Абдешмуна нет повода для недовольства нами, – намеренно обращаясь к другому, более благожелательному суффету, сказал он.

Канми перевел.

– Да, – быстро кивнул Ганонид. – Цирта выполняет все, о чем мы условились. Но насчет задержки приезда царевича уважаемый Бисальт прав. Мы действительно беспокоились.

– Я показал ему страну, которой ему предстоит править после меня. Это нас немного задержало.

– Что ж, посмотреть на то, чего он никогда, быть может, больше не увидит, познавательно, – мрачно произнес Бисальт.

– Первый суффет сказал, что это познавательно, – кратко перевел его слова Канми и выразительно посмотрел на Баркида.

Абдешмун понял, что лучше завершать прием, и произнес:

– Наши лазутчики сообщили, что в Массилии неспокойно. Речь идет о южной границе, городе Капса. Туда подтягиваются племена гарамантов, возможно нападение. Гайя, тебе надлежит немедленно отправляться туда и либо удержать этих пустынных дикарей от нападения, либо преподать им хороший урок. Если нужно, Карфаген готов предоставить свои войска, чтобы помочь союзнику.

– Благодарю, уважаемый суффет, мы справимся сами, – слишком торопливо произнес Гайя.

Сенаторы стали понимающе усмехаться. Все в зале знали об опасениях царя Массилии, что пунийцы, добравшись до Золотого города, могут уже не уйти оттуда, и тогда все сокровища Капсы достанутся Карфагену.

– Полагаю, с царевичем ты простился, так что не мешкай, отправляйся в путь, – быстро произнес Бисальт. Выглядело это так, словно он отправлял слугу с поручением.

Впрочем, Гайя и сам хотел поскорее уйти из этого неприятного для него места, пока ему не навязали карфагенскую военную помощь. Чуть склонив голову, он стремительно вышел из зала.

– Нам лучше скорее покинуть Карфаген, – сказал он ближней десятке, и все пошли к лошадям.

– Но мы же не простились с Массиниссой! – оставшись на месте, бросил им вслед Бодешмун.

Рядом с ним стоял Оксинта, который тоже не понимал, что ему делать.

– Ты жди царевича! – велел мулату Гайя и, посмотрев на Бодешмуна, приказал: – Иди за мной! Я тебе потом все объясню!

Учитель Массиниссы нехотя повиновался.

* * *

Царевич, вполуха слушая занудную речь архивариуса, изредка перебирал что-то из артефактов. Мысли его были сейчас не здесь, а в зале совещания. «Дадут ли мне пунийцы попрощаться с отцом? Как же сильно они нас не любят, называя при этом союзниками! А некоторые даже не скрывают своего презрения». Он вспомнил самодовольное лицо Бисальта, и кулаки его невольно сжались.

И тут среди трофеев Массинисса увидел богато украшенный нумидийский царский шлем. Взяв его в руки, царевич поинтересовался:

– А это чей?..

– Вашего массильского царя Наргаваса, – довольным тоном произнес архивариус. – Наша конница внезапно ночью напала на его лагерь, он бежал на коне буквально голым, бросив в своем шатре наложницу, одежду, доспехи и оружие.

Увидев, как багровеет от злости лицо Массиниссы, старик торопливо добавил:

– Только это было еще тогда, когда Наргавас во время Восстания наемников воевал против нас! Он ведь поначалу выступил на стороне бунтовщиков. Но хвала богам – они наставили его на путь истинный. Ваш прежний царь вовремя отвернулся от мятежников и встал на правильную сторону.

Царевич аккуратно положил шлем на место, провел ладонью по его оперению и взглянул в окно, закрытое ажурной металлической решеткой. Он увидел во дворе сената отца и ближнюю десятку. Быстро вскочив на коней, они отъехали от здания.

– Отец! Мы ведь даже не попрощались! – воскликнул Массинисса.

И, оттолкнув в сторону пытавшегося его не пустить архивариуса, царевич бросился искать выход из сената. Он потерял много времени на это дело, быстро вскочил на Эльта, но затем долго не мог нормально проехать по многолюдным улицам города. Когда же Массинисса оказался у Нумидийских ворот, массилы уже покинули город.

– Откройте ворота! Я не попрощался с отцом! – закричал царевич.

– Ворота открываются только с разрешения начальника стражи, а он уехал, и когда будет – неизвестно, – равнодушно отозвался один из стражников.

Массинисса взглянул на высокие привратные башни и, спешившись, подбежал к одной из них. Охранявший вход в нее стражник преградил ему путь копьем. Царевич уже хотел отшвырнуть его и поднял руку, на которой вдруг сверкнул браслет Ютпана.

– Прости, господин! – тут же убрал копье воин.

«Потребовать открыть ворота, показав браслет? Нет, вдруг это навредит Ютпану. Приберегу его подарок на крайний случай», – решил царевич и бегом бросился вверх по узким ступенькам башни.

На площадке его хотел задержать дозорный, но, увидев браслет, поклонился и сдвинулся в сторону. Подбежав к зубцам башни, Массинисса увидел отъезжающую ближнюю десятку и царя.

– Отец! – крикнул он.

Гайя удивленно обернулся. Затем подъехал ближе к башне.

– Прощай, отец! До встречи! – прокричал Массинисса.

– Прощай, сын! Тебя в скором времени навестит Бодешмун, но, когда точно, сказать пока не могу.

– Буду ждать. Береги себя! И не переживай за меня, я все помню, все твои слова!

– Хорошо, сынок, – успокоившись, проговорил царь и помахал сыну рукой. Затем, повернув коня, он помчался догонять ближнюю десятку.

Массинисса вдруг почему-то почувствовал, что видит отца в последний раз, и у него тревожно сжалось сердце. Он спустился с башни вниз и с тоской посмотрел на запертые ворота. «Вот и начинается новая жизнь!»

– Царевич, одному ходить по Карфагену небезопасно. Не всем известно, что ты почетный гость нашего города, – вдруг услышал он за спиной сердитый голос.

Глава 2. В доме Зевксиса

Массинисса обернулся и увидел нескольких всадников: Канми Магонида с сердитым лицом, нахмуренного Оксинту, державшего под уздцы двух лошадей с большой поклажей – вещами Массиниссы, и раскрасневшегося незнакомого толстяка.

– Я не думал, что сенат так поспешит отправить моего отца обратно, что даже не даст мне возможности с ним попрощаться, – сказал с упреком царевич.

– Гараманты угрожают вашей Капсе. Мы предупредили об этом царя Массилии, и он немедленно отправился в поход, – пояснил Канми. – Так что сенат здесь ни при чем. Печально, что ты не дослушал очень интересный рассказ нашего архивариуса, но твой брат Мисаген тоже так поступил. Очень надеюсь, что во всем остальном ты не будешь на него походить. Знакомься! – Магонид повернулся к толстяку. – Это хозяин дома, где ты и твой телохранитель будете жить. Его зовут Зевксис, он уважаемый в городе торговец.

Зевксис чуть кивнул головой, Массинисса ответил таким же кивком. Затем он щелкнул пальцами, и верный Эльт, оставленный им у ворот, тут же подбежал к нему.