Взобравшись на коня, царевич проговорил:

– Что ж, едем смотреть мое новое жилище!

Толстяк как-то встревоженно посмотрел на Канми, но тот взглядом успокоил его: мол, не переживай.

Они приблизились к большому трехэтажному дворцу, утопавшему в зелени, огороженному высоким каменным забором. Проехали внутрь территории через главные ворота, которые им открыли поклонившиеся прислужники. У ворот стояли стражники, приветствовавшие приехавших склоненными головами.

Оглядывая огромный особняк Зевксиса, царевич невольно восхитился: дом этого купца был почти таким же, как царский дворец в Цирте. Но, к удивлению Массиниссы, они поехали не к этому дому, а свернули по дорожке в сторону, где сад разделяла еще одна ограда, с маленькими воротами. Проехали их и в конце концов выбрались к небольшому одноэтажному строению – гостевому дому. Рядом с ним была устроена конюшня, а во дворе находились бассейн и тренировочная площадка.

Возле дома всадников встречали трое слуг.

Один из них – пожилой раб-ливиец с лицом, испещренным множеством морщин, и мешками под глазами. Судя по всему, это был большой поклонник вина, но сегодня он был трезв и смотрел на все, что его окружало, добрым и каким-то немного удивленным взглядом. Его туника была довольно старой, застиранной, но аккуратно подшитой. На шее у мужчины был рабский ошейник с его именем и именем его хозяина.

Рядом с ним стояла пухленькая, невысокая, темнокожая мавретанка с длинными густыми черными волосами. Она была одета в свою национальную одежду – просторную тунику с широкой синей каймой, скрывавшую ее полноту. Девушка крайне заинтересованно поглядывала на Массиниссу, сразу угадав в нем по дорогому одеянию царевича. Но при этом она бросала взоры и на высокого крепкого Оксинту, явно приглянувшегося ей. Тот тоже ответил девушке заинтересованным взглядом.

Третьей была высокая, стройная, чуть смугловатая нумидийка. Ее туника плотно облегала изящную фигуру, при этом один пояс подчеркивал высокую грудь девушки, акцентируя на ней внимание, а второй утягивал ее тонкую талию и привлекал взгляд к округлым бедрам. Волосы у нее были недлинные и кудрявые, перехваченные у лба яркой лентой.

– Интересно, откуда она? – чуть слышно прошептал Оксинте Массинисса.

– Моя землячка, из Чамугади, – уверенно ответил тот. И, поймав удивленный взгляд царевича, пояснил: – У нее на ленте орнамент, это узоры нашего рода.

Спешившийся Зевксис стал представлять людей, которые должны были прислуживать царевичу. Положив руку на плечо мужчины, он сказал:

– Мульпиллес – раб по уходу за лошадьми и заодно уборщик территории. Есть у него небольшая слабость: он любит вино, причем не разбавленное водой. Но он борется с этой напастью и должен ее победить.

Последние слова Зевксис произнес с особым смыслом и даже угрозой. Раб, покорно глянув на него, торопливо закивал.

– Давно отправил бы его на каменоломни, но он хорошо умеет ладить с лошадьми и даже знает, как их лечить. Так что, я думаю, он будет тебе полезен, царевич.

Массинисса согласно кивнул.

Зевксис по-хозяйски обхватил за талию мавретанку, и та, игриво поводя глазами, охотно прижалась к нему. Хозяин дома представил:

– Красотка Юба! Как вы уже, наверное, поняли по ее одежде, она из Мавретании. Служанка по уборке дома.

– Хозяин, переведите царевичу, что я могу убирать его комнату не только днем, но и ночью, – тут же добавила мавретанка.

При этом она так игриво засмеялась, сверкая белоснежными зубами, что Массинисса невольно заулыбался вместе с нею, поняв откровенный намек.

– Похвальное трудолюбие, – по-хозяйски проведя рукой по округлостям служанки, пошутил Зевксис.

Он перешел к нумидийке.

– Мы позаботились, чтобы царевич на первых порах не скучал по своей нумидийской кухне. Это Сотера, она кухарка.

Он попытался приобнять девушку, однако та чуть отстранилась.

– И большая упрямица. Правда, готовит вкусно любые блюда. В общем, эти трое будут тебе прислуживать. Не устроит их работа – скажи. Заменим.

Массиниссе почему-то понравилось, что кухарка-нумидийка так откровенно выражала непокорность торговцу. Он не очень хорошо успел разглядеть ее, потому что Зевксис тут же повел их смотреть гостевой дом.

Они вошли со стороны бассейна в большую комнату. Здесь находились широкое ложе, небольшой стол и лавка для возлежания во время приема пищи, разного размера сундуки, закрывающиеся на замки, и даже ванная у стены. Эта была комната царевича, из которой вторая дверь вела в небольшое помещение для его телохранителя, где одновременно хранилась и кухонная утварь. Дальше располагались сама кухня и продуктовый склад. Рядом со складом находилась совсем небольшая комнатка для прислужницы и кухарки. Мульпиллес жил при конюшне, в маленьком закутке, отгороженном от животных. В его обязанности также входило приглядывать за маленькой дверцей в каменной стене. Она вела на улицу, и через нее Массинисса мог выходить гулять, чтобы не делать большой крюк через сад Зевксиса.

В общем-то комната оказалась гораздо больше той, что была у Массиниссы во дворце в Цирте, и она ему сразу понравилась. А еще ему польстило, что теперь у него есть не только телохранитель, но и слуги. Конечно, они не принадлежали ему, но должны были выполнять его приказы.

– Располагайтесь, царевич! – радушно предложил Зевксис и, встретившись глазами с Канми, прочитал в них немой приказ. – Я, пожалуй, вас оставлю. – С этими словами хозяин дома быстро покинул своих гостей.

Магонид так же строго глянул на слуг и велел им уйти. Затем посмотрел на Оксинту.

– Говори, Канми, – разрешил Массинисса, – Оксинта не понимает по-пунически.

– Хочу сказать о ряде правил, которые необходимы для твоей безопасности, царевич, – начал говорить Канми. – Постарайся без нужды не покидать этот дом, потому что в городе может быть небезопасно. Особенно не рекомендую выходить ночью: темная пора суток – это неофициально разрешенное время для промысла городских воров и грабителей. Как я уже говорил, о том, что ты почетный гость Карфагена, здесь знают не все, да и ночью грабителям это будет глубоко безразлично. Так что, я надеюсь, впредь мы обойдемся без мальчишеских выходок, таких, как сегодня?

Массинисса кивнул.

– Рамона, хозяйка дома, жена Зевксиса, – молодая женщина. Она иногда собирает в их доме местную молодежь. Думаю, тебе не помешало бы принять ее приглашение. Если такое последует, разумеется. Далее. Постарайся сделать так, чтобы Зевксис получал плату за то, что ты здесь проживаешь, вовремя. Ее задержка хозяина дома, конечно же, не разорит, но это неблагоприятно скажется на том, как сенат будет относиться к тебе и к Массилии. В Карфагене не любят должников!

– Я учту это, Канми! – чувствуя, как в нем накапливается раздражение из-за поучительного тона сенатора, сказал царевич.

– Тебе назначен учитель. По-пунически ты говоришь неплохо, но дополнительные науки и навыки тебе не помешают.

– Это хорошо, – кивнул Массинисса.

Ему уже не терпелось остаться одному в этой большой комнате, избавившись от надоедливого пунийца. Однако тот словно испытывал его терпение.

– И самое главное! Что бы ни произошло, какой бы ни была причина, ты не должен без официального письменного разрешения сената покидать пределы Карфагена! Твое отсутствие здесь будет означать объявление войны Массилии! Помни об этом!

– А почему ты мне об этом так особо напоминаешь? – раздраженно спросил царевич.

– А потому, что это уже пытался сделать твой брат Мисаген. К счастью, я вовремя его поймал и вернул на место. А мог бы и не успеть!.. Не повторяй его ошибок, Массинисса, – сказал перед уходом Магонид, дружески потрепав царевича по плечу.

Тот призадумался над словами пунийца.

* * *

Когда Канми и Зевксис выехали из сада на дорожку, которая вела от хозяйского дома к главным воротам, сенатор жестом велел своим людям чуть отстать и, повернувшись к торговцу, поинтересовался:

– Я надеюсь, что ты помнишь, кто тебе организовал такой хороший доход? Мало того, что ты не будешь платить налоги, так еще и этот нумидиец будет содержаться за счет его царства. И счет этот немаленький!

– Я все помню, уважаемый Канми! Все наши договоренности в силе! Твоя половина от этой суммы будет доставлена тебе по истечении месяца.

– Это хорошо, Зевксис! Не забывай об этом и не задерживай оплату. Я не себе в сундуки эти деньги складываю. У меня слишком много расходов на безопасность Карфагена, а также на то, чтобы протолкнуть тебя в сенат.

– Неужели получится, уважаемый Канми?!

Торговец, волнуясь, облизал языком пересохшие губы. Магонид очень не любил эту глупую привычку своего недалекого родственника. Уже не первый год он обещал ему место сенатора, получал под это определенные суммы, тратил на свои нужды, а Зевксису говорил, что пока не получается. Тот верил и платил: деваться ему было некуда – других влиятельных покровителей в Карфагене у купца не было.

– Пока не получается. Но надежды не теряй, не так много в Карфагене уважаемых горожан, которые смогли осилить строительство трехэтажного дворца. Когда-нибудь придет время, и здесь начнут больше ценить оборотистость и богатство, а не только древние фамилии. Ладно, я отправляюсь в сенат, а ты тут приглядывай за царевичем! Хотя бы на первых порах.

Зевксис кивнул и попросил:

– Может быть, посетишь мой дом, хоть ненадолго? Слуги быстро накроют стол. Поужинаешь, повидаешься с сестрой, которая так скучает по тебе.

Канми на мгновенье задумался. Он любил Рамону, свою красавицу-сестру, которую их отец так опрометчиво отдал замуж за этого неприятного всему семейству Магонидов человека. В тот момент им остро нужны были деньги, чтобы купить для Канми место в сенате. Пришлось отцу выдавать дочь не за достойного карфагенянина, а за этого торгаша-ливийца. Умница Рамона согласилась на эту жертву, но мужа к себе не допускала. Благо, что тот на близости особо и не настаивал, рассматривая их брак скорее как успешный коммерческий проект. Зевксис пользовал покладистых служанок, которых в его дворце было немало.

Магониды не любили бывать в их доме, предпочитая, чтобы Рамона сама приезжала к родителям, желательно без супруга. «Но раз я уже здесь, невежливо будет отказывать хозяину, с которым мы начинаем новое выгодное дело, – подумал Канми. – Да и любимицу нашу проведаю заодно».

– Едем! – повернул коня в сторону дворца сенатор.

Обрадованный Зевксис и сопровождающие воины поспешили за ним.

– Брат мой!

Изящная красавица в белоснежной укороченной тунике из тонкого льна, открывавшей до колен ее стройные ножки, стремительно спустилась по главной лестнице дома и с радостным визгом повисла на шее у спешившегося Канми. Он тоже с удовольствием обнял сестру, благоухавшую египетскими благовониями.

– Как хорошо, что ты к нам приехал! – проговорила она брату на ухо. И тут же укоризненно добавила: – И как долго ты у нас не был!

Она чуть прикусила ему мочку уха своими остренькими зубками, как делала это, когда они дрались в детстве.

– Осторожней, сестра! Ты покушаешься на здоровье сенатора! – с шутливой угрозой в голосе проговорил брат, отстраняясь от нее и откровенно любуясь ее красотой.

Природа для Рамоны не поскупилась: белоснежная кожа, большие карие глаза, маленький носик, пухленькие губы. Густые черные волосы были украшены дорогой диадемой, на маленьких ушках висели массивные серебряные серьги, тонкую изящную шею украшало богатое ожерелье из жемчуга. Обе тонкие руки были в дорогих браслетах и кольцах, на лодыжках ног – золотые цепочки. Даже пояс, который стягивал тунику на талии, был весь в драгоценных камнях.

– Я смотрю, балует тебя твой муж! Не каждая карфагенянка может носить на себе целое состояние, – проговорил Канми, мысленно подсчитав, сколько стоят украшения на сестре.

– Мой супруг очень щедр!