IV глава

Как я и предполагала, папа занялся украшением дома: достал из гаража коробки с хэллоуинским декором, которые пополнялись каждый год, и разложил их во дворе. Едва завидев меня на подъездной дорожке, он встрепенулся, видимо рассчитывая на помощь, и приветливо улыбнулся.

– Присоединишься?

– Позже. Сейчас очень спешу. – Я подошла к отцу, аккуратно разматывающему светодиодную гирлянду с ярко-оранжевыми лампочками.

– Не помнишь, где она висела в прошлом году?

– На крыльце.

– О, точно! Спасибо.

– Схожу за Джоди, она поможет. – Я уже взбежала по порожкам и схватилась за дверную ручку, когда папа сказал:

– А ее нет. Ушла еще час назад.

– Куда? – удивилась я. Сестра не рвалась в Беркли или любой другой престижный университет, но выпускной год был очень важен для ее будущего. Она обещала мне заниматься, а не пропадать с подружками.

– Я не спрашивал. Все равно правду не скажет, ты же ее знаешь.

– Ну да. Ладно, пойду в дом.

Понятия не имею, откуда у Джоди такие проблемы с доверием, но она постоянно что-то от нас скрывала. Я как могла уважала ее личное пространство, но иногда меня беспокоила жизнь, которую она вела втайне от семьи.

Пару лет назад парень, живущий по соседству, показал мне второй аккаунт сестры, который она, похоже, хранила в секрете. Он обнаружил его, когда искал единомышленников для участия в забастовке, организованной учителями Окленда. Джоди высказывалась в поддержку сотрудников школ и библиотек, чья заработная плата не соответствовала высокой стоимости жизни в районе залива Сан-Франциско. В своих постах она приводила статистику этих показателей в других городах штата, а также рассуждала об условиях труда и уровне инфляции в стране. Она была лаконична и осторожна в своих выражениях, но я все равно находила ее тексты чересчур эмоциональными и личными.

Позже мне стало известно об увольнении любимой учительницы сестры – мисс Теллер, которая покинула Окленд из-за невозможности оплачивать аренду и счета. Джоди так сильно расстроил ее отъезд, что она не успокоилась, пока не докопалась до истинных причин случившегося. Эта ситуация помогла мне увидеть сестру с другого, обычно сокрытого от близких ракурса. Я словно познакомилась с личностью, которую она так тщательно скрывала от окружающих, и узнала о ней что-то очень и очень важное. То, без чего нельзя было понять истинную природу Джоди.

Пролистав последние посты сестры в тайном аккаунте и убедившись, что ничего нового там нет, я задумалась о причинах ее двухмесячного молчания. Неужели ей совсем нечего сказать? Сомневаюсь. Сестру всегда что-то волнует. Может, прознала, что мне известно об этой странице, и создала другую? Блин, фигово, если так. Первое время я стыдилась того, что слежу за ней в сети, и старалась заходить на ее второй аккаунт как можно реже. Но дни сменялись неделями, а Джоди становилась все более скрытной. В последние полгода ее замкнутость и вовсе достигла апогея. Она никогда не была такой молчаливой, и меня это очень беспокоило…

У каждого члена нашей семьи есть свой фирменный осенний десерт, который мы готовим на Хэллоуин. У мамы – это пирог с соленой карамелью и яблочной крошкой. У папы – клюквенный хлебный пудинг с заварным кремом и апельсиновой цедрой. Джоди, обожающая шоколад, вот уже три года угощала нас брауни. Что до меня, то я никогда не изменяла традиции и готовила свое коронное тыквенное печенье с зефиром.

Добавив к остывшему растопленному сливочному маслу яичный желток, тыквенное пюре и сахар, я начала энергично взбивать получившуюся смесь, и в этот момент в кухне появилась вернувшаяся с работы мама.

– Меня что, так долго не было дома? – нахмурилась она. – Когда я уезжала, до Хэллоуина оставалось три недели.

Как и всегда, после тяжелой и долгой смены в отделении неотложной помощи мама с трудом держалась на ногах, а ее уставшие темные глаза так и норовили закрыться. Сняв резинку с волос, она распустила хвост и, взлохматив золотистые кудри, устроилась за обеденным столом.

– Ну и денек, – вздохнула она. – Давно я не видела столько пациентов с растяжениями. Марафон у них, что ли?

Добавив к получившейся смеси крупно порубленный молочный шоколад и перемешав все до однородности, я поставила миску с тестом в холодильник.

– Вся усталость пройдет, как только ты съешь мое тыквенное печенье, – улыбнулась я, повернувшись к маме. – Обещаю.

– По какому поводу сладкое? Я что-то пропустила?

– Просто хочу кое-кого отблагодарить.

– Вот как? И кто же удостоился чести отведать твой фирменный десерт?

Я готовила его только для близких, и никогда – для посторонних, поэтому мамино удивление было понятно. Если честно, меня и саму приводило в замешательство желание накормить бывшего врага печеньем.

– Это для Калеба, моего партнера по конкурсу.

– Калеба из школы? – сразу догадалась мама. Когда он не поступил в Беркли, она была первой, с кем я это обсудила. Если задуматься, то только ей была известна глубина моего раскаяния. Мама видела мои слезы из-за печального исхода нашей борьбы за место в университете мечты и сожалела о случившемся вместе со мной.

– Да. Из-за этого придурка Дерека мне пришлось срочно искать ему замену.

– И ты обратилась к Калебу?

– У нас что-то вроде бартера. Я узнала, что ему нужна помощь с химией, и предложила сделку.

– Неужели он снова планирует поступать в Беркли? – Мама не смогла скрыть изумления.

– Ага. Похоже, он так быстро не сдастся.

– Ну и ну. – Покачав головой, она поднялась с места и подошла к холодильнику. – Тесто почти застыло, помочь тебе?

– А давай! – обрадовалась я, потому что обожала готовить вместе с родителями.

Сформировав два десятка шариков, мы осторожно выложили их на два застеленных пергаментом противня и отправили печенье в предварительно нагретую духовку.

– Дочка Миссис Картер заедет к ней на следующих выходных, – сообщила мама. – Привезет платье, которое тебе понравилось.

Элис, дочь маминой школьной подруги, уже несколько лет работала фэшн-инфлюенсером и сотрудничала с популярными брендами одежды. Узнав о мероприятии, в котором мне предстоит участвовать, она решила одолжить мне наряд из старой коллекции.

Я за доли секунды выбрала то самое платье, детали которого рисовало мое воображение с тех пор, как у меня появилась мечта о празднике осени. Золотистая пышная юбка, переходящая в темный блестящий корсет. На фото, которое прислала Элис, подол платья сиял, подобно звездам на темном небе. Короче говоря, если понадобится, я уменьшусь в росте, только бы оно мне подошло и село по фигуре.

Достав еще не поднявшееся печенье, я выложила на него по кусочку маршмеллоу, посыпала оставшимся молочным шоколадом и отправила обратно в духовку.

– Присмотришь за печеньем, пока я переоденусь? – попросила я маму, которая взялась за приготовление ужина.

– Без проблем, – отозвалась она и, подойдя к плите, наклонилась, чтобы следить за десертом через окошко.

– До золотисто-коричневых краев, – бросила я, выходя из комнаты. – А зефир должен подрумяниться. Не забудь!

– Да помню я, помню! – крикнула мама.

Спустя полчаса я сложила готовое печенье в ланч-бокс, на крышке которого красовалось пожелание: «Счастливой осени!» – и, сделав глубокий вдох, вышла на улицу.

Отец стоял на строительной лестнице и украшал фасад нашего дома искусственной паутиной. Прислушавшись к мелодии, которую он напевал, я едва не наступила на пакет с черными пушистыми пауками и вскрикнула.

– Майли, ты чего? – спросил папа, обернувшись.

– Каждый раз попадаюсь. – Это тоже своего рода моя традиция – путать фальшивых паучков, которых мы цепляем к паутине, с настоящими, которых я до смерти боюсь.

– Трусишка, – рассмеялся отец и вернулся к украшению дома.

– Буду к ужину! – сказала я на прощание.

Семь минут. Ровно столько отделяло меня от дома, где жил Калеб. Между Дезмонд-стрит и Лоутон-авеню была только одна улица, и я преодолела ее слишком быстро. Когда до пункта назначения осталось пройти всего пару зданий, у меня вдруг сбилось дыхание. Неужели я все это время бежала? Смахнув со лба проступившую испарину, я поежилась и посмотрела на ланч-бокс в руках. Какой пронизывающий ветер. Только бы печенье не стало совсем холодным…

– Эм, Майли? – Стоящий на пороге Калеб от неожиданности, кажется, даже не сразу вспомнил мое имя. Что сказать, сцена и правда непривычная. Прежде я в его дверь, покрытую серой краской, не стучала.

– Это тебе. – Я протянула ему контейнер с выпечкой. К счастью, от нее все еще исходило тепло.

– Печенье? – настороженно разглядывая содержимое ланч-бокса, он явно искал какой-то подвох. На его месте я бы делала то же самое.

– Да. Тыквенное. С шоколадной крошкой и зефиром. Я всегда его на Хэллоуин готовлю. Ну, знаешь, для семьи.

– А я что, пропустил эпизод, в котором выяснилось, что мы родственники?

– Чего? – поначалу растерялась я, но, быстро сообразив, что к чему, бросилась в атаку. – Если ты что-то и пропустил, так это уроки этикета. Ты разве не в курсе, что нужно сказать, когда соседи приносят угощение? Дам подсказку: семь букв, начинается на «с».

– Сэндвич? – предположил он, усмехнувшись.

– Не хочешь благодарить, так хотя бы попробуй.

– Согласно технике безопасности, мне не стоит употреблять в пищу подозрительные объекты.

– И что в нем подозрительного? – Я стояла на красном порожке, переминаясь с ноги на ногу, пока за спиной завывал шквалистый ветер.

– Я люблю тыквенное печенье, – сказал Калеб, снимая крышку с ланч-бокса. – Но что, черт подери, здесь делает маршмеллоу?

– Тебя ждет, – закатила я глаза. – Ешь давай.

– Ты оказываешь на меня давление. Я так не могу. – Распахнув настежь дверь, он заглянул в темноту дома и крикнул: – Мам, у нас гости!

– Кто? – раздался голос Сары Рид.

– Мой репетитор по химии!

– Ладно!

– Заходи. – Калеб жестом позвал меня внутрь.

– Где ты видел репетитора, который ходит по домам с печеньем? – возмутилась я, следуя за ним по коридору в сторону самой дальней комнаты.

– А я ученик с особыми привилегиями.

– Чего-чего?

Взяв со стола, заваленного учебниками и тетрадями, очки, Калеб нацепил их на кончик носа и кивнул в сторону кухни за соседней стеной.

– Чем там нужно запивать твое смертоносное печенье? – поинтересовался он, набирая воду в чайник. – Кофе? Горячий шоколад?

– Я с молоком люблю, – ответила я, оглядываясь. За небольшим обеденным столом стояло только два мягких стула. – У вас совсем не бывает гостей?

– Ты же здесь. Значит, бывают. – Поставив передо мной стакан, наполненный молоком, Калеб сел напротив. Контейнер с печеньем стоял между нами.

– А ты что будешь?

– Кофе.

– Да ты, похоже, помешался на нем.

Наши взгляды встретились, и я невольно вжалась в спинку стула.

– Почему ты здесь? – спросил он, не сводя с меня внимательных глаз. – Не помню, чтобы мы договаривались о встрече.

– Не договаривались, – подтвердила я, почувствовав себя очень глупо. – Но мне захотелось еще раз сказать тебе спасибо. Для меня очень важен праздник осени, и я рада, что ты согласился помочь.

– Ну, я тоже кое-что с этого получу. – Растерянно моргнув, он поднялся с места и подошел к закипевшему чайнику. – Химия, помнишь?

– Конечно.

Когда он вернулся за стол с чашкой дымящегося кофе в руках, я сказала то, что крутилось у меня в голове с самого утра:

– На мой взгляд, твоя часть сделки гораздо сложнее.

– Мы еще не начали, – напомнил Калеб, открыв ланч-бокс. – Откуда такие выводы?

– В смысле?

– С чего ты решила, что тебе будет легко? Думаешь, так просто подготовить меня к экзамену, который я с треском провалил? – Откусив сразу половину печенья, он тут же запил его кофе. – Майли, я реально не понимаю, зачем здесь зефир.