Обижаться было бессмысленно, впрочем, как и требовать повышенного внимания. В конце концов, я, как никто другой, видела, что муж делает всё возможное и невозможное, чтобы поддержать меня. И в том, что ненаглядная жена в моём лице вдруг оказалась на обочине жизни, была виновата исключительно я.

– Бывает, – согласилась, сделав над собой усилие.

Илья наградил меня долгим пристальным взглядом, словно пытаясь что-то прочитать на моём лице. Я же всеми силами старалась сохранять спокойствие, повторяя одно и то же: «Всё хорошо, у нас всё хорошо…»

Не знаю, подействовала ли на него моя мантра или же Нечаев просто решил быть верным самому себе, но уже в следующий момент он порывисто дёрнул меня за ногу. Слетела с подушки, оказавшись с головой под одеялом. Пришлось повозиться, прежде чем Илья откинул его в сторону. Сорочка задралась кверху, бесстыдно обнажив ноги. Их-то с интересом и рассматривал сейчас Илья Николаевич, явно наслаждаясь открывшейся картиной.

От его взгляда стало жарко. И я, поддавшись искушению, вытянула стопу свободной ноги и медленно, с легким нажимом, провела пальчиками по рукаву его пиджака. Ночнушка задралась ещё выше, на что Нечаев сдавленно рыкнул.

– Ну и? – подначила его.

– Нарываешься, – угрожающе предупредили, чтобы почти тут же одним резким движением нависнуть надо мной.

– Костюм помнёшь, – весело шепнула ему в губы. Илюхина рука заскользила по моему бедру.

– Другой надену.

– Инвесторы…

– Подождут.

– Не поймут…

– Ну и чёрт с ними, – заверил он со всей горячностью, прежде чем впиться в мои губы жадным поцелуем.

***

Пятнадцать лет назад

Познакомились мы случайно. Хотя разве могло быть иначе?

Я тогда была двадцатилетней студенткой медицинского вуза, с тёмной косой до пояса и золотой медалью в анамнезе. И как назло, конкретно в тот памятный вечер на мне ещё и белые гольфы были. Илья как-то потом даже признался, что именно они его и сразили наповал, но я не поверила.

Стрелка часов давно перевалила за девять, когда я неспешно возвращалась в общежитие. Несмотря на поздний вечер, на улице всё ещё было светло, тёплый июньский ветер трепал подол моей юбки, то и дело норовя неприлично оголить ноги в тех самых пресловутых белых гольфах. Не скажу, что я прямо-таки тяготела к образу благочестивой девицы, но на календаре было третье воскресенье июня – "День медицинского работника" – и мне, как одной из участниц местного студенческого хора, выпала "великая" честь выступать на праздничном концерте для ветеранов нашей доблестной альма-матер. Мероприятие затянулось до неприличия, поэтому в общагу я тащилась не просто уставшая, а вымотанная. Хотелось есть, спать и к кому-нибудь на ручки, чтобы этот кто-нибудь пожалел и сказал, что все мои мучения однажды компенсируются. И дёрнул же меня чёрт на первом курсе записаться в хор! Но привычки девочки-отличницы из глубинки при виде слов «художественная самодеятельность» сработали похлеще красной тряпки для быка.

В паре кварталов от дома за мной вдруг увязались двое.

– Девушка, а вашей маме зять не нужен? – проявил высшую степень находчивости один из парней.

Обернулась, наградив незнакомцев красноречивым взглядом, в котором явственно читалось: «А не пойти ли вам… в сад?»

– У-у-у-у, какая строгая, – хохотнул всё тот же парень, сделав глоток пива из металлической банки.

Презрительно фыркнула и, чуть ускорив шаг, продолжила свой путь. Парочка не отставала, заставив меня порядком поволноваться.

– Ну и чего ты до неё докопался? – озвучил мои мысли спутник «дерзкого» и «опасного».

– Понравилась, – самодовольно растянул первый, да с такой интонацией, что сомневаться в том, что признание было произнесено специально для меня, не приходилось.

Сделала как можно более неприступный вид и гордо задрала нос, всячески стараясь не выдать своего волнения. Чувства были смешанные. Это только на словах я была такой смелой, на самом деле мой опыт общения с мужчинами базировался на наставлениях мамы о том, что всем им только одно и нужно. И не то чтобы я ждала, что на меня вот прямо сейчас кто-то накинется, но поведение парней определённо ставило в тупик, ибо как реагировать на происходящее, я просто не понимала.

Прижав к себе покрепче сумку, уже мысленно готовилась перейти на первую космическую, когда Дерзкий решил пойти в наступление, резко обогнав меня и встав прямо на пути.

– Девушка, ну давайте знакомиться? – без всяких обиняков предложил он, расплываясь в самодовольной улыбке.

Затормозила, упрямо закусила губы и уставилась исподлобья на незнакомца. Людей поблизости, как назло, не наблюдалась.

– Илюх, – потешаясь над происходящим, заметил второй, – ты её пугаешь.

– Кто? Я?! – вполне искренне удивился «Илюха», в театральном жесте прижав руку с банкой к груди, но немного переусердствовал, неудачно крутанув её так, что остатки пива полетели прямо на мою белую блузку.

Отскочить я отскочила, но тут же налетела на того из парней, что стоял у меня за спиной. Взвизгнула и на каком-то неясном мне рефлексе не придумала ничего лучше, чем стянуть с плеча сумку и начать ею колошматить Дерзкого. Тот хоть и смеялся, но, получив пару раз по стратегически важным местам (благо что медик во мне знал, куда бить), быстро замолк, а потом и вовсе начал сопротивляться, пытаясь ухватить меня за руки.

– Эй, ты чего такая нервная?!

– Это не я нервная, – впервые подала голос, – а ты, козёл!

– О-оу, – присвистнул довольный происходящим приятель Дерзкого. За что тут же получил от меня локтем в глаз.

На самом деле абсолютно случайно – я попросту пыталась отделаться от Илюхи и излишне сильно отвела руку назад, с размаху попав прямо в яблочко… глазное. Парень взвыл, схватившись за лицо.

Драться мы перестали. Я прижала к груди сумку и с несчастным видом наблюдала, как Дерзкий пытается помочь другу, согнувшемуся в три погибели, прижимая основание ладони к подбитому глазу.

– Точно психованная! – зашипел на меня виновник всей этой кутерьмы. – На людей кидаешься!

– Не кидаюсь! – обиделась я, потом, правда, не выдержала и потребовала у раненого: – Глаз не трогай!

Оба замерли, после чего Илья натурально заскрежетал зубами.

– Смотри, что ты наделала! Фингал теперь будет, а Костяну, между прочим, завтра идти на работу устраиваться.

По скривившемуся Костяну как-то не особо было заметно, что он из-за работы переживает, а вот что глаз болел – это да. К слову, веко уже начинало опухать. Ох и меткой же я оказалась!

– Вы меня напугали, – решила оправдаться я, с нарастающим беспокойством созерцая, как Костян трёт место ушиба. – Да не трогай же! – в итоге сорвалась я, оттолкнув Илью в сторону.

– При контузии глазного яблока ни в коем случае нельзя подвергать глаз механическому воздействию, а также следует обеспечить ушибленному глазу абсолютный покой. Для этого полностью исключить движения им и повороты головы… – протороторила тоном Гермионы Грейнджер. Не даром экзамен по офтальмологии был сдан на прошлой неделе.

Но окружающих это не впечатлило.

– Ты ещё и зануда, – обречённо вздохнул Илья.

– Я – врач! – заявила гордо, потом, правда, уточнила: – Будущий.

– Слышь, Кость, тебе повезло. Тебя покалечил врач… будущий.

– Да пошёл ты, – без особой злобы выругался раненый, поддавшись моему напору и убрав руку от лица. Впрочем, щуриться ему это не мешало.

– В какой области ты хоть врач… будущий? – потешался надо мной Дерзкий. Ему явно нравилось издеваться надо мной.

Прежде чем ответить, я замялась. Но потом всё же заявила, задрав нос:

– Педиатр.

Парни среагировали одновременно. Костя – застонал, а Илья заржал, аки молодой конь, коим он по своей натуре и являлся.

– Друг, слышал? Педиатр! Скажи спасибо, что не гинеколог.

– У нас ещё не было специализации! – надулась я, но решила для себя, что не буду больше реагировать на подколки хама, поэтому назидательно потребовала у Кости: – Глаз открой, я посмотрю.

– Ну уж нет, – попытался отказаться тот. – Кто тебя знает, что ты там ещё выкинешь?

– Я выкину? Это вы меня напугали. Накинулись на меня в подворотне, – вышло несколько утрированно.

– Да кому ты нужна, – фыркнул Илья, отчего вдруг сделалось обидно. – Мне просто скучно было!

– Ну вот и… развлекай себя сам, – огрызнулась я, после чего дала зарок больше не обращать внимания на этого гада.

Поспорив ещё какое-то время с Костей, таки убедила его продрать глаз.

– Да пойми же ты, нужно понять, надо тебе к врачу или нет. Это может быть опасно, вплоть до потери зрения.

– Я тебя тогда найду и прибью, – заверил меня он, впрочем, без особой злобы.

Глаз открыл, правда, тут же зажмурился, болезненно скривившись и посетовав:

– Ничего не вижу.

– Это нормально.

Илья хмыкнул, поэтому пришлось пояснить:

– Туман в глазах, светобоязнь, слезотечение – это обычные симптомы при ушибе…

– Да-да, мы уже поняли, что ты зануда.

Ну вот почему в глаз досталось бедному Косте, а не этой самоуверенной сволочи?!

Определиться насчёт тяжести полученной травмы я так и не смогла. Несмотря на то, что веко быстро опухло, а кровь из повреждённого сосуда заполнила собой часть склеры, в целом глаз выглядел неплохо.

– Тебя не тошнит? – поинтересовалась едва ли не с надеждой.

– А тебе бы хотелось, чтобы да? – не унимался Илья.

– Угомонись, – в конце концов не выдержал уже сам Костя. – А то она сейчас окончательно психанёт, и я останусь без глаза.

Стало совсем обидно.

– Сами разбирайтесь, – надула губы, бросив крутиться вокруг этого хохмача. Подхватила сумку с земли и быстрым шагом зашагала прочь от парней. Но уже через пару секунд Илья опять возник у меня на пути.

– Эй, ну эй… Прости, мы не хотели. Просто… пьяны немного, соображаем туго, – повинился он. – Я неделю назад только из армии дембельнулся… ну и… закрутилось как-то.

«Не интересно», – отчеканила в своей голове, но на деле всё равно продолжала стоять на месте и слушать это недоразумение.

– Короче, ты скажи, что именно нужно делать. У Козырева… то есть Кости, завтра правда собеседование. А куда ему с таким глазом в ментовку?

– Зачем ему в милицию? – не поняла я.

– Говорю же, на работу устраиваться. Сделай что-нибудь, а?

В сознании промелькнуло с десяток причин, почему нет, но он смотрел на меня так, что я неожиданно для себя выдала:

– Нужно что-нибудь холодное приложить. А ещё капли закапать, я скажу какие, ну и… повязку, наверное, наложить.

– Ща всё будет, – заверил меня зачинщик наших бед и уже через пару минут умотал в аптеку, пока мы с Костей медленно побрели в сторону их дома.

Как подписалась на эту авантюру, я так и не поняла.

***

Спустя годы после той нелепой встречи у меня в голове всё ещё не укладывалось, где были мои мозги, когда я согласилась пойти на чужую квартиру с двумя совершенно незнакомыми мне парнями. Муки совести за подбитый глаз, приправленные ощущением попранной гордости из-за стычки с Дерзким, неожиданно образовали ядерную смесь. Не знаю, что я хотела ему доказать: что ничего не боюсь или же что могу быть хорошим врачом. А может быть, всё дело было в Нечаевской наглости, которая попросту обескураживала.

Жили они недалеко от моего общежития в старенькой пятиэтажке, из которой уже потихоньку начинали вываливаться кирпичи. Квартира была съёмной, тесной, но на удивление чистой. Тесная прихожая, кухня размером с почтовую марку и скромная комната с пожелтевшими от времени обоями и минимумом мебели.

– Мы тут временно, – отчего-то смутился Костя, который даже успел проморгаться по дороге.

Я была напряжена, но отнюдь не из-за скромности обстановки.

– Всё нормально.

Пока Илья бегал в аптеку, я ещё раз осмотрела подбитый глаз. Пациент хоть и щурился сильно, в целом выглядел молодцом.