Оставшись одна, я еще несколько минут смотрела в пустой коридор. Странный, конечно, человек, зачем ему такие личные подробности? Он ведь не решил всерьез, что я могу завести здесь роман? В первый же день работы? Да нет, это просто его любопытство и вежливость, наверно. Не буду думать о глупостях, надо осмотреть наше с Эланом новое жилище.

Возле окна письменный стол, рядом пустующий стеллаж. Настенное зеркало во весь рост, а в нем – отражение картины, висящей на противоположной стене. Белое море бурлит, пенится, а сквозь тучи пробивается солнечный луч, скользит по вздымающимся волнам, гладит их, успокаивает. Кисть художника искусно изобразила пейзаж. На мгновение мне показалось, вот сейчас послышится свист ветра. Парус крошечной лодки вдали взбодрится, наполнится и выведет заблудившееся судно на свет.

Рядом ещё две двери. Я поспешила открыть первую. Умывальня с ванной и душем. Дернула ручку следующей, а там спальня, просторная, с большой кроватью. Вместительный шкаф, тумбочка и два мягких пуфа. Очень уютно. Жаль, что кровать одна, но ничего, будем пока спать с Эланом вместе, а там что-нибудь придумаю.

Быстро разложив вещи по полкам, я достала из кармана список ректора. Почерк корявый, видно, спешил. Какие-то пункты зачеркнуты, другие написаны дважды с пометкой срочно. Я отметила галочками первоочередные дела. Поправила платье и взглянула на себя в зеркало. Иллюзия показала шатенку, а сквозь нее, словно сквозь пелену, мои медные волосы. Родинка над губой, зеленые глаза и небольшой шрам возле уха, еле заметный, но так часто напоминающий мне о дне, когда я приняла решение бежать.

– Хватит, Эвалина, все в прошлом! – одернула себя. – Ты – это ты, как бы ни выглядела. И ты не позволишь больше никому обидеть себя и сына, – твердо кивнула и вышла из комнаты. Пора браться за работу.

Время неслось стремглав, не успевало отсчитывать минуты. До полудня я раскидала легкие поручения из списка. Передала принесенные эйтой Тру зеркала связи и ракушки-аналитики профессору боевой магии Дарку Криму. Найти его не составило труда: остановленный мною ученик подсказал, где полигон для физической подготовки. Старшекурсники наматывали круги с препятствиями, а профессор каменной глыбой возвышался над отстающими, подгоняя их. Рядом с ним стояла коренастая орчанка и указывала ребятам на их ошибки при выполнении упражнений.

Затем я вернулась в приемный холл и заказала готовую смесь для слизней, а поставщик обязался доставить ее в течение трех дней. Правда, пришлось ждать окончания урока профессора целительства, чтобы узнать количество данного товара. Но и с этим я справилась. Далее пересмотрела по вед-аналитику договоры и сроки их окончания. Надо будет уточнить, нужно ли их продлевать. Все это было не так уж тяжело, и мой бытовой дар пока не пригодился. Осталась единственная неясность: куда переносить мебель из зала приема. Я решила дождаться Ильгиду. А пока можно перепроверить такую масштабную закупку мебели.

Протискиваясь по лабиринту из стеллажей, столов, стульев, я тщательно подсчитывала количество предметов и сверялась с накладной поставщика из вед-аналитика. Все шло замечательно до определенного момента, пока мне не пришлось подлезть к рогатым вешалкам. Какой-то умник их номерной знак поставил не на древке, а на ножках да еще и на той стороне, что к полу. Воспользоваться бы даром, перевернуть вешалки и посмотреть номерки, но здесь и места нет, куда перенести эти коряги. Пришлось присесть, наклониться и подглядеть. Все цифры сошлись, и только я собралась подняться, как что-то блеснуло под большой тумбой. Присмотревшись, я увидела серебристый шарик, протянула к нему руку, кончиками пальцев подкатила его ближе и взяла. Но рука застряла.

– Ладно, не паникуем! – Я сменила положение, оперлась о колени и дернула рукав. Не выходит. – Просто замечательно… И что делать? Сорока ты любопытная, кто просил тебя лезть за блестяшкой? – ворчала под нос, ругая себя за глупость.

– Вы что там ищете? – раздался басовитый голос.

Я обрадовалась, что пришла помощь, повернула голову и, увидев ректора, только расстроилась.

– Ничего, сверяю данные накладной и поставленной мебели. А вы что здесь делаете?

Не хватало чтобы он усомнился в моих способностях. Застряла, а вылезти не могу. Не говорить же ему, что платье жалко рвать.

– Может, вы поднимитесь?

«Может, и поднимусь, только вот как, еще не придумала».

– По-моему, вы застряли, – хмыкнул он.

– И ничего я не застряла. Пытаюсь дотянуться до шарика, он закатился за тумбу.

– А мне почему-то кажется, что вы лжете, – продолжал глумиться этот медведь.

Вот нужно было именно ему прийти, а не Ильгиде. Профессор бытовой магии все же лучше, чем ректор-иллюзионист.

– Ладно, сдаюсь. Я действительно застряла! Довольны?

Ответа не последовало. Эйт Гурский стал протискиваться ближе ко мне.

– Вы что делаете? – изумилась я.

– Как что? Иду вас спасать.

– Не надо меня спасать! – испугалась я. – С вашей комплекцией и неуклюжестью мы оба будем погребены в этом зале навечно. Лучше не двигайтесь! – выпалила я, не подумав о задетой мужской гордости.

Ну и пусть обижается, зато целы останемся. Сейчас сама разберусь. Я щелкнула пальцами свободной руки, совсем беззвучно приподнимая злосчастную тумбу. Согнула застрявшую руку… И тут до меня добрался ректор. Склонился сверху, заслонил собой и без того тусклый свет. В глазах моих потемнело, он же дернул меня за руку, и ткань платья затрещала.

– Да стойте, вы порвете мне рукав! – застонала я.

– Подождите, сейчас я подлезу… – Он прижался к моей спине, отчего мне стало не только темно, но и жарко. Протиснул руку под тумбу, нащупал там что-то и изо всех сил потянул. Мгновение, и мы грохнулись на пол.

Я лежала спиной на ректоре, пытаясь смириться с тем, что платье уже не спасти, когда вся громада из мебели стала крениться и заваливаться на нас.

– О Всекарающий Ар! – воскликнула я, оттолкнулась от ректора, тот жалобно застонал, а я все же успела применить заклинание и вернуть мебель на место. – Нас чуть не завалило! – произнесла возмущенно и обернулась.

Глава академии с покрасневшим лицом держался за причинное место и пытался вдохнуть.

– Оказывается, не только я неуклюжий, – прохрипел он и добавил: – А я, может, детей еще хочу.

– Ой, простите! – прикрыла я рот руками, чтобы не засмеяться. – Мне так жаль. Давайте помогу подняться.

– Нет уж, спасибо, теперь я вас боюсь, – улыбнулся так, что я смутилась.

Голубые глаза смотрели с иронией. Странный возник диссонанс. Огромный мужчина с высокой должностью и, скорее всего, нелегкими решениями в жизни сейчас смотрел так искренне. Где-то в глубине, под слоями моего тысячелетнего льда, пошла трещина. Надломилась часть айсберга. Стало не по себе, ведь я огородилась холодными глыбами, чтобы никто не смог пробраться через мои ледники и разжечь слабый фитилек. Это лишь мои иллюзии. Все мне это только кажется. Я сейчас моргну, и это приятное ощущение участия исчезнет. Всегда так.

– Так что вы там потеряли?

– Наверно, студент обронил, – пожала я плечами и протянула ему серебряный шарик с небольшими бороздками.

Ректор изменился в лице. Прищурил глаза и свел брови.

– Вы знаете, что это?

– Нет, но похоже на ракушку-аналитик, сейчас каких только форм нет. Я могу оставить его и поспрашивать учащихся. Возможно, найдется хозяин.

– Нет, продолжайте работать, – осматривая находку, задумчиво произнес ректор и удалился.

Глава 4
Лина, идем!

К концу дня я была вымотана, выжата и хотелось притвориться глухой, немой, спятившей. Вот последнее мне очень даже удавалось. Я реагировала на ректора академии дергающимся глазом и нервным смехом, за которым скрывалось желание кое-кого большого придушить и закопать в парке. Останавливало меня лишь понимание, что доставить его в парк будет проблематично. Но я в красках представляла, как бесчувственное тело под воздействием перемещающего заклинания парит над аллеями, а студенты с преподавателями машут вслед черными платочками, провожая в последний путь скоропостижно умершего ректора.

Я никогда не думала, что способна на такие ужасные мысли. Всегда была добра и покладиста, всем помогала да и сейчас готова. Только жизнь с Синтером открыла мне глаза на многое. Мои наивность и доверчивость испарились за годы супружества. Я стала более осмотрительной и перестала верить каждому слову. На пути любого человека могут встречаться учителя, преподающие ему уроки. Тяжелые уроки, например, предательство. Такое меняет отношение не только к себе, но и к миру.

До вечера оставалась пара часов, когда все данные сошлись и я удовлетворенно выдохнула. Осталось все перенести на склад и подписать принятие товара для поставщика. Вся в мыле, уставшая и жутко голодная, я вышла из зала.

В коридоре никого не было, только из кабинета ректора доносился требовательный голос:

– Ты все узнай. Перепроверь и выясни, с какой целью и для чего писали. Да, выслал тебе. Постарайся… Еще вчера.

Работа и еще раз работа. Сколько всего надо знать, уметь, решать постоянно возникающие вопросы! Никогда не хотела быть руководителем. Огромная ответственность и нервное напряжение.

Я прибавила шагу. Если поспешу, то поужинаю вместе с сыном. Но сегодня мне не светило солнце Интарии – не суждено было быстро закончить свой первый рабочий день. Не успела я миновать кабинет ректора, как услышала:

– Лина, идем!

Эйт Гурский взял на себя важное задание – провести для меня экскурсию по академии. Мы прошли по всем зданиям. Он рассказывал, где что находится и на что стоит обратить внимание. Я смотрела и слушала.

– Здесь у нас библиотека. Элладир Кар ее бессменный хранитель. Каждая книга под его щепетильным учетом, каждый учебник под неустанным надзором. Добрый вечер, – поздоровался ректор с низеньким старичком с заостренными ушами.

– Как он может быть добрым? Скажите, эйт Гурский, когда верхние стеллажи в тридцать третьем отсеке с пособиями по созданию артефактов приведут в порядок? Вы видите вон ту гору книг? Они без сбрасывающего пыль заклинания. А я не могу ежеминутно махать над ними опахалом и отгонять мелкие, въедливые, вездесущие пылинки. Они забиваются в корешки книг и сушат древние фолианты, отчего те трескаются.

– Простите… – перебила я эльфа. – Я могу взглянуть на стеллажи?

– Что? А вам зачем? Неужели ректор привел вас в помощницы? – заблестели маленькие глазки хранителя.

– О нет, эта помощница моя, а всех своих ты распугал непрекращающимся ворчанием. С тобой никто не уживается.

– Неправда! Стойте, а вы, юная эйта, случайно не от Розы пришли?

– Все верно. Именно Роза сказала, что в академию требуется бытовой маг.

– Пф!.. Она сказала. Это я сказал. А ну-ка пойдем посмотрим, что вы там умеете.

Не обращая на ректора внимания, хранитель библиотеки обхватил мое запястье длинными пальцами и потянул в сторону. Пришлось наклониться, чтобы ему было удобнее меня вести. Эльф ступал медленно и бесшумно босыми, покрытыми шерстью ступнями по каменному полу. Казалось, мы никогда не дойдем до проблемной мебели, а моя согнутая поясница начала ныть.

Поднявшись на второй этаж и пройдя между стеллажей, доверху заполненных книгами, мы остановились у покосившегося шкафа.

– Вот! – ткнул в него пальцем эльф. – Видите, как все запущено? А мне говорят: «Добрый вечер». Какой же он добрый? Он абсолютно мрачный, раздражающий и дискомфортный, а все из-за вот этого.

Я взглянула на шкаф и ничего сверхъестественного не заметила. Шкаф как шкаф. Немного покосилась стеклянная дверца. Ну я и взялась привести его в порядок. Прошептала заклинание восстановления и взмахнула рукой, а в следующий миг отлетела на два метрина, врезавшись спиной в ректора.

«Матушка родная, что это было?» – задавалась я вопросом, пока эльф-библиотекарь ругался на чем свет стоит: