В коридоре нас приветствуют ученики и преподаватели. Гилатер несет поднос, а я бегу рядом. Поражаюсь легкости, с которой глава академии общается со всеми. В словах сотрудников и студентов нет ни тени наигранности или лести, лишь искреннее тепло. Удивительная картина после стольких лет равнодушия и фальши, которые мне довелось пережить. Синтер пренебрегал проблемами работников. Говорил, что он им платит достойно, пусть решают свои проблемы сами. На это у них есть личное время.

– О чем вы задумались? – спросил Гилатер, когда мы зашли в его кабинет.

Действительно ли ему важно, о чем я думаю, или это просто вежливость для поддержания разговора? Откровенничать я точно не собиралась. Перестала верить в чудеса давно. Только трещина в моих ледниках почему-то становится больше. Капли скатываются по ее краям, словно слезы, омывают горечь прошлых лет.

– Лина, вам плохо? Вы побледнели.

Я присела в кресло возле окна, где на столе уже разместился поднос с едой. Ректор налил в стакан зефирный напиток и протянул мне.

– Выпейте!

Я сделала глоток. Затем еще и еще. Как же вкусно. Прохлада на губах со сладко-терпкой кислинкой. Воздушный кремовый привкус на кончике языка и аромат ни с чем не сравнимый.

– Эм… блаженство, – не смогла не произнести вслух.

Прикрыла глаза на секунду, а открыв, увидела направленный на меня взгляд Гилатера. Чернота самой глубокой пропасти расползлась по его радужке, поглощая теплоту и распаляя жар. Я вздрогнула от прилива энергии. Той самой – бурной, желающей. Знакомой мне и так давно не испытываемой рядом с мужчиной. Я вскочила на ноги, поставив стакан на стол.

– Простите, эйт Гурский, мне пора работать.

– Нет, – резко ответил он. – То есть… Лина, сядьте на место. Прошу… – смягчился, проведя ладонью по лицу.

– Мне правда надо идти. Мне нужно еще проверить…

– Так, стойте. Чего вы испугались? Давайте сначала завтрак, потом работа, – подвинул ко мне блюдо с булочками. – Садитесь. И хватит меня бояться. Я вас не съем.

– Вы серьезно собираетесь завтракать в кабинете? А если придут посетители? – намеренно пропускаю его слова про страх.

– Им не привыкать. Работы много. Так что присоединяйтесь.

Отпираться дальше я не стала. Во-первых, была голодна, а подкрепиться перед применением бытовой магии необходимо. Мне еще перетаскивать мебель на склад. А во-вторых… Да и во-первых хватит.

Маковые колечки оказались не сладкими, а солеными. Я хрустела ими, не стесняясь, и запивала зефиром. Ректор не отставал, за два укуса проглатывал булочку с марципаном и приступал к новой. Я поглядывала, как он разделывался с четвертой по счету сдобой.

– А вы сладкоежка, эйт Гурский? – прозвучало, словно я кокетничаю с ним, а мне этого совсем не нужно.

– Еще какой, – без лишних слов согласился он и отклонился на спинку кресла.

Сладкое и я люблю, а кто не любит? Но все же стараюсь не налегать. На фигуре быстро последствия отражаются. Только у ректора их нет. Под мантией не видно, но я помню его в рубашке, и лишних килограмм там не наблюдается. Интересно, сколько ему лет? Выглядит слегка за сорок. Небольшие морщинки у глаз, волевой подбородок придает значительности, а взгляд такой, которому хочется верить.

– Сейчас пойдем вместе, мне тоже Ильгида нужна. И, Лина, можно по-простому, на ты и по имени. Конечно, не при учащихся. А то пока все уважительные обращения произнесешь, полдня пройдет.

По-простому так по-простому. Я не против. Ректор стал собирать блюда, ставя их одно на другое, а я, вставала с кресла, открыла окно и заклинанием чистого воздуха выветрила запах пряных булочек.

– За потерей так никто и не пришел? – решила я разбавить молчание. – За ракушкой-аналитиком, что я нашла вчера?

– Нет, а что? – отчего-то насторожился глава академии.

Он подошел к своему столу взял очки и крутит их в нетерпении, ожидании моего ответа.

– Ничего, просто хотела уточнить, – пожала я плечами.

Гилатер приблизился, сокращая между нами расстояние, а я запрокинула голову, чтобы смотреть на него. Все никак не привыкну к его росту.

– Ты ничего не хочешь мне сказать? – склонил голову набок.

– Н-нет… – занервничала я из-за вопроса и близости его огромного тела.

Чего я себе только не навыдумывала, пока он молчал и внимательно следил за моей реакцией. О том, что ложь моя раскрыта и я не эйта Рид. А вдруг к тому же нашли моего целого и невредимого мужа, которого я надежно похоронила? И я уже представляла, как бегу прочь из академии, подсвечивая себе дорогу маглампой, сажусь в первый попавшийся экипаж на другую сторону Атерры, а Элану пытаюсь объяснить, что это необходимо.

– Тебе нужен аванс?

– А? – не поняла я, так как в воображении была уже очень далеко от академии.

– Ты в том же платье, и твой ребенок вырос из многих вещей. Если нужна материальная поддержка, стесняться не стоит. Аналитик не принесет большой прибыли. Сегодня к вечеру зайди к секретарю, она выдаст аванс.

– Б-благодарю, – сказала я, отматывая свой побег обратно и возвращаясь в кабинет ректора.

Так, стоп, он подумал, что ничейный аналитик я могла бы взять себе? Продать его и выручить деньги? О богиня, как стыдно!

– Вы… Да я не из-за этого спросила! Вы не так поняли. Мне не надо, – возмутилась я.

– Возможно, – кивнул ректор. – Но, если что-то хочешь мне рассказать, всегда готов выслушать. И мы договорились обращаться на ты. Не такой я и старый, как может показаться, – добавил, вновь вгоняя меня в ступор.

Что за человек!

– Благодарю, Гилатер, ва… тебя за аванс, – кивнула я и покинула кабинет.

***

Все закрутилось, завертелось. Каждый день новые заботы и проблемы. Конца и края нет работе. Постоянно что-то ломается, где-то выходит из строя оборудование. Только успевай принимать заказы от деканов. Казалось, вот разгребла завал мебели, очистила себе место для работы в зале приемов и теперь будет спокойно. Но нет! Спустя пару дней пришел разгневанный профессор боевой магии Дарк Крим. Ну как пришел – ворвался, чуть дверь с петель не слетела. Швырнул мне ракушки-аналитики и зеркала связи на стол, который, к слову, я привела в порядок и аккуратно разложила на нем документы.

– Они не работают, а у меня завтра практическое занятие.

И вроде бы не кричал, но выправка стража и многолетний опыт в рядах лучших боевых магов Интарии чувствовались. Спорить не хотелось, а решать, что делать с ворохом сломанных артефактов, надо. Целый день ушел на это. Поговорила с изготовителем средств связи, все впустую. Мы заказ забрали, расписались, дальше не их проблемы. Маялась, выискивала магические мастерские, которые осмотрели бы реквизит. Пока не увидела на одном из зеркал связи крошечную паутинку, застрявшую в резервуаре подпитки. Очищающим заклинанием смахнула ее – и как все заискрилось! Один за одним приборы связи стали щелкать и по цепной реакции задевали рядом лежащие. Фыркали, пищали, визжали, выдавали грохот сошедшего со скалы камнепада. Когда эта какофония смолкла, а на шум прибежал ректор, оказалось, что уникумы-студенты, желая сорвать практику, зачаровали аналитики и зеркала связи. Конечно, все участники саботажа были вычислены. Им сделали предупреждение и все. И все?! Нет, я была не согласна. Категорически не согласна! На моем зеленом платье с черными пуговками остались темные подпалины, глаз дергался и многие документы на столе были испорчены. Теперь эти бравые умельцы в свой выходной обязаны помогать мне. А у меня работа всегда найдется.

Каждую секунду что-то случалось. Пришли таблички на кабинеты, но бракованные: ошибки в именах и фамилиях, номера неверные и к тому же цвет не тот, который заказывали. Пришлось ругаться с изготовителем и отправлять их на переделку. При этом я бонусом добилась изготовления деревянных швабр. Будет чем заняться хулиганам с боевого факультета в выходной. Полы вымоют, помогут уборщицам в административном здании. Это, кстати, одобрил и их профессор. Лишняя тренировка им не повредит.

Как бы я ни уставала и порой ни злилась, все это мне очень нравилось. Академия как дом, которому нужен уход, только огромный. Секунды скакали галопом, минуты таяли, а дни бежали наперегонки. Всего вторая неделя работы, а я уже и не представляю, как существовать без выкрутасов учеников. Выжить в потопе в столовой после неумелого заклинания стихийника – ерунда! Вернуть огромные башенные магчасы в норму, после того как один менталист ускорил их ход, чтобы сократить время занятий, – не проблема! А когда некромант-недоучка оживил кости птицы и нам пришлось делать засаду на них в мясном цеху? Тоже нестрашно. Только кухарка Золя пригрозила, что сварит эти самые кости, после того как их упокоят, и угостит этой похлебкой всех некромантов.

Мне оставалось лишь смеяться и одновременно восхищаться фантазией учеников. Конечно, такое поведение никто из руководства не одобрял. И я за эти проделки с радостью находила провинившимся занятия. Но все равно между собой преподаватели улыбались, пересказывая друг другу проказы студентов. Гордились пытливыми умами подопечных.

Все вечера я посвящала сыну. Элан на удивление быстро сошелся с детьми и завел первых друзей. Миранда его хвалила, а я в очередной раз радовалась, что верно поступила, сбежав от мужа.

Обещанный аванс я получила и в свой выходной отправилась с сыном в город. Мы обошли всех портных. Я купила ему теплую курточку, несколько шапок и рукавички, белые рубашки под выданную форму. У самых младших учеников вся форма одинаковая, ведь никому еще неизвестны подаренные им богами дары. Только к переходному возрасту детям будут открыты магические умения. Вот тогда, если они решат продолжать обучение, в зависимости от дара будет и форма. Бытовики носят серую, менталисты – желтую, некроманты – черную. Надеюсь, некромантом Элану не быть, все-таки в роду у нас таких нет, да и страшен этот дар – на трупы смотреть. Скорее всего, он будет бытовиком, как и я, а возможно, переймет от отца предрасположенность к созданию артефактов.

Много всего мы накупили в тот день. Для себя я приобрела несколько платьев и удобные туфли для работы. Обновила и нижнее белье, пока Элан играл в шатре, специально установленном для детей. В нашем городке такого нет. Заряженные магией движения маленькие шарики вылетают из отверстий в стенах прямо в ребят. Те уворачиваются от них, а если не успевают, то выходят из игры.

На покупки у меня ушло несколько сотен инт из тысячи выделенных в счет будущего заработка. Подсчитав все свои средства с первой же зарплаты, я поняла, что у меня будет возможность отложить что-то и на теневой пропуск.

Я стала успокаиваться. Однажды утром проснулась и осознала, что вот она, та самая белая полоса, до которой я наконец-то добралась сквозь множество черных и серых дней…

– Лина, привет! – вывела меня из задумчивости раскрасневшаяся Ильгида. – Сейчас отдышусь, подожди…

Запыхавшаяся профессор бытовой магии, неунывающая Тучка, как ее называют студенты, присела на стул перед моим рабочим столом. Поправила знакомым жестом высокую прическу и отерла лоб платочком.

– Лина, у нас жара!

– Да, отопление включили на полную мощность. Я говорила ректору, он сказал, что поручит это декану стихийников, тот должен разобраться.

– Нет, это невыносимо, – взяв со стола папку с документами, стала она обмахиваться. – У тебя хоть дышать можно, а в аудиториях окна не открываются. Там пекло, как в Маркене. Кстати, что там по нашим послам? Ничего не слышно? Когда прибывают? Может, это специально для них устроили парную? Боятся, что простынут? – хихикнула профессор.

– Пока тихо. А ты ректора не видела? Я его сегодня целый день ищу. Подписать бумаги надо.

– Так он, наверно, к семье поехал. Сильвия недавно родила такого мальчугана, а Гилатер так его и не видел. Весь в работе. Готовится к встрече с этими, из Маркены, в разноцветных платьях.

– Ребенок родился? – изумилась я.

– Да он полгода назад родился, – засмеялась Ильгида.