– Не знаю, ты какая-то более благосклонная ко мне. Что изменилось? – улыбается Славик, запрокидывая голову в небо и выпуская дым.

Да ничего не изменилось. Использую я его.

– Просто настроение сегодня хорошее, – усмехаюсь я. Славик делает ко мне шаг, второй и встает вплотную. Первая реакция – оттолкнуть парня. Но я терплю его вторжение, в надежде, что Вадим вот-вот подойдет. Терплю и когда Славик опускает руки на мою талию и выжимает в себя. Славик наглеет от вседозволенности. Раньше я его так близко не подпускала. Начинаю злиться.

Довлатову вообще на меня плевать?

Может, меня здесь насилуют?!

Слышу звук открывающейся двери, как она хлопает, притянутая доводчиком, шаги. И…

Да, выдыхаю. Это Вадим. Он подходит к нам и молча прикуривает сигарету. Славик тут же одёргивает от меня руки, отступая назад. Трус. Он тянет Вадиму руку. Здороваются. Рукопожатие затягивается.

– Пошел вон отсюда! – рычит на Славика Вадим.

А я просто курю, наблюдая. Внутри разливается адреналин от предвкушения. Славик убегает. А Вадим подходит ко мне, вырывая из моих губ сигарету, кидает ее на пол и тушит ботинком под нашими ногами.

– Ты что творишь, мелкая?

Глава 5

Елизавета

– А что я творю? – дерзко спрашиваю, заглядывая в злые синие глаза Довлатова. – Я просто гуляю. Не помню, чтобы мне кто-нибудь запрещал, – усмехаюсь, внаглую забираю у Вадима сигарету и демонстративно затягиваюсь.

Черт. Закашливаюсь, когда в лёгкие врывается слишком много дыма. У него очень крепкие сигареты. Это должно было выглядеть эффектно. Я, такая крутая, отбираю у него сигарету и выпускаю дым в лицо. А по факту морщусь и откашливаюсь.

– Бестолочь! – Довлатов отбирает у меня сигарету. – Еще раз увижу тебя с сигаретой в губах… – качает головой.

– То что? Ну что? – да, я намеренно провоцирую его. Хочу его эмоций. Любых. А не вот этого снисхождения, как к ребёнку.

– Не провоцируй, мелкая. Какого хрена ты устроила? Зачем сбежала от Димы. Кто тебе запрещал гулять? Зачем этот спектакль?

– Затем, что ты должен был меня забрать, а не сбегать! – высказываю ему.

– Я к тебе в холопы не нанимался. А если и потакал твоим капризам, так это по доброте душевной. Но терпение мое заканчивается. Манипулировать будешь мальчишками, а я в следующий раз кину поперек колен и выпорю за такое поведение, и, поверь, твой отец будет мне даже благодарен, – высказывает Вадим. Тон ледяной, безапелляционный. Такой, что у меня мурашки по коже бегут.

– Может, я этого и добиваюсь! – отвечаю и делаю пару шагов к Вадиму, вставая вплотную, глотая мужской запах. Замираю, заглядывая в синие, сейчас очень глубокие глаза. На дне его глаз много всего. – Что будешь с этим делать?

Пространство между нами замирает. Или так кажется только мне, но Вадим тоже смотрит в меня. Да, не поверхностно, а именно в меня, глубоко.

Ну, ты и сейчас ничего не понимаешь? Не верю.

– Ну кто я такой, чтобы отказать в настоятельной просьбе девочке, – зло ухмыляется Довлатов. – Пойдем, – хватает меня за руку и ведет не в клуб, а на парковку. Голова кружится, оттого как его горячая ладонь сжимает мою. Сильно сжимает, даже немного больно, но мне, дуре, это нравится. Я забываю о подругах, которые меня ждут, обо всем на свете и иду за ним. Я за ним куда угодно, пусть только позовёт.

Довлатов щелкает сигнализацией внедорожника, открывает для меня дверь.

– Прошу, – театрально взмахивает рукой, а челюсть сжатая.

Сажусь. Довлатов, на мое удивление, тоже садится рядом со мной, демонстративно громко хлопая дверью.

О, это плохой знак. Вадим любит свою тачку и руки оторвет каждому, кто посмеет так варварски хлопнуть дверью.

– И? Дальше-то что? – иронично спрашиваю его. Наверное, надо заткнуться, но я намеренно провоцирую. Потому что, если буду послушной мышкой, между нами никогда ничего не произойдёт.

Довлатов на секунду прикрывает глаза и шумно втягивает воздух. А когда открывает, там уже не давящий холод, а огонь. Первый раз вижу, чтобы он так на меня смотрел. Я даже не могу описать, как. Так, что сердцебиение учащается, а ладони потеют.

Он хватает меня за скулы и притягивает к себе. Очень близко, его губы в миллиметре от моих. Его пальцы грубо впиваются в мое лицо, но мне все равно. Я не нежная фиалка. Все, что дает мне этот мужчина, мое тело принимает за удовлетворение. Облизываю губы, замирая от предвкушения.

Давай, сорвись, мой зверь, и поцелуй меня.

Пожалуйста…

Закусываю губы, чтобы не сказать это вслух.

– Чего ты там добивалась, малая? – сипло спрашивает он. Тон вкрадчивый, утробный. – Выпороть тебя надо? Этого ты хотела?

– Ну, попробуй, – дерзко вздергиваю бровь. А Довлатов ухмыляется.

– Ай! – вскрикиваю, когда он дергает меня на себя и ловко в два движения укладывает бедрами на свои колени. – Ты что делаешь? – истерично посмеиваюсь, пытаюсь подняться, но сильная мужская рука вжимает меня лицом в кожаное сиденье.

– Я, мелкая, исполняю твои желания, – рычит. – Лежи, не дёргайся. Хуже будет.

Я и правда замираю. Мне еще кажется это все возбуждающей игрой. Закусываю губы, по телу проходится волна предвкушения.

– Ау! – снова вскрикиваю, когда он реально шлёпает меня своей огромной ладонью по заднице. Снова пытаюсь подняться и возмутиться, но тяжелая рука вжимает меня назад в сиденье. И снова шлёпает. Ощутимо, хлёстко, так, что попа начинает гореть.

– Не так ты это себе представляла, мелкая, да? – усмехается и снова шлепает. – Бойся своих желаний. За слова надо отвечать, – хрипит и снова шлепает.

Мне больно, да. Дергаюсь снова, но потом замираю, когда понимаю: от очередного хлесткого шлепка начинает гореть между моих ног, и трусики намокают. Это что-то новое, и я в шоке прислушиваюсь к своему телу.

– Я всех на уши поднял из-за тебя! – еще один шлепок, и мой вскрик перерастает во всхлип. – Диму, хорошего парня, наказал! – еще один шлёпок. – Поседел еще больше, зараза ты мелкая! – еще один шлепок, и я уже не чувствую боли, только обжигающее возбуждение и дрожь. Глотаю воздух, понимая, что это настолько порочно, что можно кончить прям так, оттого что тебя порют. – Ты, бля, знаешь, чем могут обернуться твои капризы? Не знаешь, – еще шлепок.

Судорожно втягиваю воздух, пьянея и улетая куда-то в прострацию от мужского аромата.

От Довлатова пахнет холодным парфюмом, табаком, нотками специй и чисто мужским запахом. И это мой самый любимый запах.

– Выкрадут тебя, и эта порка раем покажется. На ленты тебя, зараза такая, порежут. Понимаешь? Ни хрена ты не понимаешь! Потому что ребёнок еще и выходки детские, глупые, – выдыхает, отпуская меня.

А я так и лежу попой на его коленях, вжатая лицом в кожаное сиденье. Судорожно дышу, пытаясь справиться с собственным телом. Никогда не думала, что возбуждение может быть настолько острым. Хочется рыдать… Не оттого что горит попа, а оттого что продолжения не будет, а меня уже ломает и тянет, как похотливую кошку. Вадим сам снимает меня с себя и выходит из машины. Вздрагиваю, потому что он опять громко хлопает дверью.

Лежу так с минуту, глотая воздух. А потом накрывает злостью.

Ненавижу!

Мелкая я, значит.

Капризный ребёнок?

Это он ничего не понимает и не видит! Это всё из-за него!

Тоже вылетаю из машины, поправляя задравшийся топ. Бедра горят, между ног горячо и мокро. Оказывается, возбуждение – хороший катализатор злости.

Довлатов курит, облокотившись на капот. Подхожу к нему, вставая лицом к лицу, сдуваю с лица растрёпанные волосы, обращая внимание на то, как подрагивает его сигарета, зажатая между пальцев.

– Хочешь сказать, что не понимаешь, зачем я это делаю? Вообще ничего не замечаешь или не хочешь замечать, да?

– И? Удиви меня. Придумай хоть одну взрослую причину своего поведения?

– А придумывать ничего не нужно. Причина всегда одна. Я люблю тебя с шестнадцати лет и хоть как-то пытаюсь обратить на себя твоё внимание! – нервно выдаю ему, голос срывается, и теперь хочется плакать по-настоящему. А Вадим молча затягивается и прикрывает свои невыносимо красивые глаза. – А ты каменный и бесчувственный! Всё ты видишь, но предпочитаешь издеваться надо мной! – всхлипываю. А потом кусаю губы, замолкая.

Дура!

Какая я дура, и правда идиотка.

Зачем я ему об этом сказала?

Это унизительно.

Если он сейчас меня оттолкнёт, я сгорю со стыда. Упаду ниже некуда.

Зажмуриваюсь, пытаясь сдержать горячие слезы. Расплакаться сейчас при нем будет полное дно. Всхлипываю, разворачиваюсь и иду вперёд. Я даже не вижу, куда иду и зачем. Нет, я хочу сбежать и не хочу, чтобы он меня догнал. Просто хочу избежать этого унижения. Рыдаю, утирая слёзы, всё расплывается перед глазами.

– Лиза! – он догоняет меня, хватая за плечи, и разворачивает к себе.

– Не трогай! Отпусти, – взмахиваю руками, пытаясь оттолкнуть Вадима, а он не отпускает. – Да не трогай ты меня! Забудь всё, что я сказала! Это неправда! Да, соврала, как ребёнок! – к горлу подступает ком, и я уже не могу сдерживать рыданий. Мне так больно и унизительно, что нечем дышать.

Довлатов сначала отпускает меня, но не успеваю я отшатнуться от него, как он обхватывает мой затылок и дёргает на себя, впиваясь в губы. Грубо, резко, жадно сминает мои губы.

Замираю, чувствуя, как подкашиваются ноги, и начинаю оседать, но сильная мужская рука не позволяет мне упасть, вжимая в тело. Его запаха так много, он дурманит, и я уже сама на эмоциях и эйфории, обхватываю его шею, царапая ногтями затылок. Всхлипываю в желанные горячие губы, пытаюсь отвечать. Но куда там. Я полностью в его власти. Горячий язык проникает глубже, зубы кусают меня, тут же зализывая укусы. Дыхание Вадима так же рвётся, как и моё. Рука на моей талии смещается ниже и сжимает отшлёпанную попу. Постанываю, откидываю голову и тут же льну к Вадиму.

Всё заканчивается так же стремительно, как и началось. Вадим замирает, его горячее тело каменеет. Он не отпускает меня, прислонясь лбом к моему лбу. Мы судорожно дышим и молчим, обжигая друг друга горячим дыханием.

– Я не солгала… – шепчу ему.

– Я знаю, малыш.

От его хриплого «малыш» у меня что-то взрывается внутри и разливается по телу эйфорией. «Мелкая» и «малая» звучит как издевательство. А «малыш» – как что-то настоящее.

– Я всё вижу и всё знаю. Но…

И вот пресловутое «но» ранит похлеще самого острого лезвия. Я не хочу слышать никаких «но». Но я слушаю. Потому что всё сказала, и решение остаётся за ним.

Глава 6

Елизавета

– Пойдем в машину, – выдыхает Вадим, берет меня за руку и ведет за собой.

Я иду, ничего не соображая. Голова кругом, ноги ватные, сердце колотится где-то в висках. Он сажает меня на переднее сиденье, сам обходит машину и садится за руль. Открывает окна, впуская свежий воздух. Молчит, откидывая голову на подголовник, и смотрит в лобовое. И я молчу. Нет, мне есть что сказать. Я хочу не просто говорить с ним, я кричать хочу. Но кусаю губы, не позволяя себе этого. Не буду больше унижаться. Я всё сказала.

– Лиз, ты девочка еще, а я… – делает паузу, прикрывая глаза.

– Еще раз скажешь, что я ребенок, получишь по лицу, – зло выдаю ему.

Довлатов грустно усмехается, качая головой. Тоже откидываюсь на спинку сиденья, обнимаю себя руками и закрываю глаза.

– Замерзла? – закрывает окна.

Я замерзла, оттого что он отмороженный. Молчу, не комментируя. Смотри, какой заботливый. Слышу щелчок зажигалки, и салон наполняется дымом. Облизываю губы, которые никак не могут забыть его поцелуй. Они горят и саднят. Трогаю их подушечками пальцев. Хочу ещё его умелых, упрямых губ… Тело тянет, и я выгибаюсь.

Сволочь. Довел меня.

– Прекрати!

Вздрагиваю от его грозного низкого голоса, одергиваю пальцы от губ. Глаз не открываю.

– Лиза, мне тридцать семь, я тебе почти в отцы гожусь.