Над головами мелькали алхимические фонари – шары из синего стекла, испускающие тревожный холодный свет. Они подсвечивали лица торговцев, превращая их в маски из теней и жёлтых пятен, намекающих на некоторые болезни.

А у ларька с гнилыми яблоками сидел тот самый мужичок, искать которого не пришлось слишком долго. Нищий носил все тот же серый грязный плащ, кутаясь в него, словно в защитный артефакт.

Лира взглянула на него и нахмурилась. Сейчас, при свете дня и вживую, а не с темного экрана Зерцала, казалось, что это вовсе не тот, кого она должна искать. Неужели ведущая исторических новостей и впрямь назвала бы разговор с грязным бездомным невероятной информацией? И неужели он мог бы оказаться единственным человеком, вернувшимся с таинственного острова-тюрьмы Эребор?..

Она мысленно покачала головой и едва не развернулась, чтобы уйти прочь.

Какая чушь! Как это ей вообще пришло в голову? Наверное, она ошиблась…

Но прямо перед тем, как уйти, она бросила последний взгляд на невзрачного бедолагу, выглядящего будто бы еще хуже прежнего.

Его плащ, сшитый из лоскутов непонятной ткани, сливался с землей. Он был настолько грязным, что Лира испытывала брезгливость при одной мысли о том, чтобы подойти ближе. Однако… что-то привлекало взгляд.

Лира прищурилась, понимая, что ткань была не просто грязной: когда бездомный шевелился, она странным образом переливалась, как маслянистая черная лужа, а в складках мелькали какие-то силуэты. Старый рисунок?..

Секунды тянулись одна за другой, и нищий поднял голову, посмотрев на нее. Его лицо иссекали морщины, похожие на трещины в старом дереве, а глаза… Глаза были слишком ясными для безумца, каким он казался прежде. Всегда.

Что-то будто бы толкнуло Лиру вперед. Может быть, ветер. Может, память об отце. А может, воспоминание о таинственном колдуне по имени Сид и острове, о котором он говорил.

«Если не двигаться вперед, тебя неизменно потащит назад, Лира», – шепнула она себе и остановилась возле бездомного.

– Подашь бедному менестрелю на новый инструмент? – хрипло проговорил он и поднял медную кружку вверх.

Острый взгляд скользнул по женской фигуре и погас, спрятавшись за густыми бровями.

– Ты на чем-то играешь? – неуверенно спросила Лира, понятия не имея, как спросить то, что она на самом деле хотела. И полезла в карман за монеткой с изображением океанов и материков. Самая простая, железная кругляшка… Но и их у нее осталось не так много.

– На душах, – прохрипел он, глядя на ее ладонь, нервно елозящую по карману. – Но темные играют лучше. Всегда играли. Ты не жалей, девочка, не жалей. Говорят, что Грезы одаривают богатствами, но не верь. Они, как и Кошмары, способны только пить нашу кровь.

– О чем ты? – выдохнула Лира, чувствуя, как пульс стремительно подскакивает.

– Ты не жадись – может, и расскажу чего интересного и расчудесного, – потряс он своей чашкой, в которой было совершенно пусто.

Пальцы стиснули монету, а затем судорожно бросили ее в чашу. Та упала с болезненным стуком.

– Вот молодец, девочка. Хотя железяшки лучше держать при себе, – покряхтел он, мгновенно вынимая монету из чаши и пряча в складках мантии-плаща. – «Не нать мне меди или злата, коль на железо я богата», – проговорил он странную фразу и громко заржал.

Лира с трудом остановила себя от того, чтобы отшатнуться.

«Как есть – псих, – подумала она. – Как железо может быть лучше меди или золота? Он еще и говорит о себе в женском роде…»

– Эребор, – бросила она почти через силу: не уходить же просто так, даже не попробовав.

Но после этого вопроса нищий замер, а его губы как-то страшно растянулись. Было до конца не ясно, улыбка это или оскал ужаса.

– Эребор? – повторил он и начал раскачиваться из стороны в сторону, бубня: – Эребор-Эребор, Эребор-Эребор…

– Ты что-нибудь знаешь о нем? – быстро спросила Лира. – Это у тебя… это ты тот, кто вернулся…

Договаривать она не стала. Если он не поймет, о чем она говорит, значит, все это и впрямь ошибка.

Вот только он понял.

Его глаза, на некоторое время сделавшиеся мутными, снова резко просветлели и обрели остроту.

Миг – и он качнулся к ней, схватив за куртку и притянув к себе. Лира едва успела вскрикнуть и задержать дыхание, потому что в нос ударил резкий запах мочи и блевотины.

Хотелось убежать. Но нет.

«Нужно держаться…»

Нищий наклонился к ней так близко, что она увидела свое отражение в его ставших огромными зрачках.

– Ищешь Эребор, девочка? Ты уже нашла его, – прошипел он, вдруг хлопнув ее по другому карману, тому, где лежал ее мешочек с артефактами. – Далеко ходить не придется, милая.

Лира отпрянула, хватая ртом воздух, но он с трудом проходил в сжатое спазмом горло.

– Откуда?.. – начала было она, но не смогла закончить.

Потому что все равно не понимала, что он имеет в виду. Даже если он как-то понял, что у нее в кармане запрещенные артефакты (но как?..), то какое отношение они имеют к Эребору?..

Старик засмеялся, и звук напоминал скрип колёс старого джагса.

– Я чувствую их. Всех. – Он снова подскочил к ней и схватил за запястье, заставив Лиру задрожать. Прикосновение этого человека казалось пронзающе ледяным, несмотря на то, что рука явно была нормальной, теплой. – Тёмные фейри оставляют следы, милая… они как слизняки. Даже мёртвые!

– Темные фейри? – прошептала она, но в её голосе зазвучала неуверенность. – Мертвые темные фейри, которых уничтожили пятьсот лет назад? Вы говорите о них?

– Мёртвые? – Он закатил глаза, показывая белки, испещренные лопнувшими сосудами. – Смерть – это дверь, а они… мастера дверей. Разве ты не знаешь? Разве ты ничего не знаешь о них?

За спиной Лиры раздались шаги. Прохожий – невзрачный мужчина в потёртом костюме – шёл прямо на них. Нищий резко дёрнулся, словно его ударили током.

– Нет-нет-нет! – забормотал он, съёживаясь. – Они смотрят!

Лира обернулась. Прохожий прошёл мимо, даже не взглянув на старика, будто его вовсе не существовало.

– Кто смотрит? – спросила она, но нищий уже пятился к подворотне, волоча плащ по земле, но в последний момент вдруг сняв и бросив его, когда тот зацепился за куст грязной тряпкой.

– Приходи в последний день месяца… – его голос эхом отозвался из темноты. – В храм, где спят кошмары. Там найдёшь доказательства.

– Доказательства чего?

Лира сделала несколько шагов в сторону подворотни, решив догнать его и расспросить еще, но он уже исчез. Только странным образом бросив напоследок:

– И надень мой плащ… если не хочешь оставить свои кости на съедение слизнякам.

Подул ветер, растрепав серые волосы Лиры, собранные в простой хвост. Девушка поежилась, поглядев на дурно пахнущий плащ, что ей оставил этот явно сумасшедший человек.

Взять его с собой? Прийти на встречу, как он и попросил? Или забыть об этом пустом разговоре, как того и требовал здравый смысл?

Лира вздохнула, инстинктивно потянувшись к «Молчуну» на своей шее. И вдруг поняла, что он работает. Ее старый молочный зуб, когда-то давно зачарованный с помощью крови и частички ее души, откликнулся легким покалыванием и едва ощутимой вибрацией. Артефакт работал! И Лиру не должно было быть слышно!!!

Но этот безумный человек с чересчур острым взглядом разговаривал с ней как ни в чем не бывало.

Не размышляя более ни мгновения, она схватила вонючий плащ, как будто это было одно из самых больших сокровищ в ее жизни, и, развернувшись, пошла прочь.

Даже если плащ и бесполезен, теперь она придет на встречу.

Где-то в глубине ее сердца начала расти непривычная уверенность в том, что все вовсе не так, как она думала с самого рождения и до двадцати лет.

Щупальца, ожившие тени, вино фейри, тюрьма-легенда…

Потихоньку в ее голове все громче и громче ударами молота по каменным стенам разума звучала невероятная мысль: «Они существуют…»

«Они существуют…»

«ОНИ…

…СУЩЕСТВУЮТ».

И теперь ей до боли в зудящих мышцах было необходимо убедиться в этом как можно быстрее. Жаль только, что Лира еще не знала: некоторые тайны не стоит раскрывать.

В этом случае они превращаются в кошмары.

Глава 5. Худшая из пыток – ожидание

Каморка Лиры в очередной раз встретила ее холодным отражением прошлой жизни. Остатки вещей ее отца, остатки памяти о ее собственном детстве.

Прежде Лира не замечала, насколько гнетущими могут быть воспоминания, которые ты не хочешь отпустить. А сегодня почему-то именно эта мысль бросилась ей в лицо, едва она вошла.

Тесное помещение под самой крышей старого дома, где стены, испещренные трещинами, хранили следы копоти от свечей и пальцев прежних жильцов. Где потолок кренился под тяжестью времени. Здесь не было ничего лишнего, но и ничего теплого, греющего душу, тоже не было. Узкая кровать с пружинами, торчащими сквозь ткань. Стол, сколоченный из досок, лишь отдаленно напоминающий тот, на котором когда-то отец учил её вытравливать руны в металле и создавать алхимические растворы. А под ним зияла дыра в половицах, прикрытая старым ковриком, который Лира таскала с собой при переезде из одной квартирки в другую. Это был половичок, сшитый якобы еще ее матерью. Впрочем, матери она не знала, но к узорам на этом куске выцветшей ткани питала привязанность.

В ночь, когда убили отца, этот коврик едва не сгорел. Она успела спасти его в последний момент. А он, будто нарочно, не желал исчезать в огне.

Лира сморщилась и отвернулась. Достала плащ бездомного и понесла в сторону раковины. Ванной комнаты в ее каморке не было, только в углу помещения за небольшой ширмой оборудовали сливное отверстие вместе с душевой трубой, встроенной в потолок. Около получаса вручную она пыталась отстирать плащ, к которому и прикасаться-то было неприятно. Однако спустя время он приобрел более яркий цвет и выглядел даже относительно неплохо.

На нем не было ни единой дыры или заплатки. А едва густая грязь смылась, стал виден рисунок, отголоски которого мелькали прежде лишь в складках.

Раскрыв плащ пошире и растянув его на вытянутых руках, Лира нахмурилась снова.

Он был не просто красив. Узоры на нем слишком уж явно напоминали те, которые были ей дороги. Которые она пронесла через всю жизнь.

Девушка не поверила своим глазам. Выскочила из-за ширмы «ванной», вытащила половик из-под стола и раскрыла над ним плащ.

Золотистые птицы с острыми клювами, полукружья месяца со звездами и короны с цветами. Узоры повторялись, создавая удивительный орнамент, который Лира нигде больше не встречала. И всегда думала, что это плод фантазии ее матери.

И вот теперь в точности тот же рисунок был на плаще какого-то бездомного из подворотен Эвила. Бездомного, который мог играючи преодолеть силу запрещенного артефакта.

Как это могло быть?

Лире не хватало дыхания.

Она закрыла глаза, пытаясь через силу дышать глубоко и неторопливо. В висках стучало, пульс зашкаливал.

О чем еще не рассказал ей отец?

Дышать, просто дышать…

Отец говорил, что у матери были волосы цвета добела раскаленного восхода, как диск луны. Смех, звонкий, как колокольчик, и глаза, яркие, как серебро. Она умерла, подарив Лире жизнь. И не оставив ничего, что могло бы согреть ее дочь темными ночами без ее тепла.

«Ты похожа на неё», – шептал отец, гладя её по голове. Но стоило взглянуть в зеркало, как становилось ясно, что это неправда. Лира видела в отражении свои глаза – холодные и бесцветные. И серые волосы, собранные в хвост, ничем не напоминали белизну лунных лучей.

Развесив по спинке стула мокрый плащ, Лира достала дневник отца, раскрыв на последней странице, где тайным языком было описано то, над чем папа работал в последние дни своей жизни. Большая часть листов была вырвана, но часть осталась. И дочь прекрасно могла перевести тайное послание:

«…от любых Врат есть ключи. Но не только ключи нужны для прохода. Сперва нужно создать сами Врата, потому что обычные не работают.