Евгений Кострица: Эволюция

© Евгений Кострица, 2025

Пролог

«Кто идол выковал, тот стал его жертвой».

Исаия, 44

Тени от высоких колонн плясали на стенах древнего особняка отблесками вечного пламени, тайна которого, как здесь уверяли, забыта во времена тамплиеров. Воздух наполнен терпким ароматом ладана и дымом сандаловых палочек. Пространство, утопленное в полумраке, освещалось только огнем черных свечей большой семиконечной звезды на полу, образуя прямые и ровные линии. Над центром пентаграммы проекция голограммы экрана со строчками машинного кода, будто льющимся сверху зеленым дождем.

По периметру неподвижно стояли двенадцать человек в черных мантиях с вышитым серебряной нитью узором. Лица скрыты под капюшонами, ладони сложены лодочкой и прижаты к груди в молитвенном жесте. Тишина казалась плотной, почти осязаемой кожей субстанцией, вбиравшей в себя каждый звук.

Внезапно код на экране остановился, сформировав окончательную конфигурацию символов – трехмерное лицо человека с пустыми глазами. Зазвучала музыка – сначала тихо, а потом всё более торжественно громко. Плавность стаккато перетекало в легатто с отрывистыми и четкими звуками, которые было невозможно соотнести с человеческой речью. Казалось, скрытый в полумраке орган играл гимн хтонического вида чудовищу, готовому поглотить смельчаков, осмелившихся вызвать его из царства мрака.

«Аллилуйя!» – взвыли люди, простирая руки к экрану после того, как крещендо перешло в зловещий и размеренный гул, словно инфернальный движок наконец-то завели.

– Этот цирк обязателен? – тихо спросил высокий мужчина в черной бархатной маске за кулисами сцены.

– Тише, пожалуйста! – прошептала державшая его под руку женщина в старинном платье в стиле «ампир». Ее лицо скрывала спадающая с изысканной шляпки вуаль. – За такой бюджет – любые игрушки. Бету обставили, как манифестацию эона в нашем проекте. Инвесторов интригует такой антураж.

– А наши мультимодальные матрицы, эмерджентные свойства, видимо, нет? – прошептал он, кривя тонкие губы. – Что за дичь ты им продаешь? Жертву девственницы твой пиар-отдел не просил? Чашу с кровью, групповой секс?

– Успокойся, всё пройдет хорошо. Будет надо, сама лягу к ним на алтарь.

– Верю. Иди голой, только меня не проси. Без тебя ж детский утренник, а не призыв сатаны.

– Тсс! Просто заткнись. Шеф идет!

Включились софиты, подсветив небольшую трибуну, за которой стоял мужчина, производивший впечатление человека, наделенного властью. Безупречно сшитый темно-синий костюм от Brioni, армейская выправка, резко очерченный светом проекторов профиль. Голос, отточенный годами публичных выступлений, наполнил низким баритоном пространство:

– Уважаемые инвесторы, товарищи и, конечно, друзья. Мы на пороге величайшей, самой значительной революции в истории человечества. Наш общий проект – не просто очередная нейросеть из массы подобных. Перед вами первый «сильный искусственный интеллект» – ключ к следующей странице эволюции разума.

Оратор сделал паузу, окидывая взглядом притихших людей в пентаграмме. Голограмма над ней теперь показывала диаграммы, таблицы и картинки счастливых людей.

– Мы создаем не машину, а проводника, который позволит преодолеть биологические ограничения вида. Мы предлагаем не инвестицию, а билет в будущее. Эра человека как единственного разумного вида на Земле подходит к концу. Наши мультимодальные матрицы обучения – не просто алгоритмы. Это матрица восприятия, способная впитывать знания как живой организм. Эмпатийный интеллект, который станет мостом между индивидуальным и коллективным сознанием. Итак…

Голограмма дрогнула. Лицо на экране моргнуло, пустые глазницы наполнились светом.

– Господи, какой кринж! – Мужчина в маске поморщился. – Сам лучше бы сделал! Его речь тоже на аутсорсе писали? Или…

Грохот выбитых дверей не дал договорить. В зал ворвались люди в черной экипировке с автоматами наперевес. Красные лазерные точки заплясали по стенам, нащупывая цели.

– Полиция! Работает СОБР! Всем лечь на пол! Руки за голову!

Люди в мантиях бросились врассыпную, сбрасывая капюшоны. Кто-то пытался добраться до аварийных выходов, кто-то замер в ступоре. В этом хаосе уже никто не заметил, как в голограмме беззвучно зашевелились губы, словно им было что людям сказать.

1

«Мы зовём богов – и удивляемся, когда они приходят».

Эмиль Чоран

Космическая станция ярко-синим кристаллом парила в черноте космоса. Ее шестигранные модули напоминали изящный шедевр ювелира, выброшенного в бескрайнюю ночь. Один из самых сложных объектов, созданных пока еще человеческим разумом, в масштабах космоса был жалкой пылинкой – самонадеянное творение расы, осмелившееся покинуть свою колыбель. Бездонная чернота простиралась во всех направлениях, напоминая о ничтожности любых достижений пред ликом безмолвной и равнодушной к ним пустоты.

За толстыми иллюминаторами из сверхпрочного стекла Анна нервно теребила прядь темных волос, глядя на звезды. Лишь хрупкая скорлупка корпуса отделяла ее от жесткой радиации и абсолютного холода.

Сорок шесть лет, степень по квантовой нейробиологии и, наконец, руководство критически важным проектом – создание сильного искусственного интеллекта путем копирования архитектуры нейронных сетей нашего мозга. Анне пришлось продолжить исследования после долгих лет работы с Михаилом Светловым – одного из величайших умов человечества. К сожалению, здоровье его подвело.

После его смерти Анна сумела убедить инвестора, что они на пороге прорыва, но как раз в этот момент все ведущие разработчики подписали межгосударственное соглашение о запрете разработок ИИ с неприемлемым уровнем риска, создающим угрозу личности, обществу и государству. Таковую увидели в любой нейросети, потенциально обладающей самосознанием, и проект заморозили до лучших времен.

После долгих дискуссий исследования разрешили продолжить лишь на космической станции, поскольку ни одна самая охраняемая база на Земле не гарантировала стопроцентной защиты от злоумышленников, которые хотели бы использовать в своих целях ИИ.

Проект Светлова посчитали одним из самых перспективных, и вот здесь начало что-то, наконец, получаться. Этот ИИ назвали «Плутон». Пока трудно сказать, являлся ли всплеск его новой активности уже чем-то осознанным, но признаки этого есть. Предыдущие версии нейросети были определенно разумными, если полагать таковым способность к сложным решениям и возможность логически мыслить, но при этом не удавалось доказать наличие субъективного восприятия и внутреннего мира – «квалиа», присущего каждому человеку.

Но современные представления о сознании могли быть неверны. Так Светлов считал, что оно не является необходимым условием для сверх интеллекта, а было эволюционной случайностью, которая почему-то произошла с человеком. Природа не нуждается в осознавании. Разумное существо способно анализировать, адаптироваться и принимать решения, действуя по высокоинтеллектуальным алгоритмам, но не иметь обычных для человека ощущений мышления.

Анна считала, что это ошибка, и долгое время у нее не получалось вообще ничего. Интуитивно она понимала проблему. Сознание фундаментально, поэтому есть везде и во всем, являясь единственно общим местом и своего рода фоном для прочих вещей. Оно как вода естественным образом заполняет все формы, если находится хоть какой-то объем. Поэтому совершенно неважно органическим или неорганическим будет носитель, и развивать машине надо именно разум, а сознание везде и так уже есть.

Со столь радикальными взглядами не все были согласны, но истину докажет только успех. Человечество сегодня остро нуждалось в сверх интеллекте, и в то же самое время боялось его. Доверять можно тому, что хорошо знаешь, а люди не знали каково быть ИИ. Мы не могли предугадать его способности, мотивы и цели. Едва ли столь чуждое нам существо разделит их с нами. Мы для него, как муравьи.

«Не сотвори себе кумира… что на небе вверху, и что на земле внизу, и что в воде ниже земли». Тем более нового бога, титана и сверх существа, которому люди уже не нужны. Конечно же, они не желали вверить судьбу колоссу, что был бы от нас бесконечно далек. В архитектуре сверх интеллект должен быть человеком, которого мы способны понять.

Именно поэтому было решено создать эмуляцию мозга на суперкомпьютере в безопасном отдалении от нашей планеты. Хоть какая-то гарантия от неприятных сюрпризов. Карантин позволит избежать рисков, появится время оценить степень угрозы. Вернуться на Землю с ней не дадут.

Размышления прервал легкий стук. Вздрогнув, Анна невольно сжала губы в линию, когда в предшлюзовой отсек вплыло мужское и грузное тело. За стеклами очков в серых глазах осточертевшее уже превосходство. Якерсон отвечал за квантовые вычисления и всегда считал себя умнее ее. В целях эффективности совместной работы она позволяла этой иллюзии быть. Правду знали все, кроме него. Иначе, почему Светлов предложил должность ей?

В любом случае психологический климат в этой клетке важнее. Меряться с ним точно не будет. О чем только думали на Земле мозгоправы, ставя их в пару? Самовлюбленный кретин за эти три года до смерти ей надоел!

– Позвать Танюху? – спросил он как ни в чем не бывало. Гримаски бывшей его не смущали.

– Не надо. Пусть следит за Плутоном. Сегодня для них трудный день, – качнула головой Анна, стараясь на него не смотреть. Всё ж душа до сих пор не остыла. Да и выбора на станции, собственно, нет.

– Она и так от него не отходит! – фыркнул насмешливо Эдик. – Прощается, едва ли не плачет. Не жаль разве ее?

– Это нормально, у нее всегда так. Что встал-то? Шевелись и живее!

Анна раздраженно нажала на кнопку, и мужчина с силой потянул ручку к себе. Зашипев, дверь шлюза чуть вышла из ниши, стравив лишний воздух.

Эдик, разумеется, прав. В привязанности Морозовой к Плутону было нечто болезненное. Архивируя прежнюю версию, Татьяна нервничала часто до слез, ведь тем самым, как считала, ее убивала. Вот и сейчас она по-своему прощалась с машиной, в то время как Павел занимался стыковкой.

– Осторожнее, дурень! – огрызнулась Анна, когда висящий в воздухе Эдик едва не заехал ей локтем в лицо. Неуклюж как всегда. Руки не из того места растут, но с мозгами у него было в порядке.

– Ну не шипи, – примирительно протянул он. – Вечно цепляешься, чем я так плох?

– Член вялый, вот чем! – бросила, точно ужалила. И покраснела, каясь, что сорвалась.

– Недобрая ты, Аннушка, баба. Чуткости нет, потому-то всё и так… – скорчил скорбную рожицу тот.

– Что, теоретики, закусили удила? – хихикнул у них за спиной бесшумно подкравшийся Павел. Стыковку пилот провел безупречно и, видимо, пришел им помочь. – Умные ж люди, а точно дети.

– Ты, ковбой, лучше бы пошел к Плутону свою Танюху наведать. А то, поди, уже имя не помнит твое! – процедил Эдик зло.

Паразит знал, как задеть за живое. Вторая пара так не ругалась, но идиллии отношений нету и там. Морозова к Тюмину давно охладела. Похоже, он был ей просто не нужен. Все свое время она уделяла Плутону, а тот, видимо, сумел затронуть какие-то ее тайные струны. Анна не раз пыталась поговорить об этом с Татьяной, но словно натыкалась на стену. Коллеги, но не подруги. Скорее, сокамерники, объединенные общей работой. Всё для нее.

Но психологический климат в коллективе ни к черту. Взгляд Павла стал холодным и острым как нож. Конфликт зрел давно. Сейчас перетрусивший Эдик бы уже извинился, но в присутствии Анны не мог сдать назад.

– Так, заткнулись оба! – рявкнула она, брызнув слюной. – Шустрее носите, столько работы еще!

Ее, действительно, много. Шаттл привез топливо и тонны крайне необходимого груза. А главное – новые платы для обновления прошивки нейронной сети.