Минерва Спенсер: Опасный маркиз

Minerva Spencer

DANGEROUS

В оформлении обложки использована работа, предоставленная агентством Fort Ross Inc.

Печатается с разрешения Kensington Publishing Corp. и литературного агентства Andrew Nurnberg.

© Shantal M. LaViolette, 2018

© Перевод. А. Дамбис, 2024

© Издание на русском языке AST Publishers, 2025

* * *

Глава 1

Лондон, 1811 год

Юфимия Марлингтон всерьез подумывала отравить герцога Карлайла, ведь в гареме яд был излюбленным средством для решения проблем, но, увы, в ее нынешнем положении яд не мог помочь.

Во-первых, у нее не было ни яда, ни малейших идей, как его достать в этой холодной чужой стране, во-вторых, что гораздо важнее, травить собственного отца считалось признаком дурного тона.

Нарезая круги вокруг массивного стола красного дерева и не переставая раскатисто читать ей нотации, герцог Карлайл и не подозревал, о чем в эту минуту думает его дочь. Чтобы отец точно ни о чем не догадался, Мия постаралась выглядеть смиренной и кроткой – умение, которое она отточила за семнадцать лет, проведенных во дворце Бабы Хасана. Ей постоянно приходилось принимать беззаботный вид, строя планы убийства, когда она жила среди шестидесяти с лишним женщин, из которых по меньшей мере пятьдесят желали ей смерти.

Тут Мия поняла, что в просторном кабинете герцога воцарилась тишина, подняла голову и встретилась взглядом с разъяренными зелеными глазами.

– Ты меня вообще слушаешь, Юфимия? – Кустистые каштановые брови ее отца изогнулись, как пара рыжих гусениц.

Мия мысленно отругала себя за невнимательность:

– Прошу прощения, ваша милость, но я не совсем вас понимаю.

Это была не такая уж большая ложь, и она спасала уже несколько раз за последние шесть недель. Мия, хоть по-прежнему и думала по-арабски, неплохо понимала английскую речь, когда не отвлекалась на посторонние мысли.

Судя по подозрительному взгляду герцога, ее попытки сослаться на незнание языка уже не были такими убедительными, как прежде.

– Я сказал, что тебе стоит осторожнее выбирать, кому и о чем рассказывать. Я с ног сбился, чтобы скрыть самые отталкивающие обстоятельства твоего прошлого. Мне с трудом это удается, когда ты болтаешь об отрубании голов, отравителях и… э-э… евнухах. – При слове «евнух» бледную кожу ее отца окрасил румянец.

Мия склонила голову, пряча улыбку.

Видимо, приняв ее поклон за признак раскаяния, отец Мии вновь начал прохаживаться туда-сюда; толстый обюссонский ковер, коричневый с золотыми узорами, покрывавший пол, приглушал шаги его тяжелых сапог. Герцог несколько раз откашлялся, словно пытаясь избавиться от привкуса возмутительного слова, и продолжил:

– Рано или поздно мои заботы о тебе принесут плоды, но только если ты перестанешь делиться с посторонними самыми гнусными аспектами своего прошлого.

Наблюдая за отцом из-под опущенных ресниц, Мия подумала о тех аспектах своей жизни в Оране, которыми ни с кем не делилась. Как бы герцог отнесся к тому, что у нее имеется семнадцатилетней сын Джибриль? Или к тому, чтобы она во всех мерзких подробностях рассказала о самых необычных пристрастиях Бабы Хасана? Будет ли лучше ужаснуть его, рассказав правду, или позволить ему и дальше обращаться с ней как с пятнадцатилетней девочкой, хотя ей уже стукнуло тридцать два года?

Ответ был прост: истина никому не принесет выгоды и уж точно ничем не поможет Мие.

– Простите меня, ваша светлость, – прошептала она.

Герцог фыркнул и продолжил мерить шагами комнату.

– Твоя кузина заверила меня, что ты усердно учишься вести себя прилично в обществе, но после недавнего фиаско… – он покачал головой, морща обычно гладкий лоб.

Речь шла о недавнем званом обеде, на котором Мия заметила, что казнь путем отсечения головы гуманнее, чем повешение. Откуда ей было знать, что это простое замечание вызовет такой переполох?

Герцог вновь остановился перед ней:

– Меня беспокоит, что твоя двоюродная сестра Ребекка с тобой недостаточно строга. Может быть, тебе будет полезно более суровое воспитание, например под руководством твоей тети Филиппы?

Мия поморщилась. Одна-единственная неделя под неусыпным надзором тети Филиппы была ужаснее семнадцати лет в гареме, среди толпы злокозненных женщин.

Герцог кивнул, на его красивом лице появилась мрачная улыбка.

– Да, я вижу, что, несмотря на языковой барьер, ты осознаешь, как изменится твоя жизнь, если я отправлю тебя в Бернвуд-парк, к моей сестре.

От этого жуткого предложения Мие непреодолимо захотелось пасть ниц, как она привыкла поступать, когда Баба Хасан был ею недоволен, – его неудовольствие не раз стоило девушкам из гарема головы. К счастью, Мие удалось сдержаться. Когда она в прошлый раз продемонстрировала этот жест смиренного уважения (впервые за семнадцать лет оказавшись в Англии), герцог онемел от ужаса при виде дочери, валявшейся у его ног в дорогой обуви, так что Мия просто опять склонила голову.

– Я бы не хотела жить с тетей Филиппой, ваша светлость.

Тяжелый вздох герцога повис у нее над головой, словно грозовое облако.

– Посмотри на меня, Юфимия. А я ведь думал, ты сама хочешь оставить свое безотрадное прошлое позади и начать новую жизнь. Конечно, ты уже немолода, но вполне привлекательна и все еще способна рожать. Жизнь, которую ты вела, может стать… помехой на пути к счастью. – Герцог умолк, будто сам считал, что «помеха» – это слабо сказано. – И все же есть несколько уважаемых в обществе людей, готовых на тебе жениться. Но ты должна смиренно принять некоторые… э-э… недостатки мужчин, ищущих твоей руки.

«Недостатки»! У Мии едва не вырвался истерический смешок. Ее отец имел в виду, что лишь умалишенные, мерзкие, безмозглые, больные или страдающие сразу от нескольких из этих недугов готовы жениться на немолодой женщине с сомнительным прошлым.

Мия ответила:

– Да, ваша светлость.

– Я понимаю, что они не похожи на прекрасных принцев, о которых мечтают девочки, но ты уже давно не девочка, Юфимия, – все это было сказано таким деловым тоном, что можно было подумать, герцог говорил о состоянии канализационных труб в имении Карлайлов, а не о счастье дочери. – Если не исправишься как можно скорее, лишишься даже своего небогатого выбора, и все, что тебе останется, это тихая жизнь в Бернвуд-парке, а мы оба знаем, что тебе бы этого не хотелось. – Герцог дал ей осознать его слова и продолжил: – Светский сезон почти окончен, и тебе пора принять решение о своем будущем. Ты меня понимаешь?

– Да, ваша светлость, понимаю.

Мия понимала его, и даже очень неплохо. Отец хотел избавиться от нее прежде, чем она сделает что-нибудь настолько вопиющее, что лишится всякой надежды на брак.

– Вот и славно. – Морщины на лбу герцога разгладились. – Сегодняшний бал предоставит тебе прекрасную возможность познакомиться поближе с несколькими мужчинами, которые проявили к тебе интерес. Все, что от тебя требуется, это вести себя пристойно и как следует развлечься – конечно, в пределах разумного.

Герцог похлопал ее по плечу, вернулся в свое кресло и продолжил изучать конторскую книгу. Аудиенция была окончена.

За дверями герцогского кабинета возвышались два лакея. Один из них шевельнулся, чтобы закрыть дверь за Мией.

– Спасибо, – сказала она, хоть и знала, что слуг не благодарят.

Лакей по-прежнему смотрел ей через левое плечо, но на его могучей шее появились красные пятна.

Прошло несколько недель с тех пор, как Мия вернулась в Англию, но ее по-прежнему постоянно отвлекало обилие привлекательных мужчин, которые не были евнухами. Этот интерес часто бывал взаимным, и она спиной чувствовала любопытный взгляд лакея, направляясь в библиотеку.

Куда бы она ни пошла: в лавку, или на бал, или в столовую фамильного дома, – всем хотелось узнать побольше о загадочной дочери герцога Карлайла: и слугам ее отца, и толпам незнакомцев, часами ожидавших ее появления возле его дома, и особенно тем, кто вел скандальные колонки в газетах, которые в Лондоне продавали на каждом углу.

Газетчики не успевали сочинять о ней истории так часто, как того желали жадные до сплетен читатели. Те, что посмелее, пытались вытянуть такие истории из нее самой, забирались в герцогскую карету – один из них проделал это прямо на ходу, – прятались в багажном отделении и проникали в примерочную излюбленной модистки Мии.

Вся страна сгорала от нетерпения узнать больше о таинственном прошлом Мии. Не желали этого лишь ее близкие, которые жили в постоянном страхе, что она сделает или скажет что-нибудь настолько ужасное, что от репутации ее семьи не останется камня на камне.

Мия распахнула дверь в библиотеку и остановилась. Ее младший брат сидел за большим столом, занимавшим солидное место у дальней стены комнаты, заставленной книжными шкафами. Из-за шатких стопок книг и бумаг виднелась только его макушка. Мия едва сдержала стон разочарования. Неужели во всем огромном доме не найдется места, где можно остаться наедине со своими мыслями?

Встретившись взглядом с удивленными зелеными глазами брата, она попятилась было из комнаты:

– Прости, Киан, не знала, что ты занят. Не буду тебя отвлекать.

– Останься, пожалуйста. Мне нравится твое общество. – Он жестом указал на гору книг. – Сегодня у меня совсем голова не работает.

Мия вздохнула и закрыла дверь:

– Ты слишком много думаешь, Киан.

Она пересекла широкую равнину блестящего темного паркета и присела на кушетку густо-красного цвета напротив стола.

– Отец тоже так говорит.

Мия поморщилась:

– А, отец.

Она развязала ленты своих тонких лайковых туфель и сбросила их, садясь по-турецки, но поймала взгляд Киана и примирительно подняла руку:

– Брат, пожалуйста, меня уже только что отругали. Не злись на меня.

Киан покачал головой, так что каштановая прядь упала ему на лоб:

– Мне плевать, как ты сидишь, Мия, но ты знаешь, как это важно для отца. Придется тебе привыкнуть к нотациям, если продолжишь так сидеть. – Он отодвинул стопку книг в сторону, чтобы лучше видеть сестру. – Но довольно об этом. Скажи, ты с нетерпением ждешь вечера?

– Нет.

Киан расхохотался.

– Я не шучу. Это будет просто еще одна возможность сделать или сказать что-нибудь не то и навлечь на себя гнев отца.

– Да ладно тебе, Мия. Я ничего не видел о тебе в книге для записей пари у себя в клубе. – Он ухмыльнулся. – Во всяком случае, на этой неделе.

– Ха. Очень смешно. Того, что я натворила на балу у Чаррингов, достаточно, чтобы заполнить несколько книг. – Мия оперлась локтем о спинку кушетки и опустила подбородок на руку.

Киан помрачнел:

– Пора забыть о том… э-э… случае, Мия. Я уже давно о нем ничего не слышал.

«Случай» приключился во время первого бала Мии, на котором она ужасно опозорилась. Утешения брата показались ей наивными и излишне оптимистичными. Люди перестали делать на нее ставки в книгах для пари, но это не значило, что они обо всем забыли.

– В любом случае, – продолжил Киан, – не сомневаюсь: этим вечером у тебя не будет отбоя от ухажеров.

Брат Мии изо всех сил старался приукрасить событие, которое, в сущности, сводилось к публичному аукциону.

Мия пожала плечами:

– Да уж, на званом обеде нежеланных гостей не будет, только люди с безупречной родословной. После того как отец увидел, как я на балу у Пауэллсов говорила с наследником угольного магната, я усвоила, что богатство, нажитое от добычи угля или производства тканей, обесценивает хорошую генеалогию, в то время как скудоумие, дряхлость и фатовство, напротив, вполне приемлемы.

Киан взглянул на дверь, как будто кто-то – герцог? – мог подслушивать у замочной скважины.

– Дорогая сестра, лучше попридержи язык, если хочешь привлечь хотя бы таких мужчин.