Маргарита Ардо: Академия высших. Путь к дракону

Если двигаться глубже в любовь,

войны исчезнут

Ошо

Глава 1

– Будь осторожна, Тара, умоляю тебя! – сказала мама, словно провожала меня не на базар, а на войну.

Я весело чмокнула маму в макушку, запахнула лёгкую накидку и подхватила пустую корзину в прихожей.

– Война кончилась, обещаю не начинать новую! Но если они не сделают скидку на апельсины… – Я шутливо погрозила кулаком в стену.

– И всё-таки, Тара…

Я не дослушала маму, выскочила за двери. В нос ударило яркое солнце, едва я выбежала за крыльцо, густо увитое малиновыми соцветиями. Жаль, что их нельзя есть. Второе солнце светило из-за первого белым контуром, к середине дня они разойдутся, и станет по-настоящему жарко.

Утренние лучи ласкали стены каменного дворика, вытертую плитку с некогда красными узорами под ногами, мандариновые деревца в старых кадках и цветы в горшках. Солнечный зайчик попал мне в нос, я чихнула.

Отливая на солнце рыжиной, бурая кошка облизывалась на заборе. Я затянула ленту на длинной косе. Соседка напротив, смуглолицая, в выцветшей косынке на светлой шевелюре, вывешивала за окном второго этажа, выходящим во дворик, бельё.

– Здравствуй, Тара!

– Здравствуйте, тётя Сильван, день сегодня хороший, – крикнула я, прикрывая козырьком ладони глаза. – Марика идёт?

Из кустов олеандра высунулась веснушчатая физиономия подружки, обрамленная густыми пшеничными волосами и неровной чёлкой.

– Тшш, я здесь. – И громче. – Мама, я уже вышла! Мы пошли.

– Долго не ходите! – крикнула тётя Сильван. – И будьте осторожны!

– Мы скоро, – ответила я. – Не волнуйтесь.

Засов на калитке за зарослями олеандров лязгнул – это выскользнула на улицу моя подружка Марика. Чего она прячется? Я поспешила за ней и присвистнула, увидев на Марике белую блузу и красную юбку, широкую, длиной всего до середины голени, с вышитым искусно крупным чёрным цветком на подоле.

– Фух, – выдохнула подруга, поправляя на лбу прилипшие пряди, контрастирующие с её загорелым круглым лицом и яркими голубыми глазами. – Маман не заметила. Не выпустила бы!

– Где ты взяла такую ткань? – удивилась я.

Мне самой приходилось ходить в дурацком коричневом платье. Я носила его ещё в школе, как и накидку, и уже выросла из всего так, что пришлось доставить понизу вязаными крючком чёрными кружевами. Увы, другой пряжи не было, магазины пустовали.

– У старухи Фриш выменяла на масло и свечи, – заговорщически сообщила Марика. – Это её платье было, с прошлых времён. Я просто перелицевала, а пятно закрыла вышивкой. Ужас, сколько я с ним возилась тайком от маман.

– Ну да, тётя Сильван точно скажет, что такое только для легкомысленных девиц…

Я серьёзно взглянула на подругу, надула губы, потом щёки, подражая маме Марики. И мы расхохотались. А услышав шаги во дворе за калиткой, бросились бежать со склона вниз по узкой улочке, застроенной по обе стороны двухэтажными домами, – к центру, едва не скользя по натёртой до блеска подошвами брусчатке. Из-под наших ног разлетелись в разные стороны яркие мелкие ящерицы с прозрачными, как у стрекоз крыльями – драцаны. Они облепили стену над безмятежно сидящим на скамеечке у дома стариком Муслем, похожим на статую из сухих веток, прикрытую, чтоб людей не пугать, застиранными белыми одеждами, с обмотанной платком лысой головой.

Мусль нас не видел, стайку драцан тоже. Он подставил и без того коричневое, обтянутое кожей лицо, обоим солнцам и, как обычно, с закрытыми глазами мечтал о чём-то.

Воздух и впрямь тянул помечтать. Он пах морем, тёплый, почти маслянистый. Бриз отбрасывал накидку с моих голых до локтя рук, и казалось, будто воздух обмазывал кожу запахами цветов. Густая синяя полоса моря вдалеке манила купаться. Но это было обманчиво, вода ещё не прогрелась после шторма. Зато рыбаки наверняка уже выставили на продажу улов.

Над нашими головами пролетели лайсаны – птицы с длинными хвостами и багряным оперением – красивые воришки, которые прямо из-под рук торговцев тянут рыбу. Вот и сейчас наверняка учуяли.

Мы сменили бег на шаг, проходя под сенью кустов, в тени пышных гортензий, выглядывающих из-за заборов. Впереди показалась оживлённая площадь, вся выложенная жёлтым камнем.

Как же я люблю наш город! Он был чудесен… До войны. Та закончилась, но ещё огрызалась на нас обломками башен вдалеке. И хотя природа, словно в утешение, в этом году радовала великолепным цветением – камелии, клематисы и розы, пеларгонии, бугенвиллии и олеандры разрослись с самого начала весны буйно, со всем старанием закрывая собой разруху; хотя море дарило много рыбы, а апельсины на деревьях завязались раньше срока, – моё сердце всё равно сжималось при виде шрамов города.

Глаз на них то и дело натыкался: на заколоченные или затянутые брезентом окна, вмятины в стенах от разрядов плазмы вражеских магов. Нам, в Видэке ещё очень повезло – на границе, говорят, остались одни руины.

– Вон они! – буркнула, перестав улыбаться, Марика.

Мы свернули на кривую улицу, огибающую площадь, предпочитая не встречаться с патрулём в сине-красной форме.

Я не догадывалась, что до такой степени умею ненавидеть, пока аландарцы не пришли в нашу страну… и не победили. Впрочем, мало кто в нашем Видэке к ним был равнодушен, и по пальцам можно было пересчитать тех, кто им был рад. Предатели!

Люди замолкали, птицы затихали, смех таял, девушки прятали лица, а мальчишки сжимали тайком кулаки в карманах, когда вражеские патрули появлялись на улицах. И плевать, что они там говорят, строят и делают. Это враги. Точка.

⁂

– Хоть бы эти гады провалились разом, – прорычала я, озираясь на крепких молодчиков в мундирах.

– Интересно, они все маги или нет? – пробормотала Марика, опасливо оглянувшись на угол, за который мы свернули.

– Какая разница?

Подруга вздохнула.

– Жаль, что среди них попадаются симпатичные. Заметь, немало симпатичных. Как назло!

– Даже не смей смотреть в их сторону! – сказала я. – Дождёмся, когда наших парней вернут домой.

– Эх, когда ещё… – вздохнула Марика, теребя ручки своей корзины. – Вдруг мы уже состаримся… А помнишь Лию и Арнеллу с параллельного класса? Они не скрываясь встречаются с этими. Маман говорит, вчера на такой роскошной машине подвозили их домой вечером.

– Я бы плюнула каждой в физиономию при встрече! – разозлилась я. – Как можно?!

– Ну не злись, Тара, тебе нельзя. Знаешь, мадам Горго, вышивальщица, на днях тоже говорила, что пора перестраиваться, раз настали новые времена. Мол, они люди и мы люди. И раз уж теперь мир…

Я вспыхнула.

– Вот из-за таких мы и профукали нашу землю!

– Не из-за таких. У нас просто было меньше магов и оружия.

– А министры – тряпки и предатели, отдали ключи от городов, лишь бы задницы спасти! – Я сердилась всё больше, вспоминая тех, кто не вернулся, и чувствуя, как разрастается жар внутри.

– Ну ладно, хватит об этом. Ты права, Тара, во всём права, – примирительно закивала Марика. – Я ни на кого смотреть не буду. Ни за что! Ты главное не сердись, тебе нельзя.

Я кивнула, со вздохом заставляя себя успокоиться. Она права, злиться мне не стоило, хотя иногда очень сложно было контролировать эмоции.

⁂

Мы свернули в проулок между домами и вышли, наконец, на базарную площадь прямо у тысячелетней оливы, невысокой, но пугающе кряжистой, не обхватишь.

И наткнулись на патруль. Что за невезение! Хорошо хоть они стояли к нам спиной, хохоча над чем-то.

Марика потянула меня в сторону. А я вдруг увидела меж фигурами вражеских молодчиков у самой земли фигурку мальчика. По зелёной курточке с дурацкой полосатой окантовкой узнала соседского парнишку – семилетнего малыша Кинса. Почему-то он сидел на земле, а верзилы из патруля над ним гоготали.

– Слышишь, змеёныш, подними, я сказал! Подними и вымой мне ботинок!

Я не услышала, что ответил Кинс, но здоровяк из патруля гаркнул:

– Да мне всё равно чем! Хоть вылижи!

Народ на базаре затих, предпочитая не вмешиваться. Многие принялись пятиться бочком-бочком и подальше. А я рванула вперёд.

Обогнула патрульных и не глядя на них резко подобрала с земли Кинса, прижала к себе.

– Ребёнка не троньте! – рыкнула я, мельком увидев испуганное лицо Марики за спинами верзил.

– Эй, дерзкая, а ну поставь мальчишку обратно! Он провинился, мы его воспитываем. Или тебя тоже воспитать? – рявкнул на меня белобрысый здоровяк со шрамом на щеке.

Я отступила с Кинсом на руках, пока ещё сдерживая разгоревшийся внутри жар. Малыш всхлипнул. Белобрысый выставил хлыст. Вот-вот ударит!

Я быстро глянула на него и, заметив багровую полосу от хлыста на вымазанной пылью щёчке ребёнка, не выдержала. То, что было больше меня, вырывалось наружу, горячее, алое, как гнев.

Я быстро отставила Кинса за спину, велев: «Беги!» Отбросила пустую корзину. И со знакомым жжением ощутила магию в руках.

Белобрысый ещё ничего не понял. В его руке взвился хлыст. Я отскочила. Такой же хлыст, как у патрульного, но не материальный, а магический, обвился вокруг моего запястья рубиновым пламенем. Пасс. И кожа треснула на щеке верзилы. Как раз над шрамом. Тот взвыл, схватившись за лицо.

Остальные патрульные выхватили оружие – плазганы. Мой хлыст молниеносно сбил всех с ног.

– Ах ты, стерва! Сотри её к чертям! – орал кто-то из патрульных.

Я увернулась от хлыста. Отпрыгнула на метр. Пригнулась, пропустив над головой разряд плазмы. Патрульные подскочили на ноги, начали меня окружать. Но то внутри, что было больше меня, и действовало быстрее. Взвившись в воздух, разделённый на пять петель, мой призрачный хлыст вырвал из рук врагов оружие. Развернул против них их же плазганы. Выстрел. Двое солдат успели пригнуться. У других нагрудные щиты растеклись горелой кашей.

Я почувствовала движение за спиной. Развернулась. Передо мной был маг. Разряд из моей ладони – такой же, какой он запустил в меня, снёс взрывом аландарца. Тот пролетел под оливой и влип в стену.

Оборачиваясь к выжившим патрульным, я заметила краем глаза, как Марика, схватив Кинса, убегает с площади. Как несутся прочь люди с рынка. И приближается блестящая чёрная машина – настоящий железный монстр с откинутым верхом, с несколькими офицерами в красно-синем.

Маги! – почувствовала я холодок по загривку. А страх всегда гасит мою силу. Надо бежать! Армию мне не одолеть!

Я перескочила через патрульного и плазганы на брусчатке. Дала дёру.

– Держите её! Это террористка! – кричали выжившие. – Неизвестная магия! Дьявольское отродье!

А я уже выбежала с площади, завернув в проулок. Они не должны меня поймать! Скорее, Тара! Скорее! Пока магия с тобой!

Узкая улица вниз. Через двор петлёй. Протиснулась сквозь тесный проход между заборами. Снова наверх по дворам, дорожкам, мимо домиков и сараев. Я не оборачивалась. Слышала за собой шаги, дыхание, погоню.

Догоняют! Чёрт! Сейчас пристрелят!

Я ускорилась. Магия ещё была во мне, она позволяла бежать так, как обычные люди не смогут. Но она скоро выветрится. Как и гнев. Скорее!

Я перескочила через забор. Подтянулась на бетонный парапет. Оглянулась, прежде чем нырнуть в широкую трубу между дворами, похожую на нору, мельком увидела мужскую фигуру.

Один! За мной бежит только один! Но ликовать рано, он маг!

Миновав трубу, я пробежала, расставив руки, по тонкому перешейку парапета между домами нижнего и верхнего уровня. Отогнула сетку. Юркнула под плети гигантских фуксий. Вверх по ступенькам сада на склоне. Затерялась в полотнах белья, развешенного на верёвках. Перескочила через бочку. И тут поняла, что домой преследователя вести нельзя.