– Ладно, время у нас ограничено, – ответила Гаята и захлопала в ладоши. – Тебя удовлетворил ответ, Тара?

– Да, спасибо, – ответила я, но подумала, что если луку вздумается прорасти, то и шелуха, и мясистые чешуйки сгниют и точка. Надеюсь, до этого не дойдёт.

– Тогда приступим. Олана?

Хрупкая веснушчатая девушка улыбнулась скромно и так, словно мы уже подружились. Она сбросила мантию, оставшись в брюках и белой блузке, и вышла на центр круга. Интересно, что у неё за дар?

Зазвучала музыка – тонкие переливы, нежные колокольчики. Олана повела одной рукой, вскинув её над головой. Затем другой. Встала на тоненькую ножку и закружилась.

«Она танцует? – удивилась я. – А при чём тут магия?»

Воздух вокруг хрупкой Оланы внезапно окрасился розовыми и голубыми волнами, затем лимонными и весенне-зелёными. Девушка-тростинка продолжала кружиться, делая изящные движения руками. А разноцветные волны вокруг неё стали расходиться всё шире и шире, и едва одна из них коснулась меня, как в душе моей заиграла… нежность. Такое же ощущение, как будто бы я гладила розовые пяточки младенца, а он засмеялся бы мне в ответ. Сами собой мои губы растянулись в улыбке, и стало так прозрачно и светло, что захотелось плакать.

Олана танцевала, а лица моих однокурсников просветлели. Даже хищница Ринта улыбалась, правда, так обычно скалится кошка перед тем, как сожрать мышь. Всё прекратилось в тот момент, когда Олана перестала танцевать. А захотелось ещё. Я сглотнула так и не выпущенную слезу и поражённо посмотрела на юную аландарку. Вот чёрт! Так она может кого угодно пронять!

Гаята сказала:

– Дар Оланы – танец. Пока мы выяснили, что она может менять состояние смотрящих. Но я полагаю, у нас с Оланой ещё будет много открытий.

– У меня дар открылся недавно, – смущённо сказала Олана. – Раньше я просто танцевала в пансионате для девочек.

«Как и у меня», – подумала я, но ничего не сказала.

Опасный был у тростинки дар – эдак я забуду, что они все мне не друзья!

– Нисана, покажи нам свой дар, – попросила Гаята.

Та самая невысокая блондинка с идеальной фигурой и надутым самомнением просто провела над травой ладонью. Та полыхнула огнём. Блондинка зачерпнула его и слепила в шар. Усмехнувшись, словно приглашая на бой, посмотрела на меня. Но я была слишком умиротворённой после танца Оланы. Нисана перебросила горящий шар с одной ладони на другую и метнула в воздух. Подлетев, тот превратился в небольшую птицу. Та почти сразу рассыпалась горсткой пепла. Ничего себе!

Очкастый Нед и остальные захлопали. Нисана ещё выразительнее надула губки. Наверняка дочь богатых родителей, капризная и взбалмошная, сразу видно.

– Нед? – проговорила Гаята.

Тот пожал плечами.

– А что я? Я ничего.

– Не выпендривайся, Недди, – хмыкнула рыжая хищница. – Давай, намалюй свои цифры. Он их везде видит.

– А что? Мир состоит из цифр. Мне вас жаль, что вы не видите этой стройной красоты. – Нед поправил очки и достал из висящего на его боку планшета лист бумаги – длинный, почти свиток. Сказал мне: – Назови что-нибудь. Лучше не слишком большое.

– Вихрь, – сказала я.

– Это не предмет, – фыркнула Нисана, отбросив назад идеально уложенные волосы.

– Я справлюсь, – буркнул Нед, глянув на капризную блондинку, словно показывал только ей.

Задумался на мгновение, а потом начал писать длинные формулы, измарав ими весь лист. Стало довольно скучно, математика не была моим любимым предметом в школе. Хотелось спросить: «Ну и что?»

Нед закончил расписывать забористыми значками страницу. Потёр переносицу, выдохнул и сказал:

– Готово.

Над расписанным листом вдруг закрутилась небольшая чёрная воронка. Цифры и знаки превратились в вихрь, тот даже немного подвывал.

– С ума сойти, – только и выдавила я.

– Да, удивительный дар у нашего Недгелворта, – произнесла Гаята. – И думаю, что применение ему будет не менее поразительным.

– А ты что умеешь? – повернулась я к Адеру, который, казалось, просто грелся на солнышке.

– Приблизительно то же, что твой орф, – сказал белокурый аландарец.

– То есть?

– Я могу успокоить тебя, если захочешь снести академию к чертям.

– То есть ты духовидец?

И вдруг я услышала в своей голове звуки ручейка, который, казалось, плескался прямо у моей щеки. Я даже вздрогнула, ощутив прохладу и спокойствие. Затем услышала я и голос блондина:

«Я могу заставить тебя прямо сейчас раздеться и расцеловать меня, и ты будешь счастлива при этом».

Я подскочила со своей скамейки, вскипев.

– Ты не посмеешь!

Орф встал на четыре лапы. Все смотрели на нас с любопытством – они явно не слышали, что он сказал мне. Вот мерзавец!

Адер рассмеялся негромко.

– Захотел бы, посмел. Но не стану. Даже несмотря на всю твою ненависть к аландарцам.

И в голове моей добавил:

«Но согласись, было бы забавно, особенно если бы ты стала отвечать на моё воздействие и усилила мой дар своим. Как думаешь, что получилось бы?»

Вместе с гневом в животе моём заискрил рубиновый кокон. Орф мгновенно навострил уши, отгородив меня от Адера. Я сжала кулаки, но хищница Ринта вдруг сказала:

– Адер спас меня. У него большая сила: толпу человек в сто на ярмарке утихомирил, когда они бросились на меня, потому что мой дар разошёлся. Нас обоих и привезли сюда.

– А что у тебя за дар? – спросила я.

Лучше б не спрашивала! Она встала и вышла к центру круга. Из туловища Ринты выросли несколько странного вида ржавых лапок, из спины вздёрнулись серые перепонки-крылья, тело с лёгким хрустом покрыл панцирь, сильно увеличив его сзади. Волосы на голове рыжей девушки скрутились в длинные усы. Щёлкнули и застыли, полусогнутые. Я отшагнула в ужасе: передо мной стояла охряного цвета муравьиная матка с опасными жвалами, ростом с человека-гиганта.

Ринта уставилась на меня злыми глазами и сказала:

– Так что только попробуй сделать ему гадость. Или нам обоим. В таком виде мне достаточно плюнуть, и ты будешь молиться и выть, чтобы действие яда прекратилось.

– Спокойно, я не собиралась вам гадости делать, – ошеломлённо пробормотала я. – И вообще никому.

– И ненависть свою задвинь к чертям, оставь на потом, – прошипела она, шевеля жвалами, словно забралами на рыцарском шлеме.

Адер неторопливо встал со своей скамьи и дружелюбно погладил гигантскую муравьиху с искажённым, условно человеческим лицом, нависающим над ним на две головы выше.

– Тшш, Ринта, девочка, всё хорошо. Не кипятись.

Глаза у той стали спокойнее. А я заметила, что к ногам Ринты из леса струятся потоки муравьев.

– Впечатляющий дар, – отшагнув на всякий случай, признала я. – Ты невероятна, Ринта.

– То-то, – проскрежетала она и с неприятным треском вернулась в свою обычную форму.

Впрочем, видимо, для острастки всё же сплюнула в траву рядом. Та мгновенно зашипела и пожухла, словно на неё вылили стакан отравы.

– Малышка, всё хорошо! – Адер подмигнул ей.

Ринта ему улыбнулась, а я подумала, что его дар в данном случае очень важен: успокаивать такое чудовище кто-то должен обязательно! Однако от них обоих неплохо было бы держаться подальше. Мало ли что ей в голову придет…

Дари весело вскочила с места.

– Ну что, моя очередь? Пошли трупы выкапывать?

Девушки замахали на неё руками.

– Прекрати, Дари! Ты можешь и на мёртвой мухе дар показать.

– Нет, ну так не интересно, муха вам не расскажет, что сдохла от пятой бутылки водки без закуси. Айда на кладбище!

– Дари, тут никто не умирал от алкогольного опьянения, – улыбнулась Гаята.

– Это вы ещё не всех выкопали, – хмыкнула моя некромантка.

А я её стала любить ещё больше, решив, что надо бы отнести интенданту подарок за то, что с монстром муравьём меня не поселил. Кто-нибудь из нас точно бы не выжил.

⁂

Пение Мии после такого светопреставления показалось ангельским. Голос у неё был глубоким, красивым и негромким, и я даже помолилась, чтобы обошлось без магии. Зря. Мия вдруг схлопнулась и исчезла. А затем появилась метрах в десяти позади нас. Она мило улыбнулась, махнула пухлой ладошкой и прибежала к нам обратно.

– Вибрации голоса Мии воздействуют на пространство, – пояснила Гаята.

– Ну вот, а вы боялись, что без порталов останетесь, – хмыкнул кто-то позади меня. – Мия грянет: «Гоп, аландарцы!» и переместитесь с ней в родные пенаты. Можете и войска свои забрать.

Я оглянулась и среди однокурсников заметила вчерашнего персонажа, которого лишила штанов. Эднат встряхнул ухоженными каштановыми волосами и развязно осклабился:

– Извините, я опоздал. Слушать ещё одну присягу было невмоготу. Зато выспался.

– Эднат Роун, вы повторно лишаетесь балла за неуважение к правилам академии, – строго сказала Гаята. – Вы так можете успешно дойти до отчисления из группы.

– И отлично. Мне нечего делать среди убогих, – хмыкнул Эднат. – Наконец, меня переведут на нормальное боевое отделение.

– О переводе пишите заявление проректору.

– Не волнуйтесь, уже написал.

– Тогда займите своё место и не мешайте, – не теряя самообладания, произнесла Гаята.

Я вспомнила, как он отчаянно вчера пытался вернуть штаны, и хмыкнула. Он глянул на меня уничтожающе.

– О, нищенка уже переоделась, но краше не стала!

Мой орф вздыбился и, сверкая красными и синими разрядами по корпусу, зарычал на него. Эднат вскочил и отпрянул.

– Э-э, спокойно! Я же не нападаю!

Орф встал между ним и мной, продолжая рычать. Гаята быстро оказалась рядом. Положила ладонь на голову орфа и приказала:

– Спокойно! Сидеть!

Призрачного добермана буквально передёрнуло, но он подчинился. А моё сердце замерло: Растен не говорил мне, что орф дан мне и для защиты. Я отчего-то разволновалась.

Гаята пригласила следующих. Два тёмно-русых парня, похожих друг на друга, долговязые и юркие Вин и Яр, оказались братьями-близнецами. Они как два фокусника, встали друг напротив друга и начали плести воздух. Это выглядело странно: будто они просто шевелят пальцами. Но потом я заметила отблеск. Вин стукнул пальцами между ними, и послышался стеклянный звон. Яр задорно, но как-то не очень весело пошутил:

– Мы превращаем воздух в лёд, почти стекло, но никто не знает, зачем это нужно.

– Выглядит интересно, – заметила я.

– Болваны, – фыркнул Эднат. – И ты дура.

Место самого отвратительного одногруппника было однозначно занято его смазливой физиономией.

Гаята всё же не выдержала:

– Достаточно эпитетов, Эднат Роун. Ваше ценное мнение все уже слышали. Оставьте его при себе. Или я перестану сдерживать орфа, он так и рвётся.

Её слова всё-таки вынудили меня повернуть голову, и я с удивлением обнаружила, что мерцающий доберман по-прежнему стоит в стойке, готовый вцепиться в него.

– Это вопреки правилам. Скажите проректору, что его пёс сломался. Ну ладно, молчу. – Эднат острожно пересел на дальнюю скамейку.

Я обратила внимание на сидящего у самого края скамьи грустного Хаббата.

– А у тебя какой дар?

То понурил голову.

– Да никакой почти. По сравнению с вами.

– Просто покажи, Хаббат, и пойдем на перерыв, – сказала Мия.

– Ладно, – вдохнул Хаббат и достал из кармана смятую бумажку. – Вот.

Бумажка зашевелилась, заплясала у него на ладони, похожая на игрушечную собачку. Затем взвилась в воздух, покружилась и опустилась на его смуглую руку снова.

– Это всё, – вздохнул Хабат. – Бумага меня слушается. Некоторых это пугает.

– Будешь главным мусорщиком в библиотеке, – буркнул Эднат. – Отличная выйдет пара с новенькой поломойкой.

Орф опять зарычал. Гаята обеспокоенно склонилась к орфу.

– Странно. Обычно орфы не реагируют так лично на слова. Только на энергии и действия.

– Ой, Гаята, да что тут странного? Даже орфа бесят придурки, – заявила Дари.