По дороге я думаю о предстоящей встрече. Я видел Амину только на фотографии, которую показывал ее отец. Хрупкая девушка с большими голубыми глазами и длинными волосами. Красивая, но очень юная. Почти ребенок по сравнению со мной.

Именно это мне и нужно. Молодость означает податливость. Неопытность – благодарность за науку. А главное – у нее не будет прошлого, которое могло бы встать между нами.

Когда мы подъезжаем к дому Магомедовых, вижу толпу гостей. Вся родня собралась на праздник. Для них это счастливый день – их Амина выходит замуж за одного из самых влиятельных людей в регионе.

Если бы они знали, что этот брак – не что иное, как сделка. Защита моей репутации в обмен на безбедную жизнь девушки.

Выхожу из машины и сразу чувствую на себе восхищенные и немного испуганные взгляды. В своем дорогом костюме, высокий и широкоплечий, я выгляжу именно так, как должен выглядеть успешный мужчина. Но те, кто знает меня лучше, могли бы заметить стальной блеск в моих глазах и напряжение в каждом движении.

Магомед Исаевич встречает меня у порога, расплываясь в благодарной улыбке.

– Руслан Муратович, добро пожаловать в наш дом. Все готово, как вы и просили.

Киваю, пожимая руку будущему тестю. Чувствую, что он слегка дрожит. Хорошо. Страх – отличный мотиватор для лояльности.

– Где невеста? – спрашиваю, оглядывая собравшихся гостей.

– Амина готовится. Еще несколько минут, и она выйдет.

Прохожу в гостиную, где уже сидят родственники и друзья семьи. Все встают при моем появлении, кланяются, выражают почтение. Я отвечаю сдержанно, вежливо, но мысленно считаю минуты.

И вот она появляется.

Амина стоит в дверях гостиной в белом платье, которое делает ее еще более хрупкой и юной. Оно закрывает все ее тело – длинные рукава, платок на голове. Большие глаза опущены, длинные ресницы отбрасывают тени на бледные щеки. Сложенные перед собой руки слегка дрожат.

Она как ангел, эта мысль сама приходит в голову, но я ее тут же прогоняю.

Внимательно изучаю ее, как покупатель изучает товар. Красивая – это несомненно. Молодая – именно то, что нужно. Испуганная – еще лучше. Испуганная жена будет послушной.

Медленно подхожу к ней. Амина поднимает глаза и встречается со мной взглядом. В ее глазах я вижу страх, но также и что-то еще – достоинство. Несмотря на весь ужас ситуации, она держит голову прямо.

Интересно.

– Ассалому алейкум, Амина, – тихо говорю, протягивая руку.

– Ва алейкум салям, – отвечает она еще тише, вкладывая свою маленькую ладонь в мою большую руку.

Ее рука холодная и дрожит. Я сжимаю ее пальцы – не больно, но достаточно крепко, чтобы она поняла: теперь я главный в ее жизни.

– Ты готова стать моей женой? – спрашиваю, глядя ей прямо в глаза.

Амина кивает, не произнося ни слова.

Хорошо. Очень хорошо.

Через час мы станем мужем и женой. И впервые за много месяцев я чувствую, что полностью контролирую ситуацию.

На этот раз никто не сможет меня предать. На этот раз я буду знать о каждом шаге своей жены.

На этот раз все будет по моим правилам.

Глава 3 

Лежу на огромной кровати, укутавшись в шелковые простыни, и смотрю в потолок. Комната красивая – высокие потолки, дорогая мебель, картины на стенах. Все говорит о достатке и хорошем вкусе. Но мне от этого не легче.

Часы на прикроватной тумбочке показывают половину второго ночи. Свадьба закончилась в девять вечера, гости разъехались, а Руслан… Руслан ушел сразу после того, как проводил меня в эту комнату.

– Отдыхай, – сказал он тогда, стоя в дверях. – Завтра поговорим.

И исчез. Его нет уже больше четырех часов.

Поворачиваюсь на бок, обнимаю подушку. В доме тихо, только где-то вдалеке тикают часы. Мне хочется плакать, но слез нет – наверное, они закончились еще дома, когда я прощалась с мамой.

Мама плакала. Папа стоял рядом с каменным лицом, но я видела, как дрожат его руки. Младшие братья не понимали, что происходит, только махали мне руками и кричали: «Амина, приезжай к нам!»

Приезжай к нам. Как будто я уезжаю в отпуск, а не выхожу замуж навсегда.

Закрываю глаза и пытаюсь представить, что я дома, в своей маленькой комнате. Что завтра утром меня разбудит мама и позовет завтракать. Что мы будем сидеть на кухне, и она расскажет мне сон, который ей приснился ночью. Что младший брат попросит помочь ему с уроками, а средний будет жаловаться, что старшая сестра уехала учиться в город.

Но я открываю глаза и снова вижу чужой потолок, чужую комнату, чужую жизнь.

Я заложница традиций. Как и многие девушки до меня, как и многие после. Мой отец сказал «да», и я стала женой человека, которого видела всего несколько часов. Человека, который даже не остался со мной в первую брачную ночь.

Может быть, это и к лучшему. Я не готова… я вообще не знаю, к чему должна быть готова. Мама рассказала мне только самое необходимое, краснея и запинаясь. О том, что муж имеет право, а жена должна подчиняться. О том, что больно только в первый раз, а потом привыкаешь.

Привыкаешь. Как к зубной боли или холоду.

Переворачиваюсь на другой бок. В комнате душно, хочется открыть окно, но я не знаю, можно ли. Это же не мой дом. Пока не мой. Может быть, он никогда не станет моим.

Руслан Муратович… нет, теперь просто Руслан. Мой муж. Высокий, красивый, но такой холодный. Когда он смотрел на меня во время никаха, мне казалось, что он оценивает товар. Не меня, Амину, а какую-то покупку.

Может быть, так оно и есть. Он купил меня у отца. Не за деньги – за влияние, за связи, за что-то, чего я не понимаю. А теперь я должна отработать эту цену.

К глазам все-таки подступают слезы. Мне восемнадцать, и я хочу домой. Хочу к маме, которая погладит меня по голове и скажет, что все будет хорошо. Хочу к подругам, с которыми мы мечтали о любви, о принцах, о счастливом конце.

Но принцы бывают только в сказках. А в реальности есть только сделки.

Внезапно тишину разрывает плач. Детский плач, жалобный и безутешный. Аиша. Это дочь Руслана, которую я еще не видела.

Сажусь в кровати и прислушиваюсь. Плач не стихает, наоборот, становится все громче. Малышка плачет где-то вдалеке, но звук проникает сквозь стены.

Где же няня, которая должна присматривать за ребенком? А где сам Руслан?

Плач становится отчаянным. Девочка кричит так, будто ей больно, будто она зовет на помощь. Но никто не приходит.

Не выдерживаю. Встаю с кровати, надеваю шелковый халат, который привезла с собой, как и другую одежду, выхожу в коридор. Дом огромный, коридоры длинные, везде горят тусклые ночники. Плач доносится откуда-то из дальнего конца дома.

Иду на звук босиком по холодному полу. Халат слишком длинный, приходится придерживать его, чтобы не споткнуться.

Сердце колотится – вдруг Руслан рассердится, что я вышла из комнаты? Но ребенок плачет все громче, и я не могу просто лежать и слушать.

В конце коридора – дверь, из-за которой доносится плач. Осторожно поворачиваю ручку и заглядываю внутрь.

Детская комната. Красивая, с нежно-розовыми стенами и белой мебелью. В центре стоит кроватка, а в ней…

Девочка сидит, вцепившись в прутья кроватки, и плачет навзрыд. Лицо покраснело от слез, глаза опухли. Она такая маленькая, такая беззащитная.

При виде меня она на секунду замолкает, удивленно моргает глазками, а затем начинает всхлипывать тише, но все так же жалобно.

– Тише, малышка, – шепчу я, подходя к кроватке. – Тише, я здесь.

Аиша протягивает ко мне ручки, и сердце сжимается от жалости. Такая кроха, а уже осталась без мамы. И где же все взрослые, которые должны о ней заботиться?

Беру девочку на руки. Она легкая, теплая, от нее пахнет детским мылом и молоком. Она прижимается ко мне, все еще всхлипывая, а я чувствую, как что-то тает у меня в груди.

– Не плачь, солнышко, – тихо говорю, укачивая ее. – Не плачь, я с тобой. Все хорошо, все хорошо, милая.

Аиша смотрит на меня, у нее огромные голубые глаза, они блестят от слез в лунном свете. В них столько доверия, что становится страшно. Она не знает, кто я такая, но уже готова положиться на меня.

– Хочешь спать, да? – шепчу, глядя на нее. – Наверное, тебе приснился страшный сон.

В углу комнаты стоит большое мягкое кресло. Сажусь в него и устраиваю Аишу у себя на руках. Она тут же прижимается ко мне еще крепче и кладет головку на плечо.

– Сейчас я спою тебе колыбельную, – говорю, поглаживая ее по спинке. – Мама пела мне, когда я была маленькой.

И я начинаю тихо напевать:

– Спи, моя радость, усни, в доме погасли огни. Пчелки затихли в саду, рыбки уснули в пруду…

Аиша постепенно расслабляется в моих руках. Дыхание становится ровнее, всхлипы затихают. Она такая маленькая, такая хрупкая. Как можно оставить ребенка одного плакать в темноте?

– Месяц на небе блестит, месяц в окошко глядит. Глазки скорее сомкни, спи, моя радость, усни…

Пою тихо, монотонно, как пела для младших братьев. Аиша совсем затихает, только иногда вздрагивает во сне. Я продолжаю укачивать ее, не решаясь встать – вдруг она проснется и снова заплачет?

В доме тихо. Где-то вдалеке хлопнула дверь – наверное, Руслан вернулся. Но он не идет сюда, не проверяет дочь. Может быть, он даже не знает, что она плакала.

Смотрю на спящую девочку и думаю о том, что совсем недавно я заботилась о младших братьях. А теперь я чья-то мачеха. У меня есть дочь, которая мне не родная, но которая нуждается во мне.

– Ты будешь моей малышкой, – шепчу я Аише. – Я буду заботиться о тебе, защищать тебя. Обещаю.

Может быть, в этом и заключается моя роль в этом доме? Может быть, именно для этого меня сюда привели? Не для того, чтобы я была женой мужчины, который меня не любит, а для того, чтобы я стала мамой девочке, которая в этом нуждается.

Аиша сопит во сне, крепко вцепившись маленькими пальчиками в мой халат. Она доверяет мне, хотя знает меня всего несколько минут. Дети чувствуют искренность.

Я еще долго сижу в кресле, слушая ее тихое дыхание. За окном скоро начнет светать, но мне не хочется уходить. Здесь, с этой малышкой на руках, я впервые за весь день чувствую себя нужной.

Наконец, убедившись, что Аиша крепко спит, осторожно встаю и кладу ее в кроватку. Она не просыпается, только раскидывает ручки в разные стороны.

– Спи, солнышко, – шепчу, укрывая ее одеялом. – Завтра мы познакомимся как следует.

Выходя из детской, я чуть не сталкиваюсь с Русланом. Он стоит в коридоре, прислонившись к стене, и смотрит на меня. В доме полумрак, но я вижу удивление в его темных глазах.

– Что ты здесь делаешь? – тихо спрашивает он.

– Она плакала, – отвечаю, стараясь не показывать, как сильно я испугалась. – Долго. Я не могла просто лежать и слушать.

Руслан молчит, изучая меня взглядом. Потом кивает.

– Иди спать, – говорит он. – Завтра будет тяжелый день.

Прохожу мимо него по коридору, чувствуя на себе тяжелый взгляд. У двери спальни я оборачиваюсь – он все еще стоит возле детской, задумчивый и какой-то усталый.

Ложась в постель, думаю о том, что, возможно, в этом доме я найду свое место. Не как жена, а как мать. Для Аиши я буду настоящей, любящей мамой. И, возможно, это единственное, что поможет мне выжить в этой новой жизни.

Глава 4

Смотрю, как моя новая жена исчезает за дверью спальни. Шелковый халат развевается за ее спиной, босые ноги почти бесшумно скользят по полу.

Восемнадцать лет. Черт возьми, когда мне было столько же, у меня уже была своя банда и первый серьезный бизнес.

А она… она услышала плач чужого ребенка и пришла утешить его.

Поворачиваюсь к двери детской, прислушиваюсь. Тишина. Аиша спит. Впервые за несколько недель она спит спокойно, не просыпаясь каждый час с криками.

Захожу в комнату, подхожу к кроватке. Дочь лежит на спине, раскинув ручки, и ровно и глубоко дышит. На щеке еще видны следы слез, но лицо умиротворенное.