Невеста младшего брата (страница 13)
– Ты знаешь, что будет, если Ольга узнает, – ищу в пачке еще хотя бы одну целую сигарету. Я успел доломать почти все. – Ее отец просто поломает тебя, Радомир. А наш добьёт с удовольствием, потому что разрыв отношений с ней – это очень болезненный удар по семейному бизнесу. Если ты будешь лезть к Рите, я сам скажу твоей жене и про это, и про твою любовницу.
– Лекс… – братишка трет руками лицо. Дым от сигареты попадает ему в глаза. Слезятся.
– Что «Лекс»?! Тебе нечего больше сказать?!
– Да успокойся же ты! – его срывает. Брат шагает ко мне, хватает за грудки, ощутимо встряхивает. – Хватит! Нажрался и ведешь себя как полный придурок! Иди проспись, Лекс, – толкает меня.
По инерции делаю несколько шагов назад.
– Только не дури, братишка, – уже спокойнее просит Радомир. – Ты же не разгребешь потом и только оттолкнешь Риту. Хочешь, я уеду на несколько дней, чтобы не мешать тебе? Мне все равно надо в Питер сгонять, я все откладывал. Хочешь? – подходит, протягивает мне руку. – И в своей башке порядок наведу, и для тебя перестану быть раздражителем.
– Хочу, – отталкивая его ладонь, прохожу мимо.
– Значит я улечу завтра днем! – кричит он мне в спину.
– Вали, – показываю ему фак, спотыкаясь о бордюр, иду к бассейну.
Прямо в одежде падаю в него спиной, уходя с головой под воду. Выныриваю. У Рада глаза испуганные. Нырять за мной собрался.
– Уйди, – прошу его, – один хочу побыть. – Рад! – психую, ударяя кулаками по воде. – Да не буду я ничего делать! Успокоюсь и лягу спать.
– Хорошо. Меня не будет завтра, я тебе обещаю.
Уходит сначала спиной, потом разворачивается и скрывается за углом дома. А я все утопил: телефон, зажигалку, остатки сигарет. Снова ныряю. Хорошо так, тихо. Над головой черное полотно, усыпанное звездами. Их даже отсюда видно, настолько они сегодня яркие.
Пусть едет, а я Риту к себе переселю. Нехрен моей невесте отдельно жить. Она так и будет от меня в своей комнате прятаться. И договор брачный надо бы подписать.
Глава 21
Алексей
– Кому там не спится? – сонно шарю рукой под подушкой.
Черт. Я же остался без мобильника. Продрав кулаками глаза, нахожу часы на тумбочке. Первый час дня. Нормально я так поспал. До сих пор немного пьяный. Под утро догонялся вискарем, пока меня не выключило.
На полу шмотки валяются. Вид у них – только на помойку. Сажусь, пережидаю, когда закончатся «вертолеты».
Голоса вроде стихли. Олька кричала. Не нравится ей, скорее всего, что Рад уезжает.
Намотав на бедра простыню, выхожу из комнаты.
– Оденься! – тут же прилетает мне. По вискам лупит пульсирующей болью.
– Можно не орать? Вы тут не одни живете. Чего стряслось? – спрашиваю у жены брата.
– Ты не знаешь, куда он улетает? – в Олькиных глазах стоят слезы. Это дорогого стоит. Она редко плачет.
– В Питер, – отвечаю ровно то, что знаю. – Дела у него там какие-то.
– Да достали меня его дела, – она облокачивается на стену, закрывает лицо ладонями.
– Ольк, – подхожу, обнимаю ее, – не реви.
– Уйди от меня, ты голый, – фыркает. – Обидно мне, Лекс! Он опять меня игнорирует. Вот ты, как мужчина, объясни, что со мной не так? Толку от того, что Рад в нашу спальню вернулся? То дежурства по двое суток, то командировки, то брата спасает. А я? Где в его чертовом расписании наша с ним семья?
– Оль, – отхожу от нее.
И очень вовремя! Ритка на этаже появляется. Удивленно смотрит на нас, разворачивается и уходит. Мне вдруг резко захотелось догнать и оправдаться. Ольгу бросать тоже не хорошо, я к ней нормально отношусь и плачет же…
– Ты знаешь, что Рад устал от того, что на него все давят.
– Я тоже давлю? Лекс, только честно.
– Давишь. Отпусти его, пусть выдохнет.
– Отпустила уже, – она вытирает слезы, потихоньку успокаивается. – Просто так больно… Я люблю его, а он…
Как же я ее понимаю. Рад теперь тоже любит, только не свою жену.
– И он, – отвечаю расплывчато. – Отец в последнее время насел с ответственностью, внуками. Радомир сильно загоняется по этому поводу. Ему тридцатник, а выдохнуть не дают. Скоро и на меня наседать начнут.
– У тебя другое, – вздыхает Оля. – Ладно, извини, что все это на тебя вылила. Ты все же оденься, – смеется.
Не знает она, что у меня все гораздо хуже – родной брат в соперниках. Это же звездец! Но в одном жена брата права. Надо переодеться и все же объяснить Ритке меня голого с Олькой в коридоре. Простыню в расчет не берем. Ее считай, что нет.
Чищу зубы, стараясь максимально убить запах свежего перегара. Засовываю голову под холодный душ, помогает протрезветь. Напяливаю первые попавшиеся штаны с футболкой и босиком бегу вниз.
– Мам, Рита где? – целую родительницу в щеку.
– Значит правда пил всю ночь, – вздыхает она. – Алексей, ну я же просила тебя. Отец с утра ругался.
– Мама, где Рита? – повторяю свой вопрос. Мне совершенно насрать, чего там говорил с утра отец.
– Во двор вышла с книгой. Ты знаешь, что твой брат уехал?
– Знаю. И что с Олей опять разругался. Мам, я с тобой потом поболтаю. Мне с Ритой надо поговорить.
– Тоже поругались? – не отпускает меня.
– Так, – неопределенно качаю ладонью в воздухе. – Разберемся.
Выскакиваю на улицу. Горячая плитка обжигает босые ступни. Стараясь идти с края по траве, выхожу в сад. А моя девочка сидит в беседке, задумчиво глядя на маленькую птичку, копошащуюся на ветке старого дерева. Надо отдать распоряжение, чтобы привели эту част двора в порядок. Моей невесте здесь нравится, пусть будет красиво.
– Не помешал? – сажусь напротив.
– Нет. Оля плакала?
Понял. Каждый думает в меру своей испорченности. Я оправдываться пришел, а моя умная девочка даже и не подумала то, о чем подумал бы я, увидев подобную сцену.
– Ты убежала, чтобы нам не мешать? – уточняю на всякий случай.
– Не убежала. Ушла. И да, чтобы не мешать. Что-то серьезное случилось?
– Они разберутся, – протягиваю руку через стол, беру ее ладошки в свои. – Позавтракаешь со мной? Можно здесь.
– Так уже обед, – смеется Ритка.
– Ничего не знаю. Я только проснулся, значит у меня завтрак. Потом мы с тобой вместе договор почитаем. И еще я поговорить хочу, но сначала лучше поесть, а то меня штормит малость. Перебрал ночью, – виновато хлопаю ресницами.
– Когда ты успел? Мы же засыпали вместе.
– Ушел ночью. Так что, составишь мне компанию, невеста?
– Я буду только салат и можно сок. Жарко очень.
– Согласен. Пойдем, – встаю, подаю ей руку.
Закусив губку, вкладывает в мою ладонь свои пальчики. Еще пьяное сердце радостно подпрыгивает.
Не отдам я тебя брату, Ритка. Моя!
Нам накрывают в столовой. Еда особо не лезет, но я впихиваю. Надо быстрее оклематься. Закидываюсь сверху парой таблеток с витамином С. Вот теперь порядок. Скоро станет легче.
– О чем ты хотел поговорить? – спрашивает моя любопытная девочка.
– О твоем переезде в мою комнату. Сегодня.
– Это звучит как уже принятое решение, – она ковыряет вилкой салат. Так и не поела.
– Так и есть. Я всю ночь бухал и думал. И придумал, что моя невеста должна жить со мной и спать со мной, а не кататься на колесе обозрения с моим старшим братом, – понижаю голос, дожимая ее.
Она бледнеет. Значит я в точку попал, да? И что-то было между вами такое на том колесе?
Меня снова подкидывает от ревности. Выдыхаю, вспоминая наш разговор с Олькой.
– Рит, ты так гораздо быстрее ко мне привыкнешь, – смягчаю давление. – Пожалуйста.
Она глаза закрывает. Вижу, как на шее нервно бьется венка, и я буду ее туда целовать. Сегодня буду!
– Хорошо, – звучит обреченно, – ты прав, Лекс, – она старается улыбнуться. Уголки губ вздрагивают, но так и не поднимаются. Не умеет она играть. – так будет лучше. Покатаешь меня вечером на мотоцикле, как в прошлый раз?
– Ты правда хочешь?
– Хочу. А потом подпишем договор. Я не буду читать. Ты же его видел?
– Видел, – ошалело киваю.
– Ну вот. Если у тебя нет к нему претензий, значит и у меня не будет. Поможешь перенести вещи?
Глава 22
Маргарита
Лекс помог с вещами. Освободил мне полки в большом шкафу и в комоде. У него на стене гитара висит. Провела пальчиками по ее струнам.
– Играешь?
Рад вроде говорил, что Лекс играет, я просто не помню. По моим ощущениям с нашего самого первого ужина прошла уже целая вечность.
– Балуюсь иногда, – снимает широкий черный ремешок с крючка, садится с инструментом на кровать и начинает наигрывать что-то очень знакомое из классики русского рока.
Я раскладываю одежду по полкам, расставляю всякие мелочи и ругаю себя за то, что сдалась. Ольгины слезы надломили что-то во мне, а еще я по Раду уже скучаю, а он ведь только уехал.
Надо вытравить из себя эти неправильные чувства, вырвать их, заморозить, попытаться подпустить ближе Лекса, прекратить сопротивляться ему и может быть во мне проснется то, что нужно нашим родителям. Я просто не имею права еще больше влюбляться в его старшего брата.
Оперевшись бедрами о комод, смотрю на своего будущего мужа. Лекс стреляет в меня взглядом своих карих глаз из-под длинных пушистых ресниц. Прядь темных волос упала на лоб. Сдувает ее, улыбается.
– Научишь меня? – забираюсь к нему на кровать.
Откладывает гитару, разворачивается ко мне, прикасается пальцами к щеке, к губам. Задерживает на них взгляд.
– У тебя внутри будто лампочку выключили, – вздыхает он.
– Давай попробуем ее включить.
Беру его ладонь в свою, изучаю каждую выпуклую венку на тыльной стороне, прислушиваясь к своим ощущениям и стараясь понять их. Лекс внимательно следит за мной. Убираю волосы с его лба. Непослушная прядь падает обратно.
– Поцелуй меня, – прошу.
– С удовольствием.
Запускает пальцы мне в волосы, подтягивает к себе, надавив на затылок. Его губы очень близко. Они еще немного пахнут вчерашним алкоголем, сигаретами и мятой. Он прикасается осторожно, пробует меня на вкус кончиком языка. Надавливает, требуя впустить его глубже. Приоткрываю рот, он с довольным стоном захватывает его в свой плен, хозяйничает там, покусывает мои губы, жадно ловит своими губами мой язык, прикасается к нему кончиком языка, дразнит, отстраняется…
– Ты не отвечаешь мне, Рит, – сминает влажные губы большим пальцем. – Я так не играю, – шепчет в них. – Отвечай, ты ведь сама попросила, я теперь тоже хочу твой поцелуй.
– Прости, – отвечаю, стараясь раствориться в наших касаниях.
Лекс очень быстро зажигается. Его дыхание изменилось. Пальцы сильнее сжались в кулак у меня на затылке, причиняя легкую боль. Вторая ладонь ложится на талию, тянет меня ближе, а ближе только верхом. Он помогает мне вытянуть ноги и подтянуться к нему на бедра. Прижимает крепче. Очень двусмысленная, интимная поза, в которой я отлично чувствую его желание, упирающееся мне между ног. Ерзаю, стараясь отодвинуться. Он недовольно шипит и тянет меня обратно. Непроизвольно двигает бедрами, прижимаясь ко мне своим возбужденным членом.
– Лекс, Лекс, – останавливаю его. – Я просила только поцелуй.
– У тебя там так жарко, – довольно улыбается эта зараза. – Я даже через штаны чувствую.
– Замолчи, – упираюсь лбом ему в плечо.
Он массирует мне голову, шумно дышит носом.
– Мало того, что жадная, еще и жестокая, – жалуется мой будущий муж. – Что мне теперь прикажешь с этим делать? – толкается бедрами, напоминая про свой стояк. Получает ладошкой по спине. – Ритк… Рита… – убирает мои волосы в сторону, открывая шею, ведет по ней языком. – Рит, я могу подрочить, конечно, в душе, но это как-то не айс, когда в моей кровати есть почти жена. Спасай меня, детка, – снова трется об меня.
Я чувствую, как его немаленький орган шевелится в брюках. Лекс напрягает мышцы, и там снова все вздрагивает, нагло упираясь в меня.
– Ты предлагаешь сразу вот так мне к тебе привыкать?
– А почему нет? Тактильный контакт – это же круто. Это образование совсем других эмоциональных связей. Я тебе сейчас как будущий специалист говорю.