Брат набухивается шампунем. Точно зашью придурка! Молча обхожу стол и выдергиваю из его рук бутылку. Он пытается сопротивляться. Замахиваюсь со злостью, мать вскрикивает, Лекс усмехается.

– Ты не пьешь, – цежу сквозь зубы.

– И что, даже в морду не дашь? – провоцирует гаденыш.

– В мой кабинет, Радомир! – рявкает отец. – Ужин закончен. Прошу прощения за некрасивую семейную сцену, – извиняется перед Филатовыми, – Обещаю, мы во всем разберемся. Проводи гостей, – кидает матери, дергает меня за рукав, иду за ним.

Входим в его кабинет. Он первый, я следом за ним. Резко разворачивается и всаживает мне кулак в челюсть. От неожиданности не успеваю правильно среагировать. Голова дергается, отступаю на шаг назад.

– Развода не будет! – заявляет он. – Делай, что хочешь! В ноги ей кланяйся, на коленях ползай, прощения проси за то, что член в штанах не удержал. Никакого развода, Радомир!

– Это не тебе решать, отец. Мы с Ольгой без тебя разберемся, – на всякий случай ставлю ноги шире в более устойчивую позу, чтобы в случае еще одной попытки дать мне в морду увернуться. Отвечать отцу таким образом я не стану ни при каком раскладе.

– Ты хоть немного соображаешь, что делаешь? – Он идет к бару, открывает его, но тут же с грохотом закрывает обратно. Разворачивается и зло смотрит на меня. – Ты знаешь, сколько всего у нас завязано на сотрудничестве с Ольгиным отцом?

– Знаю. Не вижу препятствий для его продолжения. Или что? Без нашего брака поставщики за границей прекратят производство и поставку препаратов? Касьянов через наши клиники отмывает столько бабок, что брак с его дочерью волновать его вообще не должен!

– Ваш брак с Ольгой – это гарантия, Рад! Га-ран-ти-я! Чтобы с его, как ты выразился, бабками все и дальше было нормально. А ваш совместный ребенок стал бы вообще пожизненной печатью на всех наших с ним договорах. Такие люди, как Касьянов, без стопроцентных гарантий безопасности для своей задницы и своих денег не работают. Без него у нас не будет таких скидок на необходимые лекарства, – напоминает он. – Мы не сможем продать их на местном рынке и потеряем часть своих платящих пациентов. Знаешь, что это значит? Нам придется поднять ценник на наши услуги и сократить количество мест, которые у нас проходили по субсидированию от государства. Оно не покрывает расходов на аренду, зарплаты сотрудников и все остальное. Это была наша фишка. Я столько сил убил на то, чтобы это все отладить. Чтобы ты, мой сын, мог реализовать себя, как специалист и не думать ни о чем. Чтобы мои внуки ни в чем не нуждались! Ты все это решил похерить просто потому, что у тебя встал на невесту брата?

– Я люблю Риту, отец. И не дам Лексу ее ломать. Он повзрослеет, влюбится по-настоящему и все поймет. Оля найдет мужчину, который будет ее любить, и будет счастлива. Я искреннее желаю ей счастья. Не со мной.

– Значит ты серьезно решил кинуть всю свою семью. А о Рите ты подумал? На что ты будешь содержать юную, избалованную принцессу, когда останешься без работы и наследства?

– Я найду работу…

– Идиот! – перебивает отец. – Не найдешь! Я обещал, что лично все для этого сделаю, если ты посмеешь подставить меня. И не сомневайся, Радомир, я это сделаю. А Касьянов мне в этом с удовольствием поможет. Такой жизни ты хочешь для себя, Оли, Риты? Ради чего все? Она так хороша в постели, что ты решил продать свой талант за секс?

– Прекрати, отец! Ты совсем не слышишь меня?

– Пошел вон, – хрипит он. – Вон, я сказал! Нет у меня больше сына! Видеть тебя не хочу!

Еще долгую минуту стою и смотрю ему в глаза. Разворачиваюсь на пятках, напомнив себе этим жестом младшего брата. Выхожу из кабинета и натыкаюсь на Ольгу. Она стоит, прислонившись спиной к перилам и смотрит на дверь.

– Слышала все? – Кивает. – Тебе есть, где переночевать?

– Я уже забронировала номер в отеле. Завтра займусь поисками квартиры. Тебе не сложно помочь мне с вещами?

– Сейчас?

Снова кивает, и под гул голосов снизу мы проходим в крыло со спальнями. Достаю два больших чемодана, с которыми мы единственный раз летали с ней отдыхать. Оля складывает все самое необходимое. Мама заглядывает в комнату, видит раскиданные на кровати вещи и снова рыдает, сообщая нам, что проводила шокированных Филатовых, которые так и не смогли дозвониться до дочери.

– Вы не будете против, если я заеду, заберу остальное через пару дней? – спрашивает у нее Оля. – Не плачьте. Поверьте, это решение оказалась для нас с Радом очень непростым, но так правда всем будет лучше.

Забираю Олины чемоданы, несу в свою машину. На улице обнимаю маму за плечи и обещаю, что все будет нормально. Мы взрослые, мы разберемся.

На лестницу выходит и садится на ступеньку Лекс.

– Брат, не бухай больше. Я сдержу слово, – тихо говорю ему. Знаю, что он слышит. Сидит, привычно кривит губы в усмешке. – Прости, – говорю еще тише. – Показывает мне фак. – Все, мам, мы поехали.

Сажусь за руль и везу Олю в отель. Она молчит всю дорогу, я тоже думаю о своем. Город уже погружается в ночную жизнь. Горят теплые желтые фонари, гуляет молодежь, из портативных колонок орет разная музыка, раздается громкий смех.

– Я столько всего пропустила в погоне за идеальной жизнью, – тихо вздыхает жена, глядя на них через свое окно.

– Я тоже, – тепло улыбаюсь ей. – Еще не поздно наверстать.

– Думаешь? – протягивает руку и касается моей ладони, сжатой на руле.

– Уверен, – подмигиваю ей. – Молодые, красивые, здоровые. Что нам может помешать?

– Родители, Рад, – Оля снова отворачивается от меня.

– Решим.

Паркуюсь возле небольшого уютного отеля. Провожаю ее до администратора, расплачиваюсь за номер со своей карты. Договариваемся, что будем на связи. Олька подходит ближе и обнимает меня, утыкаясь губами в щеку. Глажу ее по спине, целую в висок и еще раз благодарю за то, что услышала и все поняла.

Она смотрит мне в спину, пока я иду в сторону выхода. Подходит к большому окну с тонированным стеклом и машет рукой.

Сажусь в машину и еду домой. Нервы все еще звенят, как натянутые струны, на виски давит не умещающимися в голове мыслями. Торможу у банкомата и без сожаления опустошаю свою карту. Ту самую, на которой оставлял деньги на ежедневные расходы. Покупаю в супермаркете у дома большое ведро фисташкового мороженого и от парковки иду пешком к подъезду.

Пара минут и я дома.

– Как все прошло? Я тут чуть с ума не сошла, – подбегает ко мне Ритка.

Любуюсь ее стройными ножками и маленькими босыми ступнями. Вручаю ведро с мороженым.

– Мы не будем об этом. Иди ко мне, – протягиваю руки.

Ставит ведерко с мороженым на обувную полку и ныряет в мои объятия. Скольжу ладонями от талии к бедрам и обратно. Приятно так. Моя хрупкая, теплая девочка. Ищу ее губки для поцелуя, она отшатывается от меня и обиженно сопит.

– Чего такое? – тяну ее обратно. Сопротивляется. – Рит?

– От тебя пахнет чужими женскими духами.

Глава 37

Радомир

Улыбнувшись ее реакции, скидываю обувь и снова ловлю Ритку в свои руки. Зарываюсь носом в волосы и слушаю, как она обиженно сопит. Забавная, когда ревнует. Мне классно от ее открытых эмоций. После тяжелого дня даже Риткина ревность воспринимается теплым одеялом, окутывающим меня с ног до головы.

– Это Олька, – говорю ей правду. – Обняла меня, когда разъезжались. Я в отель ее отвез. Она дала согласие на развод и съехала из дома моих родителей. Я не мог не помочь ей. Ритка, я теперь вообще весь-весь твой, остались только формальности. Но с Олей мы все же иногда будем пересекаться. По крайней мере, пока не уехали. Это неизбежно, – стараюсь спокойно донести до нее эту мысль, чтобы не переживала.

Хотя, о чем это я? Все равно будет. Она смотри на меня такими голодными до внимания глазами, что я понимаю, к Ольке меня точно будут ревновать.

– Она тебя правда отпустила? – удивленно спрашивает, разглядывая мое лицо.

– Да. Мы поговорили как взрослые люди и все между собой выяснили. В глубине души я очень надеялся, что мы разойдемся именно так. Не хотел оставаться с ней врагами. Мы в свое время оба стали заложниками ситуации, так что она не виновата в том, что я вел себя так и с ней в том числе. Как прошел твой день? – ухожу от неприятной для нее темы.

– За тебя очень переживала, – касается пальчиками места, куда пришелся кулак отца. – Лекс?

– Нет, – целую ее пальцы, завожу руку к себе за шею и наклоняюсь к губам. – Давай не будем сегодня больше обо мне. Я очень устал. Просто поцелуй меня.

Она встает босыми ногами на мои ступни и сама вжимается губами в губы. У меня нет сил терпеть, сразу врываюсь в ее рот и, сжав ладонями упругие ягодицы, хозяйничаю в нем языком. Рита урчит и стонет в ответ, стараясь успевать делать короткие вдохи.

Обхватив ее за талию, несу в спальню. Кидаю на кровать, быстро избавляя себя от одежды. Она красиво закрывается между бедер ладошкой и сжимает ноги. Сама же стонет, смущенно прячась в волосах.

Нависая сверху, убираю ее руки ей за голову, давлю коленом между ног, чтобы раскрылась. Отодвигаю вбок трусики и одним ударом бедер вхожу сразу на всю в горячую влажную плоть. Она выгибается подо мной. Замираю всего на секунду, чтобы убедиться, что моей малышке не больно. Она выдыхает и облизывает нижнюю губу. Как завороженный смотрю на то, как двигается ее розовый язычок.

– Хочу к тебе в ротик, – смяв большим пальцем нижнюю губу, проталкиваю в ее рот два пальца и срываюсь на резкие, короткие толчки.

Член быстро наливается. Ему в кайф. Тугие мышцы сжимают его по всей длине, на выходе плотно обнимают головку. Рывок до конца и снова серия коротких, глубоких толчков.

– Оближи их, – трахаю ее ротик пальцами.

Водит по ним языком, закатывая глаза, когда я вжимаюсь в нее так плотно, что яйца соприкасаются с нежной плотью.

– Черт, Рита…

Выхожу из нее, сердце грохочет в ушах. Член болезненно пульсирует. Ритка ерзает попкой по простыне, не понимая, что происходит. А у нас происходит взрослый секс.

Ныряю ниже, развожу ее ноги максимально широко в стороны. Она раскрывается передо мной. Кожа блестит от влаги. Впиваюсь губами в ее складочки, давлю языком на клитор. Втягиваю его в рот, постукиваю языком.

– Рад…

Она стонет мое имя. Член врезается в простыню, ткань неприятно трет кожу. Ввожу в ее горячую тесноту пальцы, давлю на стеночку изнутри и языком снаружи. Она царапает мои плечи ногтями и дрожит, красиво кончая.

Медленно веду вверх-вниз языком по складочкам, пока девочка не начинает сжимать ноги и умоляюще стонать.

– Иди сюда, – тяну ее за руку, сажаю на край кровати.

Встаю перед ней на пол и веду головкой по приоткрытым губам.

– Впусти меня, – прошу хрипло и вдавливаюсь членом ей в рот. С непривычки сопротивляется. – Впусти. Я хочу кончить туда.

Перестает сопротивляться, и я, не сдерживая стона, погружаюсь в нее по самое горло. Давится.

– Носом дыши, малыш…

Делаю несколько глубоких толчков в ее ротик и даю возможность подышать. Стучу головкой по губам.

– Высуни язычок, оближи его…

Меня сводит от желания. Будь она опытнее, я бы не останавливался. Но я ведь не хочу отвернуть ее от минета. Я хочу научить ее красиво сосать и получать от этого удовольствие.

Ритка послушно высовывает кончик языка. Прикасаюсь к нему головкой. Она водит по ней, цепляет уздечку. У меня живот сводит и все мышцы дрожат от возбуждения.

– Не бойся. По всей длине… Оближи его по всей длине…

Рисует узоры по вздувшимся венкам, доходит до самого низа и возвращается обратно.

– Бля, не могу больше….

Взяв ее за волосы на затылке, насаживаю ртом на пульсирующий стояк, напоминаю, чтобы дышала носом и вколачиваюсь максимально глубоко, каждый раз упираясь головкой в горло.