Чжань Ань: Девять царств. Принцесса степей

Серия «Хиты Китая. Фэнтези»

九州·朱颜记

斩鞍

NOVOLAND: THE PRINCESS FROM PLATEAU

ZHAN AN

This edition is published by AST Publishers LTD arrangement with Beijing Memory House Culture Co., Ltd. through the agency of Tianjin Mengchen Cultural Communication Group Co., Ltd.

Иллюстрация на обложке Genee

Иллюстрации на вклейке и титульной группе Ольги Лялиной

Перевод с китайского Алисы Атаровой и Ирины Муравьевой

Original story and characters created Copyright © Zhan An

© Атарова А., перевод с китайского языка («Жизнеописание Чжуянь»: «Не совсем пролог», часть главы 1, часть главы 5, главы 6-«Не совсем эпилог».

«Жизнеописание Цинхэн»: главы 1–8), 2025

© Муравьева И., перевод с китайского языка («Жизнеописание Чжуянь»: главы 1–5), 2025

© ООО «Издательство АСТ», 2025

Жизнеописание Чжуянь

Не совсем пролог

Первая летопись Чао^[1]. Жизнеописание императора Гао

* * *

Император был выходцем из простого люда. Он умиротворил Поднебесную, объединил пять рас^[2] и примирил их, чтобы подарить людям спокойную жизнь. Его подвиг не имеет аналогов в истории, и потому подданные просили императора занять трон. И так взошел он на трон на северном берегу реки Суодин ^[3].

* * *

В пятом месяце империя была поделена на царства^[4]: царства Лань и Юэ на востоке, царства Шан, Хань и Нин на севере, царства Юнь и Лэй на западе, царства Чжун и Вань в центре. В каждой области был назначен военный наместник.

* * *

Император молвил: «Вся смута началась у реки Сицзян^[5], и пожар войны охватил тысячи ли. С тех пор минуло более трехсот лет, и народ хлебнул горя. Ныне Мы положим этому конец, и Девять царств снова станут мирными». В то время Ебэй^[6] все еще не желал склонить голову, и тогда мастер приказа астрономии Цзе Хайтянь спросил: «Откуда вам это известно, если даже Небеса не ведают?» Император улыбнулся и промолчал. Когда Хайтянь спросил еще раз, император наконец ответил: «Ебэй – жалкий кусок земли, на котором живут семь племен-потомков прежних правителей расы хуа^[7], и все они одной крови. Идти на них войной – это ненужные жертвы, необходимо придумать искусный план по их завоеванию». Затем он приказал собрать золото со всех Девяти царств, дабы раса хэло отлила пять Небесных дворцов. Министры поддержали его, лишь Хайтянь был против.

* * *

Третьего месяца второго года правления мастер приказа астрономии Цзе Хайтянь был казнен перед дворцом.

Первая летопись Ебэя. Море Чжуяньхай

В полдень седьмого месяца в Ебэе произошло землетрясение, и содрогнулись сами горы, разрушив все на сотни ли^[8] вокруг. Из-под земли била вода до девятого месяца, и так образовалось море Чжуяньхай. Грохот был такой силы, что его услышали все пять Цзиньбэйских армий^[9]. И хотя сила землетрясения была ужасной, что удивительно, не погиб ни один человек!

Записи о горах и реках Девяти царств. Река Сяоцзинь

* * *

Река Сяоцзинь – самая крупная и полноводная река в Ебэе, текущая на север. Легенда гласит, что когда‑то в Ебэе было семь морей, которые на самом деле были семью высокогорными озерами. Тающий на плато снег стекал в эти семь морей. После моря исчезли, и талой воде некуда было собираться. Вся она потекла в реку Сяоцзинь, и с тех пор воды ее стали бурными, как сегодня.

Ебэй всегда был суровым и холодным местом, покрытым горами, и без семи морей пастбища пришли в еще больший упадок. Поэтому людей, которых способен прокормить Ебэй сегодня, намного меньше, чем было в древние времена. Если бы золотые прииски не привели в Ебэй поток золотоискателей, а с ними и новые сельскохозяйственные технологии, тогда, вероятно, на этой территории проживало бы меньше ста тысяч человек. Легенды гласят, что в период расцвета по Ебэю бродило семьсот тысяч пастухов, но те времена давно канули в прошлое, и ныне их сложно даже представить.

Глава первая

Проснувшись сегодня поутру, мой отец был сильно не в духе и даже не прикоснулся к чаю с молоком, который я, по обыкновению, поднесла ему. Он так и держал блестящий кубок из черного рога в руке и оцепенело смотрел, как я помогаю матери жарить ягненка.

Ягненка зарезали только вчера вечером, натерли пряностями с солью и повесили на ночь возле шатра, чтобы замариновать. Темно-красное пламя наконец занялось, и сочный жир с мяса закапал на угли, изредка испуская клубы ароматного сизого дыма.

Сквозь дым я могла разглядеть лицо своего отца. В нем сохранилось былое величие, но в уголках глаз уже поселилось множество морщин. Отец состарился, и в его взгляде было что-то незнакомое мне – какая-то усталость и даже сентиментальность. И почему я прежде не замечала этого?

– А-Жуй, подойди. – Отец махнул мне рукой. Никто из соплеменников больше не зовет меня Жуй-эр^[10], и я даже не помню, когда это произошло. Теперь все называют «принцессой Чжуянь». Лишь мои родители до сих пор зовут детским именем.

– Что такое, папа? – Я опустилась на колени рядом с отцом, нежно разминая его плечи. – Ваши старые раны снова болят?

Мой отец – величайший воин Ебэя. Он привел племена ко множеству побед! Шрамов на его теле – что облаков в небе. Однако даже великие воины не могут победить старость. В холодные ночи былые раны отца начинают ныть. Недаром в племенах говорят, что первым воином Ебэя теперь является Чу Е. Конечно, Чу Е очень силен, но по сравнению с моим отцом он лишь дитя.

Отец опустил глаза и нежно накрыл мою руку своей грубой ладонью.

– Все хорошо, А-Жуй, у папы ничего не болит. – Он взял меня за руку и внимательно оглядел. – А-Жуй и правда выросла и стала даже красивее своей матери в молодости! – В его голосе слышалась любовь и забота.

Матушка, по обыкновению, не отреагировала на его слова о прошлом. В молодости она считалась самой красивой женщиной в Ебэе. Все так говорили, но матушка всегда утверждала, что я намного красивее. Без конца поправляла отца, потому что считала этот факт законом Неба и принципом Земли.

Потому сейчас она лишь улыбнулась и продолжила жарить ягненка, которого готовила для приехавших вчера иноземных гостей. Я не знала, кто это, но они наверняка очень благородных кровей, если уж самой знатной женщине среди двухсот тысяч кочевников приходится собственноручно готовить мясо для их предводителя. Они не были выходцами из Ебэя, а их одежда была великолепнее и прекраснее той, что мы могли бы себе представить. Я заметила зависть в глазах молодых людей племени – всех, кроме Чу Е, который ко всему равнодушен. Я это точно знаю, ведь в его глазах только я.

– Ступай! – сказал мне отец. – Тебе не нужно помогать матери с ягненком. Вчера вечером ударил мороз, и на лугах, должно быть, распустились первые снежные цветы. Беги, повеселись, разве ты не обожаешь снежные цветы?

Я только и ждала этих слов. Если бы не плохое настроение отца с утра пораньше, давно бы улизнула. Матушка любит говорить, что хорошие дети всегда должны быть на виду и пореже выходить наружу, но мне никогда не удавалось следовать этому правилу. Стоило этим словам сорваться с отцовских уст, как мне стало весело..

Большая рука отца дважды с нежностью погладила меня по голове, и он сказал:

– Посмотри на себя, сразу загорелась. Ну, ступай!

В его голосе наконец появилась радость. Все говорили, что моя улыбка делает людей счастливыми, даже моего отца.

Со скоростью ветра я выбежала из большого шатра с золотым навершием, сразу же заметив Е Цзы, ждавшую снаружи. Она схватила меня за руку, и вместе мы помчались прочь, смеясь как безумные. Е Цзы – моя служанка и лучшая подруга. Ее отец – астроном племени, и сама она с детства изучала звезды. Когда вчера вечером Е Цзы смотрела на небо, она сказала, что скоро выпадет иней. Она также сказала, что вчера одна маленькая звезда сияла особенно ярко, и имя той звезды Сюжун.

– Что означает эта звезда Сюжун? – спросила я тогда Е Цзы.

– Это… – Е Цзы прижала ладонь ко лбу и крепко задумалась.

Я знала, что в астрологии она разбирается не лучше трехпалой кошки.

– Вспомнила! – объявила Е Цзы. – Это звезда означает красоту. Ее появление говорит о том, что молва о красоте нашей принцессы Чжуянь^[11] разошлась во все уголки материка и даже снежные цветы, что вот-вот распустятся, тоже должны передать это послание.

– Снова болтаешь чепуху. – Я покраснела и защекотала Е Цзы. Все говорят, что я очень красива, но я не считаю себя особенной. Когда стою рядом с Е Цзы на большом голубом камне у берега реки Сяоцзинь, я вижу два одинаково юных лица, отражающихся в воде. Е Цзы тоже очень красивая! Но она всегда подшучивает надо мной из-за восхвалений племени.

– Никакая это не чепуха. – Е Цзы так рассмеялась, что с трудом перевела дух. – Я правда не помню подробностей, но эта звезда точно как-то связана с красотой.

Как звезды могут означать красоту? Звезды ведь всегда символизируют что-то важное. Как может красота, что исчезнет в мгновение ока, удостоиться сияния на ночном небе? Тем более мир такой большой и в нем столько девушек, живущих за пределами Ебэя, что красивы, как Е Цзы, а то и лучше!

Что бы ни предсказывали звезды, сегодня мы собирались пойти посмотреть на снежные цветы. Об этом мы договорились с вечера. Только распустившиеся снежные цветы так нежны и прекрасны. Если есть звезды, действительно означающие красоту, то они должны говорить и о снежных цветах.

На бегу Е Цзы свистнула. Понятия не имею, у кого она этому научилась, но свистела она даже лучше мужчин. Так громко и пронзительно, что даже напугала телохранителей у шатра. Бородатый стражник с копьем поморщился и громко крикнул нам вслед:

– Принцесса Чжуянь, это же личный шатер вождя, зачем вы зовете его сюда?

Мы лишь рассмеялись и проигнорировали его, все равно крик стражника уже услышали мои родители. К Золотому шатру запрещено подходить на лошади ближе четырехсот шагов. Это правило, установленное нашими предками, но с тех пор, как отец подарил мне Ветерка, я никогда не соблюдала его. Что значат четыреста шагов для быстроногой лошади? Лишь один миг.

Только затих свист Е Цзы, и показался Ветерок. Он остановился перед нами, беспокойно топча землю копытами. Снежные цветы расцвели, и он наверняка заскучал по возлюбленной из пустыни! Отец и матушка говорят, что девушкам нельзя говорить слово «возлюбленный», ведь это нескромно, но я не слушаюсь. Даже мой младший брат знает такие слова, почему я должна скрываться? А еще знаю, что Ветерок – жеребец!

Мы отправились на луга.

Сегодня рано рассвело.

Костры возле шатров еще сияли алыми точками, а небо уже посветлело. Как-никак мы на плато, в Ебэе.

Никто из моих подчиненных еще не проснулся. Я слышал, как они посапывают в палатках, и звук их дыхания смешивался с холодным завывающим ветром, а потому казался громче обычного. Пи Бу сказал, что мы, пришедшие «с низин», еще хлебнем горя на этом проклятом плоскогорье.

Пи Бу хвастался, что он лучший наездник в Ебэе, и, чтобы доказать свои слова, запрыгнул в седло и прошелся кругом. Он и правда сидит в нем как влитой – не зря всю жизнь провел верхом. Было как раз время ужина, и мой помощник Янь Шэцзянь так смеялся, что выплюнул полный рот спиртного в костер да спалил свою бороду, которой так гордится. Сжег – и ладно: пока шла война, моим солдатам запрещалось даже волосы растить, не то что бороды. А после двух лет мира они совсем позабыли о правилах.