Аяко и Мурасаки переглянулись и застыли в полнейшем изумлении: что здесь делает такая женщина? Произнести этого вслух они не успели, потому что Найси, прочитав на лицах дочери и племянницы немой вопрос, пояснила:

– Я специально наняла госпожу Хитороми, дабы она посвятила вас в интимную жизнь мужчины и женщины. Вы скоро выйдете замуж, и я не хочу, чтобы вы показались своим мужьям неумехами. Вы будете в точности выполнять все указания госпожи Хитороми. Если ослушаетесь ее, я тотчас же об этом узнаю…

У Мурасаки потемнело в глазах. Но все же она нашла в себе силы спросить:

– А мой отец знает о том, что госпожа Хитороми находится в нашем доме?

– Разумеется! – уверенно ответила тетушка. – Твой отец и брат отбыли сегодня утром по делам в столицу, но прежде я посвятила господина Тамэтоки в свои планы.

У Мурасаки закружилась голова: перед ней сидела накрашенная куртизанка, которая будет учить ее, как вести себя с мужчиной! И отец это одобрил! Девушка мысленно помолилась Аматэрасу…

Хитороми не стала откладывать обучение благородных девушек в дальний ящик. Она быстро освоилась в поместье и буквально на следующий же день принялась за дело. Прежде всего Хитороми отправила свою верную служанку и помощницу за ученицами, и те, не осмелившись ослушаться, незамедлительно направились в отдельно стоящий павильон, окруженный густыми зарослями деревьев, в который куртизанку нарочно поселили, чтобы она могла спокойно проводить свои уроки.

Аяко и Мурасаки шли по дорожке, петлявшей по саду, и, не стесняясь служанки, говорили про предстоящее обучение:

– Я не хочу слушать эту куртизанку… – призналась Мурасаки.

– Придется… – со вздохом ответила ей Аяко. – Матушка права: если ты хочешь удержать подле себя мужа, надо постичь искусство любви. Иначе он быстро потеряет к тебе интерес, заведет еще пару жен, а затем и наложниц. И ты его не увидишь… Вот и думай, что лучше.

Поразмыслив, Мурасаки решила: если Кейко стал так хорош собой, как говорит сестра, то придется «выучить» все уроки куртизанки.

Наконец, среди деревьев показался павильон. Перегородки из плотной рисовой бумаги, закрывавшие вход, были раздвинуты и еще издали приглашали девушек войти внутрь.

Сестры одновременно остановились и переглянулись.

– Ну что, идем? – робко спросила Аяко, хотя до этого выглядела решительной.

Мурасаки кивнула и первой направилась к павильону.

Войдя внутрь, она ощутила сладковатый аромат, от которого слегка закружилась голова, но страхи и сомнения вдруг начали отступать, так что девушка смело вошла вглубь павильона. Аяко последовала за ней.

Ученицы оказались в помещении, где никого не было, и снова остановились, не зная, что делать дальше, но не успели они переброситься и парой слов, как перегородки, закрывавшие вход в боковую комнату, раздвинулись и появилась Хитороми.

– Прошу вас, мои ученицы, входите.

Девушки приняли приглашение и вошли в боковое помещение, где, как оказалось, царил полумрак…

Посреди просторной комнаты стояла ширма, испещренная очень подробными эротическими рисунками, называемыми «сюнга».

Мурасаки, увидев ширму, смутилась и прикрыла лицо рукавами кимоно. Аяко же, напротив, начала с жадностью рассматривать эротические картинки, и куртизанка это заметила.

– Подойдите ближе, госпожа Аяко. И рассмотрите ширму как следует, – посоветовала она. – И вам, госпожа Мурасаки, следует сделать то же самое. Это наш первый урок…

Аяко приблизилась к расписной ширме и буквально впилась в нее взором, а Мурасаки, опустив руки и тем самым открыв лицо, некоторое время стыдливо стояла с закрытыми глазами.

Хитороми подошла к смущенной ученице сзади и наставительным тоном произнесла:

– Любовь – это величайшее наслаждение. В наготе и соитии двух тел нет ничего постыдного.

После этих слов Мурасаки открыла глаза. Рассмотрев вволю эротические сценки, девушки расположились на татами, как раз напротив ширмы, после чего Хитороми трижды хлопнула в ладоши. За ширмой послышался шорох, а затем перед девушками появился статный красавец, облаченный в простое легкое кимоно.

– Урок второй. Сейчас вы будете смотреть на «вложение меча в ножны», – произнесла куртизанка и снова хлопнула в ладоши.

Юноша, повинуясь ее знаку, тотчас сбросил с себя одежду и предстал перед девушками обнаженным.

Аяко невольно издала возглас восхищения: стройное мускулистое тело выглядело безупречно. К тому же она увидела мужской «меч» не нарисованным, а во всем естестве. Лишь Мурасаки озадачилась: «меч» юноши выглядел не так, как у мужчин на ширме, которую только что пришлось рассматривать.

Хитороми улыбнулась, уловив сомнение Мурасаки, а между тем из-за ширмы появилась обнаженная ученица куртизанки. «Меч» юноши теперь был готов войти в любые «ножны», что, собственно, и случилось.

Умудренная опытом Хитороми внимательно следила за девушками. Она сразу поняла, что урок пошел Аяко на пользу: представление разбудило в ней женскую сущность. Что же касается Мурасаки – она наблюдала за соитием с интересом, но желания, подобно сестре, не испытала. Хитороми сделала вывод: девушка слишком романтична, и это ее погубит.

Глава 4
Вслед за кистью

Подготовка к празднеству в имении Фудзивара Тамэтоки подходила к концу. Многим родовитым аристократам Хэйана и влиятельным придворным сановникам уже были разосланы приглашения, выполненные изящной каллиграфией. В частности, их получила госпожа Нагико Киёхара и ее супруг Татибана Норимицу.

Киёхара, более известная при императорском дворе как Сэй Сёнагон^[12], считалась женщиной образованной и утонченной. Она служила фрейлиной у госпожи Сэнси – матери императора Итидзё. Сэй Сёнагон снискала славу романистки, чью повесть «Записки у изголовья», также известную как «Вслед за кистью», прочитали император, его матушка и даже Первый министр, не говоря уже о придворных.

Получив приглашение, Сэй Сёнагон, несомненно, его оценила. Тем более что брат ее супруга, Татибана Митисада, также намеревался присутствовать на празднестве в имении Фудзивара Тамэтоки, поскольку считался официальным женихом Аяко. Сэй Сёнагон, решив сделать Мурасаки приятное, переписала несколько глав своей повести китайской каллиграфией, что считалось у женщин-аристократок верхом образованности. К тому же Сэй Сёнагон, прекрасно владевшая не только слогом, но и умением рисовать, дополнила свиток своими рисунками. Рукопись она положила в красивый деревянный ларец и отправила в имение Фудзивара, чтобы посылку вручили Мурасаки.

Девушка не ожидала подобного внимания от светской дамы. Тем более что вездесущая Фуджико наделяла Сэй Сёнагон весьма нелестными эпитетами: «Гордая она, даже заносчивая, и уж больно кичится своей образованностью. А эти ее «Записки у изголовья» сродни дворцовым сплетням. А уж про отношения с мужем тем более не следовало в них рассказывать. Как только Татибана Норимицу терпит эту женщину?! Если уж Сэй Сёнагон слывет образованной гордячкой, точно должна держать частную жизнь в тайне!»

Говоря резкие слова в адрес Сэй Сёнагон, Фуджико, сама того не ожидая, лишь разожгла у подопечной интерес к фрейлине, поэтому Мурасаки, улучив момент, удалилась в свой секретный уголок в саду, чтобы лучше изучить полученный свиток. К тому же ей были сродни литературные увлечения Сэй Сёнагон.

ВСЛЕД ЗА КИСТЬЮ

Избранные главы

Сезоны любви

Весной люблю пробуждаться ранним утром, дабы наблюдать, как горы, что окружают Хэйан, едва тронул рассвет.

Час Тигра близится к концу. Подле меня на ложе лежит мой супруг, Норимицу. Его дыхание ровное; черные как смоль волосы растрепались, спадая прядями на высокий лоб. В такие минуты, просыпаясь чуть свет, я гляжу на него с особенной любовью и тоской… Отчего? Возможно, оттого, что настанет час Змеи, и он покинет мои покои, любезно выделенные нам матерью-императрицей в восточной части Дзёнэйдэна.

Днем он приступит к своим непосредственным обязанностям, ведь он придворный сановник, я же присоединюсь к свите своей госпожи. Возможно, следующую ночь мы проведем вместе, а возможно, и – нет. Помимо меня у Норимицу есть еще две жены, чьи дома расположены в столице, и он, как положено, иногда посещает их.

Летом сплю лишь урывками. Ночи длинные и душные. Но я в объятиях Норимицу этого не замечаю… Мы наслаждаемся друг другом до изнеможения, наши тела сплетаются в порывах страсти… Но, увы, час Зайца уже близок, а с ним и пробуждение Дзёнэйдэна.

В углу моей комнаты в коробочке живут светлячки. Несколько дней назад их подарил мне супруг, дабы я не скучала, когда он навещает одну из жен. Сижу в печали, воззрившись на бледное мерцание светлячков… Эту ночь мне предстоит провести одной…

Осенью мне грустно. Природа увядает, мне кажется, что я угасаю вместе с ней, особенно если нет рядом Норимицу. Однако слышу шаги в коридоре… Вот плавно сдвигается с места перегородка – входит Норимицу… Пишу последний иероглиф: Наслаждение.

Поздней осенью светает лишь в час Дракона. Норимицу сладко потягивается и снова кутается в теплое кимоно. Я встаю с ложа, мне холодно, пытаюсь согреться около жаровни. Но, увы, угасающие угли едва ли дают тепло.

Угли поблекли, и лишь редкие искорки напоминают о том, что еще недавно они источали тепло. Зову нерадивую служанку…

Раннее зимнее утро. Норимицу, утомленный любовной страстью, еще спит. Я уже пробудилась, сон как рукой сняло. Час Дракона близится к концу. Я надеваю теплое кимоно, раздвигаю перегородки, по бесконечному коридору выхожу на свежий воздух. Мороз, легкий обжигающий лицо ветерок. Снег мерцает в лучах солнца. Иней прихватил колонны дворцовой галереи, кажется, что они посыпаны серебром. Мне холодно. Тороплюсь обратно в свои покои. Там тепло, служанка уже разожгла жаровню, Норимицу пробудился и успел привести себя в порядок. Начался очередной день в Дзёнэйдэне.

Приближаются новогодние празднества…

Шествие Белых коней

Пробудилась рано, набросила на плечи теплое кимоно и непричесанная поспешила покинуть Дзёнэйдэн, дабы глотнуть холодного зимнего воздуха. Эту ночь я провела в одиночестве. Норимицу не навещал меня, с вечера он отправился в город, дабы насладиться одной из жен. Она дочь одного сановника и, кажется, живет на Третьей линии. Говорят, она хороша собой. Иногда я думаю, что ненавижу других его жен: они разлучают меня с возлюбленным мужем и господином! Однако я вынуждена мириться с подобным положением дел, ибо, согласно этикету, не имею права упрекать своего супруга в том, что он не посещает меня. Я лишь могу напомнить о себе одним из принятых способов. К примеру, отправить ему свою ленту или небольшой свиток со свеженаписанным стихом. Иногда, прочитав мое послание, Норимицу буквально срывался с места и мчался ко мне на крыльях любви. Но, увы, это все в прошлом. Одна из его жен окончательно завладела его душой и телом. Мне лишь остается мириться со своей участью и поверять свои мысли дневнику. Лелею надежду, что его прочитает мой супруг и поймет, как был несправедлив ко мне…

Час Дракона. Я люблю это время. Легкая морозная дымка окружает дворец матери-императрицы. Я с наслаждением вдыхаю бодрящий воздух. Под ногами скрипит иней…

Сегодня начнутся празднества Нового года.

Я привожу себя в надлежащий вид, мое многослойное одеяние безупречно. Не знаю отчего, но я обрела в Дзёнэйдэне репутацию дамы с утонченным вкусом. Иногда меня спрашивают: в чем мой секрет? Я отвечаю: в том, что выбираю наряд сообразно своему настроению, именно мое настроение чувствует цвет.