Владимир Белобров: Красный бубен

© В. С. Белобров, О. В. Попов, 2025

© Оформление.

ООО «Издательство АЗБУКА», 2025

Издательство Азбука®

⁂

Предложение, от которого невозможно отказаться

«Предложение, от которого невозможно отказаться!» – гласил слоган книги Марио Пьюзо «Крестный отец», впервые опубликованной в 1969 году. (Мы бы и сами не отказались от такого слогана.) И уже в 72-м Фрэнсис Форд Коппола снял первый фильм из трилогии «Крестный отец». Полубандитская Америка 20–50-х, сухой закон, продажные чиновники, коррупция, беспредел. Все, как потом у нас в 90-е, кроме сухого закона. Девяностые давно остались в прошлом. И теперь, с высоты, как говорится, прожитых лет, можно беспристрастно взглянуть на них и увидеть там то, что не замечалось с близкого расстояния, как это увидел Коппола, когда в 70-е снимал о 30-х годах прошлого столетия.

Роман «Красный Бубен», события которого разворачиваются в переломном для всего мира 1999 году, был впервые опубликован в 2002-м. Книга несколько раз переиздавалась и имела успех у читателей. Готовя новое издание, мы подошли к его редакции со всей ответственностью. Кое-что изменилось, что-то появилось новое. Эта редакция нам нравится. Надеемся, что она понравится и вам.

Владимир Белобров 2021 год

Не все переживут ожидание счастья

В начале 90-х образованные горожане считали, что от полного счастья их отделяет эфемерная пленка, вот-вот она прорвется, и счастье наступит. Поэтому, к примеру, гибель Цоя летом 1990 года вызывала недоумение. Ведь как можно умирать сейчас? Умирать раньше нужно было. А сейчас – дотянем до счастья, а там, возможно, и вечная жизнь. Но что такое счастье, как и при Гайдаре-старшем, все понимали по-своему. Одни думали, что это русский царь, другие – что импортированный Уолл-стрит и т. д. В общей копилке представлений о счастье было и такое – пора становиться землевладельцами. Земля – это вечная ценность. К тому же она может прокормить до тех пор, пока не наступит полное счастье. В 1990 году мы поехали в Тамбовскую область и купили там землю и дома. В деревне тогда было спокойнее, от предчувствия счастья горожане были немного психованные. Мы попали в полноценную деревню с работающим совхозом. И в ней мы вдруг вернулись в старое время, до предчувствия счастья. В деревне все пока казалось неизменным, люди еще не понимали, что их размеренная жизнь заканчивается. И она закончилась. Город, с трудом, выжил. А мы стали свидетелями, как та, старая деревня умерла.

Олег Попов 2021 год

Персонажи фильма ужасов у митьков называются «козёлики». Я бы все кинофильмы жанра «мистический триллер» называл: «Опять козёликам неймется». «Опять козёликам неймется – 1», «Опять козёликам неймется – 2» и т. д. Впрочем, числительное скоро будет очень большим. Думаю, что количество мистических триллеров превзошло любой другой жанр; во всяком случае, в пунктах видеопроката замечаешь: одна большая коробка карточек – «мистические триллеры», а россыпь маленьких коробочек – «исторические», «боевики», «мелодрама», «детские», «эротика».

Роман Белоброва и Попова «Красный Бубен», если бы был фильмом, мог быть положен в любую из коробочек. По мощности пугания он сильно превосходит, например, похожий фильм «От заката до рассвета», но «От заката до рассвета» всего лишь хороший «Опять козёликам неймется». Вот повесть Н. Лескова «Запечатленный ангел», хоть и является боевиком и мистическим триллером, никак не назовешь «Опять козёликам неймется». Можно назвать – «христианский боевик». А «Красный Бубен» смело назову «православный боевик». Русскому человеку позарез нужны православные боевики.

Архетипические персонажи романа (уточним: тяготеющие к архетипу Ивана-дурака) вначале столь неказисты, что «Красный Бубен» кажется русофобским пасквилем, но к концу добиваются таких результатов, что их смекалке и силе духа дивится сам Илья-пророк. Словом, «Красный Бубен» – нужное идеологическое произведение.

Идеологическое произведение, чтобы стать популярным, мало того что не должно вызывать эстетического отторжения, оно должно содержать развлечение, утешение и даже радость, а главное – прямое героическое высказывание. Все перечисленное в романе Белоброва и Попова есть. А это тонкая работа.

Владимир Шинкарев 2002 год

Часть первая

Глава первая
Бубийство

1

Это случилось в августе девяносто девятого, в тот переломный год, когда все было еще не таким, каким стало после, и уже не таким, каким было до этого.

Андрей Яковлевич Колчанов, бывший совхозный бригадир, поехал в правление получать пенсию.

Он вывел из сарая ржавый велосипед, привязал на всякий случай к багажнику сумку, сел и поехал.

Педали шатались, и Колчанов ехал, как хромой ходит.

Заканчивался август, было еще тепло.

Урожай собрали неплохой. Зиму перезимуем.

Андрей Яковлевич ехал не очень быстро, но и не медленно. В углу рта дымилась папироска.

Он убрал руку с руля и приподнял кепку, приветствуя Петьку Углова с удочкой.

– Привет, Петька! А где Чапаев?

– В Караганде. – Углов в ответ приподнял кепку и остался позади.

Раньше Петька работал трактористом, а теперь стал свободным пьяницей и жил со своего огорода. Всем такая жизнь не нравилась, а ему нравилась. Вырастил, продал, купил, пропил.

Андрей Яковлевич нагнул голову и съехал под горку. Из-под колес, кудахтая, разбежались перепуганные куры.

– Эй, пердун старый! – Бабка Вера метила кур зеленкой. – Куда намылился?!

– На танцы! – крикнул Андрей Яковлевич. – Поехали, старая карга, потанцуем! Прыгай на раму!

– На твою раму уже отпрыгались. – Бабка Вера загоготала.

– Это откуда тебе знать, дура?!

– Подруги говорять! А-ха-ха!

– Откудова у тебя подруги?! С тобой, беззубая, я один только и общаюсь для собственного развлечения!

Андрей Яковлевич нажал на педали и выехал на бугор к картофельному полю.

«Вот я для чего сумку взял! – понял он свое неосознанное действие. – На обратном пути нарою картошки».

В поле работали солдаты с военного аэродрома.

Андрей Яковлевич вздохнул. Глядя на синие погоны, вспомнил сына, который тоже был летчиком и разбился при испытаниях. Андрей Яковлевич гордился сыном, что он вырос такой умный, не спился, закончил с отличием летное училище и испытывал первейшие в мире самолеты. А вона как обернулось… Лучше бы спился тогда уж… Хотя бы жив был.

Колчанов натянул на лоб кепку и объехал яму с грязью.

2

У правления толпились мужики. Колчанов слез с велосипеда, прислонил его к стенке. Мужики молча наблюдали.

– Здорово, мужики. – Андрей Яковлевич подошел.

– Здорово, Колчан, – поздоровались мужики. – На блядки собрался?

– А то куда ж? Двух уже по дороге отгреб, ядрена палка.

– Ага, – сказал дед Семен Абатуров. – Корову и собаку!

– У тебя, дед, – ответил Колчанов, – нет фантазии.

– Вот я собак и не бубу. – Дед Семен поплевал на окурок. – Слыхал новость? Бубийство у нас!

– Ну?! Кого ж бубили? – Андрей Яковлевич вытащил беломорину.

– Неуж не слышал?

– Откель? Я из дому трентий день не выхожу.

– Бляха-муха, какой анахорет!

– Сам иди на херет!

– Эка! Не стану тебе, долбаносому, коли так, ничего рассказывать!

– Не обижайся, старый хрен.

– А я на чудаков не обижаюсь.

– Говори, кого бубили-то, а то развел манифест.

Дед Семен почесал бороду и сплюнул с крыльца.

– Евреев бубили, вот кого!

– Ну?!

– По жопе пну!.. И еврея, и его еврейку.

– Кто ж бубил-то?

– А кто ж скажет?

3

Летом в деревню приехали дачники. Весной они приезжали присматриваться. Прознали, что в Красном Бубне есть дома на продажу. Приехали на стареньком «москвиче» и сразу застряли в грязи.

Слава богу, мимо ехал на велосипеде Колчанов.

Он с утра мучился. Накануне ездил на свадьбу в соседнюю деревню и вернулся оттуда восьмеркой. С утра Андрей Яковлевич проснулся на полу, его всего колотило, как стахановский отбивной молоток. Кое-как дополз до стенки, по ней добрался до бочки с водой, опустил туда голову и напился, чисто собака.

Высунув голову, посмотрел в мутное зеркало, и так ему стало обидно. Сын погиб, жена умерла. Остался Андрей Яковлевич один-одинешенек. И некому ему с похмелья разогреть жирных щей и поднести стопку.

Колчанов определенно знал, кто виноват в этом. Евреи. Они пролезли всюду и не дают человеку продыху.

Когда-то, еще при СССР, Андрей Яковлевич отправил жалобу в ЦК КПСС на антисионистов. Ему не ответили. И Колчанов понял тогда, что и в Центральном комитете окопались носастые. Значит, дергаться бесполезно. Если они в ЦК, то, значит, они и в КГБ, а если они в КГБ, то они и в МВД. Понятно, почему менты такие козлы.

Андрей Яковлевич вышел, шатаясь, на крыльцо. Лил дождь, и от этого стало еще поганей.

Он выкатил велосипед и поехал в сельпо. Денег не было. Была слабая надежда, что Галошина отпустит в долг.

Магазин оказался закрыт.

– Сионисты поработали и здесь, мать их в бок! – выругался Колчанов и поехал назад.

Он ехал и думал, где бы поправиться, но вариантов мало – времена трудные.

И тут Андрей Яковлевич увидел городскую машину, застрявшую в грязи. Вокруг нее суетились носатые. Еврей толкал машину сзади, а его баба держала над ним зонтик.

4

У мужчины был нос, который называют в деревне рулем, глубоко сидящие темные глаза, бородка, как у Калинина, черные с проседью волосы торчали из-под красной бейсболки с портретом бульдога. Одет был в американские джинсы и клетчатую фланелевую рубаху.

Его баба помельче. И нос у нее помельче, и ростом она пониже. И худая как шкилетина. А одета была в плащ и беретку с хвостиком.

Андрей Яковлевич притормозил и слез с велосипеда. Бутылка, которую он искал все утро, сама едет к нему в горло.

– Здрасте, – сказал он, приподнимая кепку.

Мужик перестал толкать машину.

– Здравствуйте… Вот, застряли немного, – сказал он.

Андрей Яковлевич прислонил велик к дереву, обошел машину и усмехнулся.

– «Немного» – он говорит! Ну, коли немного, то я тогда пошел, – при этом Колчанов никуда не уходил, – а вы тута колупайтеся до вечера.

Мужик понял намек и спросил:

– Вы, наверное, здешний?

Колчанов кивнул:

– Ну! А ты думал, что я австрийский абриген?

Мужик оценил шутку и засмеялся:

– Нет, я так не думал. Я думаю, что вы можете нам помочь.

– Дык, – Колчанов поскреб небритый подбородок, – помочь я, конечно, могу добрым людям… Я тут, почитай, всю жизнь живу. Меня тут кажная собака знает. Знает и уважает. Потому что я тута не последний, тому подобный, человек. – Он постучал по капоту. – Звать меня Андрей Яковлевич. Кого хошь спроси – кто такой Колчанов, все тебе скажут.

– Дегенгард Георгий Адамович, – представился мужик.

«Ага!» – подумал Колчанов.

– А это моя супруга Раиса Павловна. – Баба кивнула.

– Андрей Яковлевич я… Колчанов. – Он протянул руку. – Жаль, выпить не взял за знакомство.

– Так у нас есть. – Мужик открыл багажник, а там пол-ящика белой.

Колчанов даже зажмурился.

Мужик вытащил бутылку и два стаканчика.

– Только я за рулем, – сказал он. – Выпейте с Раисой.

– Ну и что, я тоже за рулем. – Колчанов показал на велосипед.

Мужик засмеялся:

– Очень приятно, что в деревне сохранились носители природного юмора. – Он открыл бутылку и налил сначала Колчанову, а потом жене.

– Мне чуть-чуть, – остановила его Раиса Павловна.

– Ну, за знакомство, и чтоб не последняя. – Колчанов выпил, вытащил из кармана яблоко, понюхал и протянул бабе. – Закуси!

– Спасибо. – Та взяла яблоко, но есть не стала, а тихонько засунула его куда-то в рукав.