Низкий бархатный голос, прокуренный и хриплый. Бакиров стоит на пороге, облокотившись на косяк двери. Его почему-то сильно качает.

– Извините. Вы… ко мне?

Осторожничаю. Михаил Александрович выглядит мрачным, и от него опасно веет алкоголем.

– Пустишь?

Ответить мне не дают, так как мужчина проходит в квартиру мимо меня, даже не разуваясь. Осторожно закрываю дверь. Вот так гости у меня.

Бакиров проходит по коридору, я плетусь за ним.

– Хотите чая?

– Хочу, – басит и, пошатываясь, заходит на кухню.

Я ставлю на плиту чайник, наспех мастерю чай и подаю с печеньем, на которое мужчина даже не смотрит. Вместо этого он смотрит… на меня. Каким-то тяжелым, захмелевшим темным взглядом.

Я стою перед ним в простой майке и пижамных шортах, открывающих ноги, и, кажется, Бакирову не нравится мой наряд.

– Иди.

– Куда?

– Оденься. Нормально.

Михаил Александрович голову опускает, словно ему неприятно смотреть на меня в одной пижаме, и я послушно киваю, возвращаясь уже в огромном махровом халате до пят.

Бакиров все так же сидит за столом. Чай не тронут, печенье тоже, однако он весь напряженный какой-то, дышит тяжело, страшно.

Как меня видит, поднимается и подходит. Так близко, прямо в стол заставляет вжаться и поднять на него глаза, вдохнуть запах, который безумно нравится мне, пусть сейчас он и смешан с ароматом спиртного.

– Михаил Александрович, у вас случилось что-то?

– Да. Ты. Ты случилась, маленькая.

Замираю, когда его рука тянется к моему халату, однако он не касается его, на полпути сжимает огромную руку в кулак, еще сильнее напрягаясь.

– В смысле?

– В прямом.

– Я не понимаю…

При этом Михаил Александрович сглатывает и ставит обе руки на стол таким образом, чтобы я вплотную прижалась к столу спиной, оказавшись в капкане.

Вырваться некуда, да и смысла особого нет, однако я понимаю, что Бакиров пьян сейчас и, похоже, он мало контролирует себя. Его заметно покачивает, и я начинаю нервничать. Мы уже это проходили, и тогда мне было очень больно, когда он сперва меня так сладко поцеловал, а после прогнал, точно ненужного щенка. Повторения той боли я не хочу.

– Мне это… спать пора.

– Конечно. Такие девочки, как ты, уже давно спать должны. Да, Ангел?

Боже, как он имя мое произносит. С хрипотцой, словно каждую букву смакуя, а я в глаза его смотрю. Темные, пьяные, опасные, которые так нравятся мне.

– Михаил Александрович, извините, что сегодня сказала, что ненавижу вас.

– А что ты меня? Любишь?

Поджимаю губы. Мне хочется сказать “да”, однако нужно ли ему это “да”? Наверное, нет.

– Напугал я тебя сегодня, да, Ангел?

Вздрагиваю, когда Бакиров руку поднимает и проводит сбитой костяшкой по моей щеке. Нежно, хоть и лапа у него грубая, большая, как у медведя. Вижу, как сильно он сдерживается, как не хочет причинить мне боль. Я же вся трепещу просто от его прикосновения, и так хочется еще, аж тянусь к нему. Как мотылек на пламя.

– Нет. Нисколько.

– Вре-ешь, – усмехается так опасно и красиво одновременно, ближе ко мне подходит, вжимает собой в этот стол, и я чувствую, как сильно он возбужден. Животом чувствую, там все просто каменное у него.

– Маленькая лгунья. – Заправляет волосы мне за ухо нежно, заставляя просто трепетать перед ним. – Ну что ты смотришь так на меня? Не нравлюсь? Тот сосунок тебе больше нравится?

– Нет… Не говорите так.

– А как?! Как говорить, Ангел? Ты уже собралась в свое кино, дашь ему поцеловать себя, позволишь коснуться тела? Дашь себя трахнуть?

Кулаки сжимаются от его нежности и грубости, пошлости. Закипаю уже я. Невыносимо. Я не знаю правил этой игры.

– А вам не все ли равно?! Какое вам дело, если я вам противна, я знаю!

Отталкиваю его с силой, ударяя в грудь, но Бакиров даже с места не двигается, а мне становится страшно. Впервые с ним.

Мы здесь наедине, и я бы не испугалась, если бы Михаил Александрович был трезв. Он только в таком пьяном состоянии ко мне подходит и может вот так, не скрывая, говорить в лоб то, что думает.

С одной стороны, мне это даже нравится. Когда он снимает этот контроль, тогда я могу побыть так близко… к нему.

– Ты мне не противна.

– Я знаю, что это не так. Пустите!

Страх разливается по венам, я начинаю отталкивать его, но это все равно что сдвинуть гору. Бакиров, огромный взрослый мужик, и я....

– Не отпущу. Ни хера ты не знаешь, девочка.

Даже пикнуть не успеваю, как Бакиров с легкостью подхватывает меня под попу и, прижав к себе, выносит из кухни в спальню.

Глава 29

– Вы что?

Бакиров несет меня по темному коридору, и вскоре мы оказываемся в спальне. Он укладывает меня прямо на кровать, тогда как меня аж подкидывает от паники. Нет, я хочу его, но не так.

Не тогда, когда он пьян и завтра даже не вспомнит об этом. Это же мой первый раз, и сколько я мечтала об этом именно с ним, но не так, когда мы в ссоре и он мало контролирует себя.

– Михаил Александрович…

Он не жесток со мной, вовсе нет, но от его напора я пугаюсь. Мужчина на подушку меня укладывает и одним движением стягивает с меня халат, который тут же летит на пол. Михаил Александрович садится напротив и с легкостью подминает меня под себя.

В комнате включен свет, и я отчетливо вижу, как Бакиров смотрит на меня… голодно, будто хочет сожрать на месте. Как хищник на свою добычу смотрит, любуется перед тем, как ее на куски порвать.

Вздрагиваю, когда Михаил Александрович руку огромную подносит и проводит ею по моему голому колену, медленно поднимаясь к бедру, развязно, смело, так по-взрослому.

По сути, просто поглаживает, а я вся просто трепещу.

Боже, мне так нравится то, что он делает, и в то же время я опасаюсь. У меня, конечно, не было мужчины еще, и это все так ново для меня, трепетно, необычно, завораживающе, что от переполняющих эмоций я даже не упираюсь.

Как застыла перед ним и хочу впитать каждую ласку бандита, пока он не вернул свой контроль.

– Ангел мой. Иди ко мне.

Бакиров нависает надо мной, я вжимаюсь в подушку, а после… он тянется ко мне и целует в губы! Вовсе не так нежно, как тогда в кабинете целовал меня. Нет, на этот раз Михаил Александрович целует меня более сильно, страстно, и вскоре я ощущаю его язык у себя во рту, отчего по телу волна тока проходит от кончиков пальцев до самого сердца!

После мужчина отрывается от моих губ, чтобы впиться ими в шею. Немного покалывает, чуть даже больно. Как он целует… опасно, сладко очень, немного покусывая и царапая нежную кожу, однако мне нравится. Он приятно пахнет, и я так хочу, чтобы Михаил Александрович меня целовал. Как угодно и где угодно!

Он очень большой, тяжелый, немного придавливает меня своим весом, но мне не больно. Мне так, будто я летаю. Будто я наконец живу по-настоящему.

Бакиров царапает меня щетиной, сминает мои губы своими, полностью ведет, сильными руками касается талии, бедра, попы. Когда он впервые притрагивается к груди, сжимая ее огромной ладонью через майку, я чувствую, как низ живота начинает сильно тянуть и просто изнывать от чего-то… От страха, желания его ласки и нежности, хотя бы частички любви.

– Какая же ты сладкая, девочка моя красивая.

– Вы тоже… тоже красивый.

В этот момент я решаю, что готова. Да пусть так, пусть Михаил Александрович даже не вспомнит завтра этого, но мне все равно. Я так сильно хочу его, хочу, чтобы он был моим, что пойду даже на это.

Отстранившись от меня, Бакиров снимает рубашку, и я вижу его мощное тело до пояса. Накачанный подтянутый торс с проступающими кубиками пресса на бронзовой коже, широкие плечи, сильные мускулистые руки с обилием татуировок на кистях и грудь, покрытая черной порослью волос, опускающихся прямо к кожаному ремню.

Он взрослый и опасный, и мне так хочется наконец коснуться его, потому я осторожно руками к мужчине тянусь и впервые нежно касаюсь его плеча, чувствуя разряд тока и сладкую дрожь. Бакиров рычит и перехватывает мою руку своей, впивается опасными губами в мои пальцы, жадно смотря на меня.

Я не себе принадлежу сейчас, а ему полностью. Тело дрожит, но я отдаюсь мужчине, я так долго этого ждала.

Дыхание сбивается, когда Михаил Александрович быстро находит мой сосок и прокручивает его между большим и указательным пальцами через ткань, делая его каменным и внимательно смотря на меня.

– Нравится, девочка? Хочешь еще?

– Да. Очень!

Не вру, так сладко, ново, приятно мне еще в жизни не было, как сейчас с ним.

После этого Бакиров одним рывком разрывает на мне эту бедную майку, отбрасывая ее на пол, а я теряюсь. Я немного стесняюсь своей маленькой груди, поэтому тут же руки тяну, чтобы прикрыться, но мужчина ловко ловит их, поднимая над моей головой.

– Нет. Не прикрывайся.

После этого он наклоняется и обхватывает мой сосок губами! Втягивает его в себя, чуть прикусывает, дразнит языком, бьет по нему быстро, а я чувствую, как от этого внизу живота очень сильно тянет и ноет, кипит там уже просто все! Как будто камень там, и я так хочу чего-то. Не знаю даже чего, но главное, чтобы он не останавливался. Я хочу его почувствовать ближе, еще ближе.

Из губ невольный стон вырывается, и я судорожно вздыхаю, когда Бакиров тянется к своему ремню, расстегивая его. Я вижу там внизу у него отчетливо выпирающий огромный бугор из черных боксеров, и это, конечно, меня быстро отрезвляет, но трусить я не стану. Я слишком долго этого ждала.

– Михаил Александрович… Я хочу, чтобы вы стали моим первым мужчиной! И единственным.

Осторожно кладу руку ему на суровое лицо, и мы глазами встречаемся. Его пьяный, абсолютно поплывший темный взгляд и мои наверняка перепуганные, взбудораженные глаза.

И я не знаю, что происходит, но Бакиров при этом как-то взгляд от меня отводит, брови сдвигает и проводит рукой по лицу.

– Принеси воды, – басит хрипло, садясь на кровать, и я быстренько вылезаю из-под него.

Не знаю, что случилось, но быстро киваю.

– Хорошо, сейчас.

Бреду на кухню и возвращаюсь с чашкой воды в руках, чтобы снова увидеть Бакирова, развалившегося на моей кровати и уже явно спящего.

***

Я просыпаюсь от жуткого головняка и, что еще уже, не у себя. Лежу в какой-то крошечной кровати и только спустя пару секунд понимаю, то это, блядь, хата Ангела! Ее квартира, ее шмотки рядом и ее кровать.

Сам я голый до пояса, ремень и ширинка расстегнуты, простыня смята. Твою ж!

Поднимаюсь на кровати, пытаясь хоть как-то сложить вчерашние события. Я точно был зол на эту мелочь, тогда какого дьявола я приперся сюда?! Тронул ее… не знаю, но, судя по следам, точно да, тогда где сама девчонка? Блядь.

Оглянувшись по сторонам, наконец замечаю ее. Спит на стуле рядом, свернувшись в три погибели на нем. Поднимаюсь и подхожу к ней. Впервые не знаю, с чего начать. Как-то не начинается.

– Хм…

Ангел глаза свои сразу распахивает, и, когда она видит полуголого меня, ее щеки тут же заливает краской. Бледнеет и краснеет по десять раз, а после все же губы свои сухие облизывает.

– Доброе утро, Михаил Александрович.

Ее голос почему-то хриплый, будто ревела она, и мне это уж точно не нравится. На вид девочка вроде ничего, нет ни синяков, ни ссадин, да и я не стал бы, хотя… я вчера хотел ей башку открутить и трахнуть. И я был пьян знатно, поэтому все могло быть.

На шее ее нежной замечаю несколько красных засосов, твою ж мать, а!

Сажусь на корточки перед ней, видя, как Ангел себя руками обхватывает.

– Это… маленькая, что-то произошло вчера?

– Ну, наверное. То есть нет. Все нормально.

Напрягаюсь, Ангел как-то неохотно отвечает, сжалась вся, не смотрит на меня, и я уже думаю худшее.

– Девочка, я сделал больно тебе? Обидел?