Вглядываюсь в кукольное лицо. Хоть отголоски страха если будут, сам себе шею сверну, но Ангел быстро головой качает.

– Нет, вы что, Михаил Александрович! Ничего такого.

– Хорошо.

Вот вроде как и правду она говорит, однако чувствую, чего-то недоговаривает, да и засосы на ее шее тоже просто орут об этом.

Я ее точно целовал, может зажимал, точно раздевал, лапал, твою ж налево.

Почти не помню, что было ночью. Помню только, как приперся, как она дверь мне открыла в одной только пижаме, а потом вроде кухня была. Ангел чай мне поставила, а я на ноги ее смотрел и грудь, просвечивающую через майку.

А еще я помню… как халат на ней развязывал и в спальню нес, чтобы трахнуть. Это я помню просто отлично.

– Как я в твоей кровати оказался? Почему не прогнала?

– Ну… – вижу, слова подбирает, как-то нервничает. – Мы говорили с вами, а потом вроде помирились. Ну и вы спать захотели. На диване неудобно, вот вы и оказались в кровати.

– Все, что ли?

– Все, – опустив глаза, щебечет моя птичка, и я коротко киваю, прекрасно понимая, что я ее целовал все же вчера, пусть малая и стыдится теперь это признать.

Я Ангела точно целовал, трогал, раздевал ее, вот только что потом было… кажется, я смог остановиться, и от этого почему-то тепло становится внутри.

Не хотел я по пьяни с ней, сдержался, даже сам не знаю как, но сдержался.

– Ладно. Допустим. Чего на учебу не идешь?

– Ну, учеба закончилась, а на курсах выходной сегодня. Михаил Александрович, может, позавтракаем?

Выдавливает из себя улыбку. Неловко нам обоим, но ей точно хуже. Девочка же еще совсем, вижу, что не знает, куда глаза деть, глупая.

– Хорошо. Давай.

Ангел подрывается и мигом проносится на кухню мимо меня, пока я хватаю рубашку и наспех надеваю ее, чертыхаясь, как только можно.

Через десять минут малая предо мной выкладывает парующий омлет и ставит чай, тогда как я на ноги ее снова голые смотрю, на талию осиную, струящиеся волнистые волосы, прикрывающие мои краснеющие засосы на ее нежной шее.

И мне уж точно есть не хочется от этого охренительного вида.

– Ты давай ешь сама.

– Вам не понравилось? Я могу что-то другое…

– Мне пора.

– Михаил Александрович… Подождите!

Ангел подходит ближе, вижу, нервничает, а меня уже ведет просто от нее, даже если я и трезв, все равно один хрен.

– Вы не сердитесь на меня?

– За что?

– Ну за то, что вчера сказала, что вас ненавижу. Это не так. Правда.

– Проехали. Порядок.

Срываюсь и ухожу на хрен отсюда.

Это была вчера херовая идея – прийти, опасная для нее и безбашенная для меня. И сейчас дальше дразнить себя я просто не могу!

Эта девочка. Хочется, а нельзя. Сам себе эту конфету не даю, и, кажется, уже скоро крыша начнет ехать.

Глава 30

Я не сплю полночи. На стуле не особо удобно, но и ложиться в кровать к Михаилу Александровичу, если честно, боязно. Он и так один едва умещается в моей полуторной кровати, и я понимаю, что он меня раздавит, ну или снова… начнет раздевать.

Не то чтобы я не хотела этого, но не так.

Я хотела, чтобы он помнил об этом утром, однако прекрасно видела, что никаких наших поцелуев сегодня он и близко не запомнит.

В то же время мне не хочется идти спать в гостиную на диван, ведь там я бы не увидела Бакирова, а я хочу его видеть и просто быть рядом с ним. Чувствовать его запах и представлять, что мы вместе. По-настоящему, а не как сейчас, когда я подойти к нему не могу, не боясь, что это вызовет у него раздражение.

Утром Михаил Александрович сам меня будит. Очнувшись, я едва со стула не сваливаюсь, но быстро прихожу в себя, видя его снова обнаженным до пояса и жутко смущаясь.

Бакиров опасно красив, брутален, он в самом расцвете сил, и я с трудом заставляю себя отвести глаза и перестать так открыто на него пялиться.

Он меня про ночь спрашивает, а я не знаю, куда глаза деть от стыда. Говорю, ничего не было, а сама ловлю его пристальный взгляд на своей шее. Знаю, там уже есть следы от его поцелуев. Я пыталась их стереть, но они словно заклеймились на коже, и кажется, Бакиров тоже их прекрасно заметил, судя по тому, как сильно потемнели его глаза при виде моей шеи.

«Завтрак!» – вспыхивает в голове, и, чтобы хоть как-то скрыть смущение, я плетусь на кухню. Бакиров идет следом. Мы почти не говорим. Между нами аж воздух, кажется, наэлектризовался, но завтрак не спасает, потому как Михаил Александрович его совсем не ест.

Похоже, ему не понравилось, и мне становится обидно. Наверное, он привык есть только еду из ресторанов или клуба, а мой бедный омлет, конечно, проигрывает этим блюдам.

После этого Бакиров как-то быстро срывается, хлопает дверь. И вот вроде он сказал, что не сердится на меня, но выглядел так, будто жалел, что пришел ко мне.

Наверное, я все же неприятна Михаилу Александровичу, что больно колет в грудь, ведь ночью мне так не показалось. Он был таким ласковым, страстным со мной, что я просто таяла от его прикосновений и каждая моя клетка хотела к нему. Хотя он же был пьян, и, наверное, вместо меня под ним могла оказаться любая другая девушка.

Я возвращаюсь на кухню и беру его нетронутую чашку чая. Слезы обиды выступают на глазах, и я быстро их смахиваю. То, что было ночью, не считается, и похоже, Бакиров был бы рад об этом забыть.

Одно только радует: сегодня вечером я опять буду выступать с девочками, а значит, смогу снова поймать на себе его взгляд, полный интереса.

Я так надеюсь на это и, если честно, очень сильно хочу, чтобы Михаил Александрович обратил на меня внимание. Да, пусть в маске и костюме, пусть он даже не знает, что это я, зато я буду понимать, что хотя бы внешне для него привлекательна.

Я была всегда рациональной, но сейчас эта рациональность куда-то делась. У меня живот часто болит, голова как в тумане, грудь болит даже. Какой-то ужас, когда смотрю на него.

Собравшись вечером, я иду в клуб и делаю такую же махинацию. Сначала все убираю, а после тихонько переодеваюсь и выхожу на сцену с танцовщицами. На удивление, наш второй танец встречают еще более тепло. Многие аплодируют, и некоторые мужчины даже деньги приносят прямо к сцене.

Я беру их, однако, конечно, не для себя. Алене все отдам, мы так договаривались, однако, несмотря на кучу гостей в зале, взглядом я снова ищу его, Бакирова, и не нахожу. Кажется, его интерес ко мне так быстро пропал, и от этого хочется биться головой о стену.

Ну что мне еще сделать, чтобы ему понравиться, ну вот что? Да, я ему не ровня по возрасту, статусу – да по всему, но мне все равно. Боже, кажется, я по уши влюбилась в этого опасного бандита, которому не нужна, и от этого просто хочется умереть.

– Малышка, ты была шикарна!

Наташа, танцовщица, обнимает меня, как только выходим со сцены.

– Спасибо.

– Мне даже завидно немного.

– Почему?

– Кажется, у тебя уже есть поклонник. Так быстро! Он заказал ВИП с тобой. Иди, получишь хорошую оплату.

– ВИП? В те индивидуальные кабинки, что ли?

– Да. Он в самой последней, закрытой.

Какой-то трепет вперемешку со страхом тут же отзывается в теле. Я что-то не готова была к такому.

– Наташ, нет! Я не танцую ВИП. Скажи этому мужчине, чтоб ушел. Мне не нужны деньги.

– Не могу, малышка, я отказать ему. Кому угодно, но только не ему.

– Почему?

– Потому что сегодня твой клиент Бакиров, – отвечает Наташа, а меня как холодной водой обливают.

***

– О нет! Я не могу, не пойду!

Хватаюсь за Наташу, как за спасательный круг, но она ловко отрывает мои руки от себя.

– Слушай, если я с отказом приду, Бакиров мне голову открутит! Вылечу отсюда как пробка!

– Блин, Наташ…

–Так, тише! Спокойно. Просто потанцуй для него. Не съест он тебя. Давай, он там уже. Иди!

Наташа буквально подталкивает меня вперед, и, судорожно сглатывая, я плетусь в ВИП-кабинку. Она вдали от всех, дверь там тоже закрывается. Я там убирала и знаю это прекрасно. Иногда девочки-танцовщицы дают там приваты для клиентов, однако я туда никогда не лезла, мне это было не нужно, а сейчас… не знаю.

С одной стороны, мне хочется потанцевать лично для Михаила Александровича, однако с другой… мы будем один на один, и я не знаю, как я смогу танцевать так, чтобы он меня не узнал.

Поправляя маску, вхожу в кабинку. Здесь все обшито красивым красным бархатом, сильно приглушен свет, который доносит лучи на небольшой подиум.

Рядом со сценой стоит диван, на котором уже разместился Бакиров! Он сидит на нем, как король, откинувшись на спинку и широко расставив крепкие ноги. В его лапе бокал переливающегося лучами янтарного коньяка.

– Ты долго, – басит, окидывая меня взглядом, тогда как я стараюсь максимально быстро проскользнуть мимо него на сцену.

– Добрый вечер, – стараюсь говорить более низким голосом и не смотреть ему в глаза, ведь сейчас я намного ближе к Бакирову и он с легкостью может узнать меня по одному лишь голосу.

На мне боевой раскрас. Красная помада, яркие румяна персикового цвета и черная подводка на глазах. Из-за маски видны только глаза, остальное скрыто плотной тканью бабочки.

Меня Наташа сегодня красила, делала мне прическу, и, если честно, я даже себя сразу не узнала. Она каким-то образом сделала меня старше, и мне очень понравился этот результат. В таком наряде и с этой тонной грима я похожу не на девочку с книгами, а на какую-то дерзкую штучку.

– Как зовут?

– Лера, – выдаю на одном дыхании. Томно, смакуя каждую букву. Стараюсь не запинаться и вложить всю свою уверенность в голос. Хочу его привлечь. Узнать, каким Бакиров может быть с женщинами. Не верю, что с ними он такой же сдержанный, как со мной.

Почему-то мне кажется, что Бакиров более нежен с другими, хотя невольно вспоминаю Марину, и меня всю аж передергивает. Как он ее тогда за волосы держал… нежностью там и не пахло, и я совру, если скажу, что не хотела бы так же…

Чтобы Михаил Александрович так же меня держал, чтобы делал со мной то же, что и с ней! Да, грязно, может больно, но я хочу этого. С ним. Я всего хочу с ним по-взрослому, даже если опыта у меня нет, все равно хочу.

Никто мне не нравится, кроме него, никто не привлекает так, как он, и это не проходит. Становится хуже, и я часто просыпаюсь с мокрыми трусиками и сбивчивым дыханием. Тогда я с силой сжимаю ноги и напрягаю живот, но действует это недолго. Ровно до того момента, пока я снова не увижу его, не услышу его голос. Так сразу живот в узел и скручивает, до боли прямо.

Хорошо, что Марина ушла, не знаю даже, как бы терпела ее дальше. От одного только представления, что Бакиров может другой касаться, мне становится плохо.

– Новенькая, Тоха нанял?

– Да, – стараюсь отвечать коротко и, взобравшись на сцену, сразу включаю на фоне музыку.

Не тяну время, это точно мне не на руку.

Начинаю двигаться. Тут шест установлен, и это мне помогает. Я на очень высоких каблуках, в предельно коротком красном платье, которое Наташа мне одолжила на вечер. Мое самодельное черное платье пришлось оставить. Наташа его забраковала, обозвав слишком невинным.

Поэтому теперь на мне это открытое красное платье, едва прикрывающее попу.

Благо грудь оно закрывает. Спина все так же открыта. Мне нравится эта изюминка. У меня тонкая талия, и это платье отлично подчеркивает данный момент.

Музыка разливается по этой комнатке сладким эфиром, Бакиров сидит в двух метрах от меня. Смотрит прямо, и я немного смелею.

Начинаю двигаться в такт мелодии, прогибать спину, выписывать восьмерки бедрами.

Получается плавно, без осечек, сексуально, но не пошло. Я не хочу пошлости, однако привлечь его очень даже стараюсь, и кажется, у меня получается. Бакиров смотрит на меня, не открываясь, и в какой-то момент даже отставляет стакан с недопитым коньяком на столик.