Даже здесь, на своем чердаке, я слышу нескончаемый шорох песчинок, летящих по овеваемым ветром дюнам, и зловещий перезвон кристаллов черного хрусталя. Но самое страшное, это что мне никак не отделаться от яростного рева Дракона.

Я крепко зажимаю обеими руками уши, словно силясь выдавить его из головы. Закрываю глаза пред лавиной воспоминаний, грозящей накрыть меня и унести с собой. Слишком уж тяжко вынести все это во всей его полноте и многообразии. Сказ сей будет мне под силу, только если каждый момент его станет просачиваться из прошлого тончайшими струйками, крупица за крупицей – подобно тем струйкам песка, что скатываются по склону дюны.

Но прежде чем опять взяться за перо, должен я оглянуться через плечо, дабы прошлое позволило мне собраться с мыслями и обрести почву под ногами.

В прошлый раз оставил я свое повествование на том месте, где она и ее сотоварищи счастливо избежали вечных льдов бессолнечной части Урта и устремились к восточной половине Венца. Западная сторона у нее за спиной на тот момент уже была втянута в жестокую битву – королевство бросило вызов империи. Но даже этот кровопролитный конфликт являл собою не более чем мимолетную искру грядущей, куда более масштабной войны – поскольку оставались силы, погребенные глубоко в граните, которые только и ждали момента, чтобы посеять полнейший хаос в этом мире.

Пока я размышляю над всем этим, набежавшая туча, напитанная дождевой влагой, закрывает солнце и гасит пятна света на полях за окном. Выпускаю воздух из легких – я и не думал, что так надолго затаил дыхание. Сгустившийся полумрак кажется сейчас более уместным, словно в этот момент она повернулась ко мне спиной – как это уже не раз случалось в прошлом.

Значит, так тому и быть.

Поскольку, как и в небесах за оконцем моего чердака, над нею тоже сгущаются грозовые тучи. Я уже слышу раскаты грома, кои звучат как барабаны войны.

Часть I
Хляби небесные

Чем неистовей ветра нагибают ствол древесный, тем глубже корни его в землю сырую закапываются.

– Изречение, приписываемое Скику па Ренну, слепому мистику, скитавшемуся по Пустопорожним лесам Бхестийи

Глава 1

Низко склонившись в седле, Никс верхом на Баашалийе вырвалась из самого центра серой воздушной круговерти. Кончики широко распахнутых кожистых крыльев ее летучего скакуна скрывались в темных клочьях облаков по бокам, словно она и сама была частью беснующейся вокруг грозы – порождением ее ярости, обрамленным молниями и предвещаемым раскатами грома.

Никс еще тесней приникла к пушистому теплу своего крылатого брата, хотя куда надежней связывали их невидимые для большинства остальных золотистые пряди обуздывающего напева. Она пела Баашалийе – безгласный ободряющий мотив, а он отвечал ей таким же, вплетая свою золотую мелодию в ее собственную.

Ее послание было простым.

«Возвращаемся на корабль».

По-прежнему оставаясь в крепких объятиях грозы, Никс осмотрелась сквозь защитные очки, надвинутые на глаза. Мир вокруг нее сократился до клочьев клубящегося тумана и хлещущего со всех сторон дождя. На ее затянутое в облегающий кожаный костюм тело то и дело обрушивались ледяные плети града, больно жалящие лицо и руки. Черные тучи наверху напрочь закрыли солнце. Земля и море внизу тоже исчезли из виду.

Дрожа от холода, она крепко цеплялась за Баашалийю. Казалось, будто они так и не покинули Студеных Пустошей и по-прежнему заперты в их вечной ледяной тьме.

«Хотя это совсем не так».

Никс и ее спутники вылетели из Приюта на борту летучего корабля еще в прошлом году, в середине зимы. И до изломанных склонов Эбеновых гор, окаймлявших Восточный Венец, сумели добраться лишь под конец весны – даже с огромными ходовыми горелками «Огненного дракона». К несчастью, ровно в тот момент, чтобы угодить в самые зубы сезона муссонов, когда на те края с завидной регулярностью обрушивались жестокие штормы. Судонаправитель их корабля Фенн – который бо́льшую часть своей жизни прожил в этой части света – уже предупреждал их о подобной опасности.

И все же угроза обрушения луны становилась все ближе, и они не осмеливались ждать. К тому же Грейлин с Дарантом были уверены, что под прикрытием штормов «Огненный дракон» сможет пересечь этот участок Венца незаметно для своих врагов.

Однако боги распорядились по-своему.

Когда они вошли в Восточный Венец, штормы оказались намного сильнее, чем ожидалось. Через четыре дня в корабль ударила молния, оборвав стальные тросы, крепящие кормовую часть летучего пузыря, и выведя из строя одну из бортовых горелок. Эти повреждения вынудили их совершить посадку на острове Пенистый посреди морей Восточного Венца.

Ремонт основательно затянулся. Прошло уже два месяца, и не за горами был день летнего солнцестояния. Все они чувствовали, что время на исходе, особенно учитывая нависшую над ними угрозу.

«Угрозу обрушения луны…»

Ровно год назад Никс посетило зловещее видение о том, как луна врежется в Урт и уничтожит на нем все живое, – пророчество, в дальнейшем подтвержденное алхимией Фрелля и Крайша. Сквозь их дальнозоркие линзы было видно, что лик полной луны медленно, но верно увеличивается, свидетельствуя о ее неуклонном приближении к миру. Тогда все они услышали и оценку Шийи, основанную на знаниях та’вина, восходящих к Забытому Веку. Бронзовая женщина примерно определила момент этого рокового события.

«Максимум через пять лет. А может, даже через три года».

А теперь из этого срока прошел уже год.

Мысль об этом заострила обуздывающий напев Никс до требовательной ноты.

Баашалийя откликнулся и круто нырнул вниз сквозь хлещущие с неба струи дождя. Даже эта гроза – необычная для середины лета – стала напоминанием о том, что с миром далеко не все ладно. Корабельный алхимик Крайш хи Элджен выразил обеспокоенность тем, что возросшая свирепость сезонных штормов наверняка вызвана приближением луны. Приливы стали более сильными. Землетрясения все чаще раскачивали планету. Казалось, будто сам Урт содрогался от ужаса, чуя неуклонное приближение гибели.

Пока Баашалийя валился вниз, темные тучи вокруг всадницы и ее скакуна понемногу рассеивались. Внизу показалось море, освещенное вспышками молний. По темным водам катили крутые волны с белыми гребешками, устремляясь к поросшему лесом побережью. Остров под названием Пенистый был со всех сторон окружен рифами и защищен выступающими из моря черными скалами. Подходы к его небольшому порту были опасны даже в спокойных водах, и все же гавани внизу были буквально забиты кораблями – с эмблемами множества государств и монархий. Пенистый не входил ни в одно королевство или империю, служа нейтральным торговым пунктом для большей части Восточного Венца. Добирались сюда, на другой конец света, даже торговцы из Западного Венца, чтобы загрузиться здесь пряностями, шелками и рудами редких металлов.

Баашалийя без какого-либо руководства со стороны Никс направлялся к острову. К этому времени зверь уже хорошо знал дорогу к своему кораблю. «Огненный дракон» стоял на кильблоках на взлетно-посадочном поле острова, расположенном на возвышенности над портом и заполненном десятками других летучих кораблей, газовые пузыри которых раскачивались на штормовом ветру.

Никс без труда углядела среди них «Огненного дракона». Он был не только самым крупным из всех – чугунная носовая фигура в виде змея с высоко воздетой зубастой башкой и распростертыми по бокам крыльями сразу выделяла его среди прочих. В дождливом сумраке на открытой верхней палубе пылали осветительные горшки, свет которых играл на чугунной чешуе дракона.

Их корабль располагался в стороне, отдельно от соседних. Никто не осмеливался подойти слишком близко, особенно учитывая опасный груз «Огненного дракона».

Никс направила Баашалийю к раскинувшемуся по соседству палаточному лагерю.

Когда они приблизились к ярко освещенному кораблю, Баашалийя заложил пологий разворот к корме, удерживая громаду газового пузыря между собой и другими кораблями. Грейлин уже предупредил Никс, чтобы она скрывала свои полеты от посторонних глаз. Прикрытие в виде грозы предоставило ей редкую возможность подняться в воздух со своим крылатым братом.

Но настала пора возвращаться на землю.

Быстро преодолев оставшееся расстояние, Баашалийя раскинул крылья, захватив ими воздух, и ловко приземлился на траву позади стоящего на кильблоках корабля.

Внимание Никс привлекли громкие голоса. Грейлин и пират Дарант хи Тарн толклись с большой группой мужчин возле шатра, служившего импровизированной кузницей для ремонтных работ. Поврежденная горелка была уже восстановлена, и теперь ее вытаскивали из шатра на салазках, готовую к повторной установке на корабль. Дарант и его дочь Глейс заодно воспользовались этим временем, чтобы осмотреть оставшиеся горелки, закрепить оборванные тросы и пополнить запас газа в летучем пузыре.

Забрезжила надежда в ближайшие пару дней наконец-то двинуться дальше.

Но оставалась одна существенная недоделка, которая выходила за рамки возможностей команды Даранта. И прежде чем отправляться в выжженное солнцем Пустоземье, ее обязательно следовало устранить.

Никс посмотрела сквозь грозу на запад, представив себе, куда им предстоит направиться дальше, и ее охватило безысходное отчаяние.

На протяжении бесчисленных тысячелетий Урт вращался вокруг солнца, одной своей стороной всегда обращенный к нему, в то время как его дальняя сторона, лишенная живительного тепла и света Отца Сверху, навечно оставалась погруженной в ледяную тьму. Между этими двумя крайностями и пролегал Венец – небольшая полоска земли, зажатая между льдом и пламенем.

Прошлой зимой Никс и ее спутники пересекли выстуженную тьму Урта, отправившись из своих родных мест в Западном Венце в эту восточную часть мира. В тех ледяных краях они обнаружили Приют и его обитателей-пантеанцев, с незапамятных времен обитающих под огромным ледяным козырьком. Столкнулись они там и с дальними сородичами Баашалийи, рааш’ке – смертоносными летучими мышами, тоже издавна гнездящимися в этих темных студеных землях. Колония этих зверей была порабощена и заражена изумрудной порчей полусумасшедшим та’вином, бессмертным бронзовым стражем, получившим прозвище Паук – одним из отступников, ревн-кри, стремящихся к господству над планетой. Пауку было поручено охранять одну из огромных машин, способных сдвинуть весь мир, – турубью, спрятанную в Студеных Пустошах. Никс и ее спутники победили этого злобного и коварного стража, освободив и рааш’ке, и пантеанцев. И при этом активировали турубью, подготовив великий двигатель та’винов к невозможному – заставить мир вращаться вновь, как это делала их планета бессчетные тысячелетия назад.

Это была единственная надежда остановить гибельное обрушение луны, вернуть ее обратно на должную орбиту. Но для достижения этой цели требовалось привести в действие и вторую турубью, упрятанную далеко в Пустоземье, на выжженной солнцем половине Урта. По общему мнению, путешествие туда обещало стать еще более опасным, чем то, которое они предприняли прошлой зимой, особенно учитывая угрозу, которая их там ожидала. Турубью, упрятанную в Пустоземье, охранял не один-единственный ревн-кри, а небольшая армия, возглавляемая куда более могущественным та’вином, чем тот бронзовый Паук.

Никс посмотрела на запад, осознавая горькую правду.

«Как же мы можем надеяться одолеть такую силищу?»

И все же пальцы ее еще крепче сжали поводья, когда она в очередной раз приняла то, что было не менее очевидно: «Потому что мы должны».

Из-за спины у нее донесся крик:

– Никс!

Вздрогнув, она повернулась в седле и увидела Джейса хи Шанана, своего друга и бывшего наставника, который кинулся к ней по трапу с палубы «Огненного дракона», приветственно подняв руку и радостно улыбаясь. Щеки его над рыжей бородой залились румянцем.