Через несколько минут все было кончено. На площади не осталось ни одного живого жителя деревни. Тишина, наступившая после криков и звона мечей, была оглушительной. Она давила на барабанные перепонки, заставляя сомневаться в реальности произошедшего.

Имперские солдаты, закончив свою кровавую работу, неторопливо возвращались к центру площади, негромко переговариваясь и методично добивая тех немногих, кто еще подавал признаки жизни.

Их голоса звучали обыденно, будто они обсуждали утренний завтрак или погоду, а не массовое убийство, которое только что совершили. Я уловил обрывки разговоров – кто-то жаловался на затупившийся меч, кто-то спорил о том, чья очередь чистить доспехи. Обычная солдатская болтовня. Ни тени сомнения, ни капли раскаяния.

Песок вокруг мертвых тел пропитался кровью и превратился в липкую кашу с тошнотворным металлическим запахом. Он чавкал под ногами воинов, прилипал к их сапогам.

Посланник Тан наконец отпустил меня, и я пошатнулся, ощущая острую боль в местах касания его доспеха. Наверняка на спине остался ожог – я чувствовал, как кожа пульсирует и горит, но сейчас мне было не до него. Физическая боль казалась чем-то далеким и неважным по сравнению с тем, что творилось в моей голове.

Тан поднял свой меч к небу. Клинок был произведением искусства – длинный, слегка изогнутый, с замысловатой гравировкой на лезвии. Кровь на нем блеснула в лучах солнца, отбросив на песок алые блики. Капли медленно стекали по желобкам, собираясь у гарды. Воины, завершившие бойню, синхронно вложили свои мечи в ножны и окружили нас плотным кольцом.

А затем начали скандировать какой-то боевой клич – гортанный, ритмичный, похожий на речевку футбольных болельщиков. Слова были непонятны, но в них чувствовалась древняя, первобытная мощь. Это был не просто клич – это был ритуал, уходящий корнями в глубокую древность.

Я смотрел на их лица – возбужденные, с расширенными зрачками, с азартным блеском в глазах – и не мог поверить в реальность происходящего. Они были опьянены кровью, опьянены убийствами. Это было написано на каждом лице, проявлялось в каждом жесте. Они упивались своей властью над жизнью и смертью.

Может, я все еще на Земле? Эта мысль мелькнула в голове, как спасательный круг в бушующем море безумия. Лежу в коме, напичканный лекарствами и опутанный проводами, а все, что я вижу – плод моего воображения? Или искалеченный умираю на камнях, а мой мозг в последние секунды создает эту жуткую фантазию?

Земля под ногами вздрогнула, опровергнув мои предположения.

Все началось с едва заметной вибрации – как будто где-то глубоко в песках заворочалось что-то огромное. Потом дрожь усилилась. Мелкие камешки запрыгали по площади, как попкорн на сковородке. Песок пришел в движение, закручиваясь спиралью вокруг нас с Посланником.

Воины прекратили скандировать. На их лицах проступил первобытный ужас – такой же страх, каким всего десять минут назад были охвачены убитые ими жители деревни.

Площадь начала проседать, образуя гигантскую воронку, которая затягивала в себя все – разбегающихся в панике бойцов, окровавленные камни, трупы и обломки разрушенных зданий. Песок двигался как живой, как хищник, поглощающий добычу. Засасывающий в глубину все, кроме меня и Посланника.

Мы стояли на маленьком островке твердой земли посреди бушующего песчаного водоворота. Воздух вокруг нас мерцал и искрился, создавая едва видимый барьер. Защита? Магия? Я не знал, и сейчас было не время об этом размышлять.

Воины, только что уверенно скандировавшие победный гимн, теперь с криками ужаса исчезали в темной глубине. Их вопли были пронзительными, полными животного страха. Руки тянулись к Тану в тщетной попытке найти спасение, но песок безжалостно поглощал их, не оставляя ни единого шанса выжить.

Те, кто минуту назад хладнокровно убивали беззащитных людей, теперь сами стали жертвами. Но я не испытывал ни злорадства, ни жалости. Только изумление и странную пустоту внутри. Словно все эмоции выгорели, и осталась лишь оболочка человека, который больше не способен чувствовать. Я стал зрителем в театре абсурда, где смерть была главной актрисой, а жизнь – всего лишь коротким антрактом между представлениями.

Посланник стоял рядом со мной, запрокинув голову к небу и крепко сжав кулаки. Вены на его шее вздулись от напряжения, а лоб покрылся испариной. Его глаза были закрыты, а лицо сосредоточено, словно он сосредоточенно работал над какой-то сложной задачей.

Я чувствовал исходящую от Тана силу – не физическую, а нечто иное, древнее и пугающее. Поднявшийся ветер трепал его одежду и длинную косу, а воздух вокруг нас слегка мерцал, будто сквозь него пропускали слабый электрический ток.

Через несколько минут все закончилось. Тишина, наступившая после, была абсолютной. Ни звука, ни движения. Даже ветер стих, словно сама пустыня затаила дыхание.

На месте деревни раскинулась идеально ровная песчаная площадка, словно здесь никогда и не было человеческого поселения. Песок поглотил все следы трагедии – кровь, тела и полуразрушенные дома. Не осталось ни обломка, ни тряпки – ни единого следа. Даже запах исчез, уступив место обычному сухому жару пустыни.

В этот момент я окончательно понял, что заперт в этом чужом, жестоком мире так же необратимо, как погибшие жители деревни в своей братской могиле. На Землю я больше не вернусь. Волд – моя новая реальность, и мне предстояло либо принять ее, либо погибнуть.

Посланник Тан опустил голову и повернулся ко мне. На его лице читалось утомление – тяжелое, почти физическое. То, что сделал, отняло у него немало сил. Его взгляд был усталым, но в глубине серых глаз таилось что-то, похожее на удовлетворение. Удовлетворение хорошо выполненной работой.

– Ты еще находишься в плену земных моральных императивов и не способен осознать, почему я их всех уничтожил, – его голос звучал спокойно и ровно, как у терпеливого учителя, объясняющего простую истину нерадивому ученику. – Долг любого воина – верно служить своей стране, а Империя превыше всего!

Я мог бы промолчать. Должен был промолчать. Но страх и осторожность куда-то испарились. Возможно, их смыло волной апатии и безысходности, охватившей меня после увиденной бойни. А может, это был просто шок – защитная реакция психики на чудовищность происходящего.

– Миры разные, а лозунги одинаковые, – желчно произнес я, глядя прямо в глаза Посланнику.

Мне было плевать на последствия. После такой резни смерть казалась не самым страшным вариантом. В конце концов, она могла быть быстрой. Избавление от медленного сползания в безумие в мире, где массовые убийства считались нормой.

Но вместо гнева на лице Тана снова появилась улыбка, а во взгляде промелькнуло нечто, похожее на одобрение. Он поднял руку и обхватил мой подбородок сильными пальцами, принуждая заглянуть в глубину своих серых глаз.

В них не было ни жестокости, ни сочувствия – только холодное, расчетливое любопытство коллекционера, рассматривающего редкий экземпляр. Я был для него не человеком, а загадкой, головоломкой, которую предстояло решить.

– Как тебя зовут на самом деле? – спросил он с усмешкой.

– Алекс, – ответил я – врать больше не имело смысла.

– Ты помнишь собственное имя, я даже не сомневался, – произнес Тан с интонацией, в которой смешались облегчение и торжество. – Большинство Джамперов теряют память при переходе. Забывают, кто они и откуда. Становятся чистыми листами. Но ты… Ты помнишь!

Он замолчал, глядя куда-то поверх моей головы, туда, где золотистые барханы сливались с линией горизонта. Взгляд его стал расфокусированным, словно он видел что-то, недоступное моему взору. На мгновение лицо Тана смягчилось, черты стали менее резкими. Не сказать, что он стал выглядеть добрее – скорее, задумчивее, словно он вспоминал что-то. Или кого-то.

– Почему ты их всех убил? – спросил я, хотя в глубине души понимал, что ответа, который бы примирил меня с собственной совестью, не существует. По крайней мере, в данный момент. Но мне нужно было услышать хоть что-то, хоть какое-то объяснение этой бессмысленной бойни.

Тан нахмурился. Его носогубные мышцы напряглись, а во взгляде промелькнуло раздражение. Не злость – именно раздражение, как у взрослого, которому приходится объяснять ребенку очевидные вещи.

– Идеалист, – бросил он с видимым презрением. – Ты должен думать о собственной шкуре, а не о судьбе бесполезных грязных оборванцев, которые собирались продать тебя в рабство!

Меня передернуло от его формулировки, но я промолчал. Аморальная позиция, зато практичная. Этот мир живет по другим законам, и мне только предстоит их постичь. И каждый урок будет даваться кровью – моей или чужой. Выживает сильнейший. Или тот, кто быстрее адаптируется. Старик Дарвин был прав.

– Мы отправляемся в ближайший оазис, – сказал Посланник, резко меняя тему. – Здесь задерживаться нельзя. Черви уже приближаются!

В его голосе не было ни страха, ни беспокойства – только сухая констатация факта, как у метеоролога, объявляющего о приближении грозы. Черви? Неужели черви могут быть страшнее того, что я видел?

– Их ожидает пир горой, – продолжил Тан, окинув взглядом идеально ровную окружность, под которой покоились сотни трупов. – А нас с тобой – подробный и обстоятельный разговор. Тебе предстоит многое узнать об этом мире и о своем будущем.

Посланник замолчал и положил руку мне на плечо – на то самое, где красовалось свежее клеймо раба. Я непроизвольно вздрогнул от этого прикосновения, чем вызвал новую усмешку на его лице.

– Есть три правила, которые ты должен соблюдать неукоснительно, – сказал Тан, пристально глядя мне в глаза – его взгляд был серьезным, почти торжественным. – Слушай внимательно, второй раз повторять не буду. Ты никому не называешь свое земное имя. Ты никому не рассказываешь о земном прошлом. Ты никому не показываешь свое лицо. Если нарушишь хотя бы одно из этих правил – тебя не смогу спасти даже я.

Я нервно сглотнул. На ум пришла крылатая фраза из фильма «Бойцовский клуб». Первое правило бойцовского клуба – никому не рассказывать о бойцовском клубе. Только здесь ставки были выше. Намного выше.

– Все эти люди погибли, потому что увидели мое лицо? – спросил я, хотя уже знал ответ.

Вопрос вырвался сам собой. Это была еще одна попытка найти какой-то смысл в происходящем безумии.

Тан медленно растянул губы в улыбке, которая не коснулась его глаз – они остались холодными и непроницаемыми.

– Ты догадлив, мой юный друг! – произнес он.

Тон Посланника был легкомысленным, как у приятеля, рассказывающего забавный анекдот за кружкой пива. Но я уловил в его голосе отчетливые нотки горечи. Может, ему тоже когда-то пришлось усвоить этот урок? Может, он тоже когда-то был идеалистом, пока этот мир не выбил из него всю человечность?

– Есть еще одно правило, – добавил он, чуть наклонив голову. – Сам угадаешь или подсказать?

По моему позвоночнику пробежал неприятный холодок. Я начинал понимать правила игры.

– Во всем подчиняться Посланнику Тану? – предположил я, стараясь, чтобы голос звучал ровно.

– Люблю иметь дело с умными людьми! – Он взъерошил мои волосы, словно ребенку – странный жест для мужчины, только что хладнокровно уничтожившего несколько сотен человек. – И еще одно: даже не пытайся меня убить. Во-первых, у тебя это не выйдет. А во-вторых, я единственный, кто может тебя защитить.

– От кого? – невольно вырвалось у меня.

Тан медленно поднял руку и легонько ткнул меня пальцем в лоб.

– От тех, кто захочет вскрыть твою черепную коробку и достать из нее Сферу Душ, например…

Я остолбенел. Сфера Душ? В моей голове? Что за бред? Он пугает меня или в этом мире и правда добывают такие штуки из черепов незадачливых Джамперов?

– К-какая Сфера Душ?! – выдавил я, чувствуя, как сердце заколотилось быстрее.