Нет! Я встряхнулся, сбрасывая оцепенение. Если умирать, то не как покорная овца. Я вскочил на парапет и затравленно уставился на меченосцев с обнаженными клинками в руках.

Они ринулись в атаку. Одновременно, словно управляемые единой волей. Время замедлилось, и я видел каждую деталь в режиме слоу-моушн – мерцающие отблески клинков, развевающиеся полы черных одеяний, светящиеся красные глаза и графитовые лица. Они двигались молча, будто в немом черно-белом фильме, которые любит мой отец.

От взмаха первого клинка я уклонился инстинктивно, отшатнувшись назад. Лезвие прошло в миллиметрах от груди, разрезав футболку. Второй удар пришелся сбоку, и увернуться от него я уже не мог – парапет за спиной не давал пространства для маневра.

Третий клинок вошел в грудь с неожиданной легкостью, словно мое тело состояло из воздуха. Боль пришла не сразу – сначала было лишь удивление и странное ощущение холода, растекающегося от раны. А потом мозг взорвался чудовищной, невыносимой агонией. Каждый нерв кричал, каждая клетка корчилась в муке от нестерпимой боли.

Удар отбросил меня назад. Я взмахнул руками, пытаясь удержать равновесие, но было поздно. Каменный парапет ударил по ногам сзади, мир перевернулся, и я полетел в черную пустоту спиной вперед.

– Какая же нелепая смерть! – успел подумать я, глядя в звездное небо.

И смерть пришла. Короткая, яркая вспышка при ударе спиной о камни, и темнота. Абсолютная, всепоглощающая темнота. Ни звука, ни света, ни ощущений. Только пустота. Беспредельное ничто.

Сознание вернулось внезапно, словно кто-то включил рубильник. Вместо камней подо мной был мягкий, горячий песок. Он обжег спину, и я вскочил, как ошпаренный. И небо… Вместо черного звездного полога над головой простиралась глубокая, пронзительная голубизна.

Я схватился за грудь, опустил взгляд и опешил – раны не было! Как и одежды! Ни футболки, ни джинсов, ни кроссовок – ничего. Даже царапины от веток и колючек исчезли, словно их никогда не существовало.

Подняв глаза, я огляделся и вздрогнул – разум отказывался принимать увиденное. Я стоял на вершине песчаного холма посреди бескрайней пустыни. Живописные дугообразные дюны безбрежным морем расстилались до самого горизонта. Ни следа города, океана и гор – только песок, песок и еще раз песок.

На синем небе не было ни облачка, и солнце в зените немилосердно жгло, наполняя воздух тягучим зноем. Жара была не такой, как в Сейлеме – не влажной и липкой, а сухой, высасывающей влагу из каждой клеточки тела.

Это сон, убеждал себя, прыгая с ноги на ногу, чтобы хоть немного уменьшить контакт с раскаленным песком. Или бред умирающего мозга. Сейчас я очнусь в больнице, в реанимации, и увижу склонившихся над собой врачей…

Из ступора меня вывели неясные звуки, доносившиеся из-за спины. Сначала я принял их за шум ветра, но потом различил в ритмичность и упорядоченность.

Я обернулся.

Группа всадников спускалась по склону огромной дюны на расстоянии нескольких сотен метров от меня. Они двигались быстро, поднимая за собой шлейф мелкой песчаной пыли, которая золотилась в солнечных лучах. Кавалькада направлялась в мою сторону, но из-за разделяющей нас дистанции я не сразу понял, почему эта картина вызывает у меня ощущение диссонанса. А затем осознал, и от этого понимания по спине пробежал холодок, несмотря на адскую жару.

Всадники ехали не на лошадях. И даже не на верблюдах, что было бы логично для пустыни. Их скакуны были ящерами. Остромордыми, покрытыми блестящей коричнево-желтой чешуей существами размером с крупную лошадь. Больше всего они напоминали помесь варана с кенгуру – мощные задние лапы, относительно короткие передние и длинный хвост для баланса. Звери передвигались огромными прыжками, отталкиваясь от песка задними лапами. В высоких седлах, явно приспособленных для такого способа передвижения, сидели вооруженные копьями воины, облаченные в грязно-серые одежды.

Состояние оцепенения сменилось паникой. Кем бы ни были эти воины, встречаться с ними голым и безоружным не хотелось. Инстинкт самосохранения взял верх над разумом, и я побежал.

Песок был не просто горячим – он был раскален до такой степени, что, казалось, вот-вот превратится в стекло. Я утопал в нем по щиколотку, что делало бег еще более трудным. Каждый шаг отдавался болью, ступни горели, словно от ожогов. Но страх гнал меня вперед. Страх и отчаянная надежда, что это все-таки сон, и я вот-вот проснусь.

Из-за спины доносились гортанные крики наездников. Они громко перекликались между собой, и в их голосах слышалось возбуждение охотников, загоняющих добычу. Я понимал, что моя попытка спастись обречена на провал. Человек не может обогнать ящера, тем более по песку, тем более босиком. Но разум отключился, оставив только животный страх смерти, который подстегивал меня словно кнутом и гнал прочь от преследователей.

Воины настигли меня довольно быстро. Я услышал свист рассекаемого воздуха и инстинктивно пригнулся. Над головой пролетело что-то тяжелое – болас, как я понял позже. Второй бросок оказался точнее. Веревка с грузами обвилась вокруг ног, и я рухнул лицом в песок.

Горячие песчинки забились в рот, в нос. Я фыркал, кашлял, пытался выплюнуть песок и одновременно освободиться от пут. Легкие горели огнем, сердце колотилось так, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди.

На меня упала тень, и чьи-то сильные руки перевернули на спину. Надо мной склонились двое всадников, молодые, лет двадцати на вид. Они с любопытством разглядывали меня. Один из них ткнул древком копья в бок – не сильно, скорее оценивающе, как тыкают палкой неизвестное животное.

– Джампер? – спросил он, и его лицо исказилось от отвращения.

– Кто вы такие? – закричал я вместо ответа.

Воины молчали. Я затравленно оглядел своих пленителей. Всадники были людьми. Грязными, воняющими потом, но все же людьми. Смуглая кожа, выгоревшие на солнце волосы, мускулистые тела. И земные лица.

Пустыню можно было бы принять за Мохаве, если бы не ящеры… Вблизи они выглядели еще страшнее. Пасти скалились рядами острых зубов, желтые глаза с вертикальными зрачками смотрели на меня с голодным хищным интересом, а мелкая коричневая чешуя переливалась на солнце.

– В сеть его! – приказал старший.

– Пожалуйста, не надо! – взмолился я, понимая всю бесполезность своих слов. – Я не враг! Я не знаю, как здесь оказался!

Но ответом мне были лишь кривые улыбки на загорелых обветренных лицах.

Двое воинов подошли ко мне с сетью. Они набросили ее на меня с ловкостью, которая говорила о большом опыте. Через несколько секунд я был обездвижен.

Один из парней флягу, открыл ее и поднес к моим губам. Я не стал отказываться и жадно глотал теплую, пахнущую кожей воду. Она казалась нектаром богов после обезвоживающего бега по пустыне.

– Спасибо, – прохрипел я, когда фляга опустела.

Убивать меня явно не собирались – подняли за руки и за ноги и понесли к ящерам. Я извивался в сети, но толку от этого не было никакого. Меня бесцеремонно перекинули через седло одного из зверей, как мешок с картошкой. Воин ловко вскочил в седло, устроился поудобнее и свистнул.

Ящер недовольно зарычал – видимо, лишний груз ему не нравился. Всадник прикрикнул на него, и зверь нехотя подчинился. Мощные мышцы под чешуйчатой кожей напряглись, и мы рванули вперед.

Началась бешеная скачка. При каждом прыжке ящера мое лицо больно терлось о жесткую чешую, а ребра и бедра упирались в седло. Положение было крайне неудобным – голова свешивалась с одной стороны ящера, а ноги – с другой.

– Эй! – закричал я всаднику. – Посади меня в седло! Я же не сбегу!

Но в ответ получил только легкий пинок в бок. Понятно – пленников здесь не балуют.

Я попытался хотя бы повернуть голову, чтобы видеть, куда мы едем, но обзор ограничивался чешуйчатым боком ящера и песком под его лапами. Монотонное покачивание, жара, недостаток воды – все это быстро сказалось на моем состоянии. Голова кружилась, перед глазами плыли цветные пятна, в ушах шумело.

Я лихорадочно размышлял, пытаясь остаться в сознании. Где я? Что это за место? Другая планета? Другое измерение? Прошлое Земли, когда по ней бродили динозавры?

Но думать становилось все труднее. Жара высасывала последние силы, обезвоживание делало свое дело. Я пытался сосредоточиться на дыхании, считать вдохи и выдохи, чтобы не потерять сознание. Но организм требовал своего.

Перед глазами поплыли образы из прошлой жизни. Мама, накрывающая на стол. Отец, читающий газету в своем любимом кресле. Университетская аудитория. Улыбающиеся лица друзей и подруг. Все это казалось теперь таким далеким, словно происходило в другой жизни. Или было просто сном.

Укачало меня быстро. Пару раз я пытался бороться с подступающей тошнотой, но желудок был пуст – только выпитая вода, которую организм жадно впитал. Голова гудела, мысли путались. Жара, тряска, перевернутое положение – все это оказалось слишком для организма, и так пережившего сильнейший стресс.

Последнее, что я помню перед тем, как провалиться в блаженную темноту – рев ящера и смех всадников. Они о чем-то переговаривались, и в их голосах слышалось веселье. Наверное, потешались над пойманной добычей.

А потом сознание милосердно отключилось, погрузив меня в спасительную тьму, где не было ни жары, ни боли, ни страха. Только покой.

Глава 5

– Александр Грин, ты забыл упомянуть о том, что у парапета пути отступления блокировали еще двое сетлов в черном – слева и справа от тебя, – сказал Тан и посмотрел мне в глаза, наслаждаясь эффектом, который произвели на меня его слова.

Посланник дополнил мой рассказ, и это выбило из колеи сильнее, чем вся чертовщина с параллельными реальностями. Мир вокруг покачнулся, и мне пришлось ухватиться за край стола, чтобы не потерять равновесие. В висках застучала кровь, а перед глазами поплыли красные пятна. Как он мог знать детали, которые я не озвучивал?

– Откуда ты… – произнес я и запнулся, когда фрагменты пазла в голове начали складываться один за другим, формируя картину настолько невероятную, что разум отказывался ее принимать. – Зачем ты вытащил меня в этот чертов Волд?!

– Неправильный вывод! – ответил Тан, усмехнулся и отправил в рот ароматную оранжевую ягоду. – Просто я эту историю уже слышал.

– От кого? – я подался вперед, вцепившись пальцами в край стола. – От сетлов?

Тан не ответил. Он медленно жевал, явно наслаждаясь моим замешательством. Сок брызнул, когда он прикусил ее, и на мгновение воздух наполнился свежим цитрусовым ароматом. Яркая капля потекла по его подбородку, и он неторопливо слизнул ее языком, не отрывая от меня насмешливого взгляда. В серых глазах плясали озорные искорки, как у кота, играющего с пойманной мышью.

– Какие вопросы ты задал бы, не сделай я этого досадного признания? – спросил он наконец, вытирая пальцы белой салфеткой. – Давай же, не разочаровывай меня, не заставляй думать, что я убил всех этих людей зря!

Последняя фраза ударила как пощечина. Я будто снова оказался на той проклятой площади, где воздух был пропитан запахом крови и страха. Образы мертвых тел, исчезающих в песчаной воронке, опять встали перед глазами. Детский плач, женские крики, предсмертные хрипы стариков – все это эхом звучало в моей голове.

– Ты убил их из-за меня?

– Неправильный вопрос, не ключевой! – Тан раздраженно вздернул брови. – Куда делся твой острый аналитический ум, Алекс? Ты потерял его в песках вместе с одеждой?

Желание стереть с его лица самодовольную улыбку стало почти нестерпимым. Пальцы сами собой сжались в кулаки, и я почувствовал, как напряглись мышцы предплечий. Новое тело откликалось гораздо острее, чем прежнее – словно скорость реакций выросла в разы. Но я заставил себя расслабиться. Нельзя показывать эмоции. Не сейчас, когда от этого человека зависит моя жизнь. Вместо этого я постарался придать лицу выражение спокойного внимания – маска, которую носил на скучных университетских лекциях.