Софья Ремез: Личные мотивы

© Софья Ремез, 2024

© ООО «Издательство Лайвбук», 2025

* * *

Запомнилось, что часто в договоре попадались слова «буде» и «поелику» и что каждый пункт начинался словами: «Автор не имеет права».

Михаил Булгаков, «Театральный роман»

Но дело запутывается, и я не беру себя в руки…

Юрий Олеша, «Книга прощания»

– Задержитесь, пожалуйста! Нам всем придется остаться в Лесково до выяснения обстоятельств дела. У нас ЧП.

– А как хорошо начиналось! Такси бизнес-класса, шампанское… А закончилось маршруткой на всех и растворимым кофе.

– Два дня потеряли.

– Уже почти три!

– Ну почему потеряли? Прекрасно провели время.

– Вы молоды, и у вас времени много, а для меня каждый день играет роль!

– День играет роль – слышала? Писатель…

– Слушай, нельзя судить писателя по устной речи!

– А ты читала то, что он пишет?

– Нет.

– Конечно! Это невозможно читать!

– Какой же ты злой стал, надо скорее отсюда уезжать. Это место на тебя плохо влияет.

– Это ты на меня плохо влияешь!

– Уважаемые гости, разойдитесь, пожалуйста, по номерам. Никто не сможет уехать, пока следователь не поговорит с каждым. Убит человек. Жестоко убит!

– Кто?

– В интересах следствия, точнее, в интересах следователя я не могу этого сказать. Но вы не волнуйтесь, следователь не какой-то дуболом, это интеллигентный человек!

– «Дуболом» – какое книжное слово.

– Да успокойся уже со своими словами!

– Очень приятный следователь!

– Может, он котенка спас? Чтобы вызвать у нас сочувствие…

– Ну сколько можно! Ты потише, вот же он!

– Я бы уже всех тут поубивал! Сил моих нет больше!

– Это кто сказал?

– Четвергов.

– Я не Четвергов, а Четве́ргов, у меня на обложке книг даже ударение стоит!

– Давайте с вас и начнем. Через час встретимся в библиотеке. Дорогие друзья, вы пока можете отдохнуть.

Второстепенные персонажи

– Вам ведь все равно, с кого начинать?

– Я предпочел бы всех отвезти в участок и там уже разобраться, – Илья Борисович поправил ворот рубашки.

– В ресторане работает кондиционер! Понимаю, жара аномальная! Илья Борисович, тут ситуация деликатная… Вы же не завтракали? Пойдемте позавтракаем. Тут очень вкусно кормят, – Доспехов говорил полушепотом и потирал лоб. – Это же не просто подозреваемые. Это все прекрасные люди. Лучшие! Очень талантливые. И очень нервные. Тонкие.

– Я уже обещал пойти вам навстречу. Я здесь. Но хотелось бы не растягивать. С чего началось? Почему вы так волнуетесь за этих…

– Понимаете, это по моей вине, то есть по моей инициативе они собрались. Точнее, мне позвонили из ассоциации кинопроизводителей. Сказали, хотим найти в современной литературе идеи, энергию для будущих фильмов. Хотим предложить литераторам нечто очень интересное… Вы можете собрать человек десять самых талантливых прозаиков, спросили. Сказали, что все оплатят, что бюджет огромный. Все организуют. И предложат… Условия финансовой независимости… Но я сразу понял, когда увидел, как он на них смотрит. Я сразу понял, что ничего он им не предложит. Точнее, ничего не даст. И мне стало неловко. Я уехал.

– Вы можете не так запутанно рассказывать? – Илья Борисович сел в кресло. – Жара и правда невыносимая. И еще этими цветами пахнет… Как их?

– Флоксы. Зато красота какая, – улыбнулся Доспехов.

– Это да… Так что за человек был этот убитый Артур Агамемнович? Неприятный?

– Ну что вы! – Доспехов направился к шведскому столу. – Вы сидите, я вам всего захвачу по чуть-чуть.

– Только сладкого не берите. Мне сладкое нельзя. Диабет. На днях поставили диагноз.

– Сочувствую, – Доспехов опять робко улыбнулся. – Наследственное?

– Да нет, сладкого много ем. То есть ел. Теперь все. Полтинник исполнился, а я уже разваливаться начал.

– Да, после сорока пяти начинается. То здесь, то там.

– Ну вам-то еще далеко? – поинтересовался следователь.

– Близко, – снова улыбнулся Доспехов.

– А выглядите хорошо, больше тридцати пяти не дашь. Наверное, из-за того, что вы худой. Худые всегда моложе выглядят.

Доспехов пожал худыми плечами и пошел накладывать еду. Илья Борисович тяжело вздохнул и промокнул лоб накрахмаленной салфеткой. Очень хотелось сладкого. И спать. Худой Доспехов быстро вернулся и поставил на середину стола большую тарелку со множеством кучек маленькой еды.

Официантка подбежала с двумя маленькими тарелками и деревянной коробочкой с приборами.

– Чай, кофе?

– Вода у вас есть?

– Сейчас все принесут, Илья Борисович.

– Федор… забыл ваше отчество.

– Можно просто Федор.

– Федор, так этот Артур был…

– Милейший! Самый приятный человек из всех, кого я видел. Такой бодрый, такой жизнерадостный. С чувством юмора. Умел аудиторию держать, – Доспехов стал совсем печальным, и его худое лицо еще больше вытянулось, – и я не думаю, что кто-то из этих людей способен на убийство. В этой истории они, скорее, второстепенные персонажи!

– Слушайте, у нас есть труп. Со следами насильственной смерти. А значит, и убийца тоже есть. И со стопроцентной вероятностью убийца все еще тут.

– Не рубите с плеча. Знаете, бывают ситуации… Может, у него были сложности в личной жизни? Например, бывшая жена из ревности. Приехала ночью, убила и уехала незаметно.

– Исключено. На въезде камеры, и их проверили.

– А если она шла лесом?

Илья Борисович выразительно посмотрел на Доспехова, взял вилку и принялся ковырять салат.

– Федор, я понимаю, вы тут все люди творческие. Десять писателей…

– Одиннадцать! Я ведь тоже писатель. Но я в проекте не участвую. То есть не участвовал. У меня нет проблем с финансами, с экранизациями. Ну и…

– То есть вы из чисто благородных соображений хотели их свести с этим Артуром, так? Чтобы он им предложил… Вот эти условия…

– Понимаете, талантливым людям пробиваться тяжело. Мне повезло. Я ведь тоже не всегда так жил, без драмы. И я просто хочу, чтобы и им повезло.

– Вы тут единственный человек, у которого есть алиби, это вы понимаете?

– Понимаю. Я постараюсь вам помочь. Вы, главное, на них не сердитесь, и не допрашивайте их как преступников…

– Да я и не собираюсь. Они же подозреваемые пока.

– И как подозреваемых не надо. Пусть будет такой дружеский разговор! Они вам все расскажут. Они любят поговорить. Правда, многие предпочитают писать.

– Я сам за ними запишу. Точнее будет.

– Вы, главное, постарайтесь тут немного отдохнуть, проникнуться атмосферой. Знаете, какое это атмосферное место? Тут Белла Ахмадулина писала, Арсений Тарковский… Вот в этом же ресторане они ели, до реставрации, правда. Тут столовая была…

– Федор, я вас очень уважаю. И вашу жену. Но я не хотел бы здесь надолго задерживаться. У меня ведь есть инструкции, как вести дела. И атмосфера эта ваша в инструкцию не входит.

– Понимаю вас прекрасно. Но и вы меня поймите. Я собрал их здесь, они два дня сидели в закрытом помещении и слушали Артура. В такую-то погоду… Перенервничали, ждали…

– Вот… Значит, мы уже подходим к сути. Чего они ждали?

– Они ждали, что объявят условия проекта. Проще говоря, все ждали, что наконец дадут денег и всех отпустят по домам – писать книжки.

– Я догадываюсь, что мотив мог быть у любого. Можете в двух словах рассказать о каждом из приглашенных? – Илья Борисович занес ручку над блокнотом.

– Так приятно в наше время видеть человека, который пишет, а не печатает, – улыбнулся Доспехов.

– У меня на ноутбуке села батарея. Не могу найти зарядку. Итак, что у нас есть. Первого июля, то есть позавчера утром, здесь началось мероприятие, которое проходило спокойно, без эксцессов, так?

– В дружеской обстановке проходило! Тут я свидетель!

– То есть позавчера никаких явных конфликтов не было. И, судя по камерам, вы уехали в четырнадцать пятнадцать.

– Совершенно верно.

– И о дальнейшем судить не можете.

– Не могу. То есть я не видел ничего своими глазами, но расписание на второе июля мне хорошо известно. В девять все собрались к завтраку в кафе, с десяти начались лекции и мастер-классы, которые вели Артур Агамемнович и Егор. Егор Рублев. Это уже в зале. Перед обедом всех попросили записать видеообращение в специальной будке, ее киношники установили в холле.

– Это еще зачем?

– Ну как, они организовали мероприятие для писателей, им на это выделили бюджет, нужно было как-то отчитываться. Отсюда фото, видео, пресс-волл…

– Плакат у входа?

– Да, с логотипами.

– Мне нужно будет посмотреть эти видеообращения, – Илья Борисович сделал пометку в блокноте.

– Разумеется. Я уже попросил прислать все ролики, они тяжелые – качаются. Часа через два все будет!

– Так… Что было после обеда?

– Снова лекции. Тут уже должны были что-то объявить. Про деньги. Перед ужином.

– Но не объявили.

– Я так понимаю, не объявили. А потом было время переодеться к ужину. И ужин. Писатели ужинали долго, а киношники быстро разъехались.

– В номере убитого был собранный чемодан. Он тоже планировал уехать?

– Может, собрал чемодан заранее. Не думаю, что он хотел уехать. Мне говорили, он выпил за ужином.

– Такси?

– И потом забирать машину? Нет, слишком сложно. И торопиться некуда. Сегодня суббота.

– Ну хорошо. Допустим, он решил переночевать. Немного выпил, вернулся в номер. Тело вы обнаружили утром. Как вы оказались здесь?

– Я планировал приехать и со всеми попрощаться за завтраком. Мне было неловко, хотел извиниться. Ну и узнать у Артура, есть какие-то планы на будущее. Может, когда-нибудь потом будет еще проект. Я приехал около семи утра. У нас дача в деревне в двух минутах отсюда.

– Да, по камерам подтверждается: семь ноль пять.

– В девять начался завтрак, горничная не смогла открыть дверь. Она тут довольно бесцеремонная. Просто открывает дверь своим ключом и начинает уборку. А тут ключ был вставлен изнутри. Она начала очень громко стучать. У меня соседний номер, я вышел и…

– Как вы попали в номер Артура, если он был закрыт?

– Через балкон, – Доспехов указал рукой на корпус гостиницы. Балконы тянулись по всему фасаду трех- этажного здания, никаких перегородок между ними не было. – Не сразу, конечно. Я попробовал ему дозвониться, но телефон не отвечал. Я подождал еще минут тридцать. Мало ли какие могут быть дела у человека. Но потом решил, что, может быть, он уехал, а дверь заклинило. Словом…

– Вы сразу открыли дверь горничной?

– Конечно.

– Как вы поняли, что он мертв?

– Никак. Я просто увидел, что он лежит на полу, лицом в осколках стакана, весь в крови. И сразу позвонил в травму. Тут есть пункт, в резиденции.

– Почему не в скорую?

– Чтобы избежать паники. Люди тут и так не самые спокойные. Медсестра прибежала через пару минут. Она проверила пульс, осмотрела тело и сказала, что он мертв уже давно.

– Более пяти часов, если точнее, – Илья Борисович сверился с записями в блокноте.

– Медсестра сказала, что он отравился. Горничная догадалась, что его могли отравить. Я тоже сразу об этом подумал.

– При осмотре также обнаружена сильная травма головы, – Илья Борисович обвел запись в блокноте.

– Видимо, ударился, когда падал. Потом я сразу позвонил в скорую и вам. Вы же не просто рядовой сотрудник полиции, вы известный специалист! И я сразу понял, что распутывать это дело нужно здесь, на месте.

– Ну да, я приехал одновременно со скорой. Так… По словам врача, смерть могла наступить с девяти вечера до четырех утра.

– Совершенно верно!