Но надолго этих денег ему, думаю, не хватит, он скоро опять бездарно все промотает – учитывая его беспокойную натуру и неудачливость во всех его делах. А также неспособность зарабатывать и копить… Что ж, такова, видимо, его судьба, и ничего тут, к сожалению, не поделаешь. Се ля ви, как говорят французы!

Впрочем, выгодные деловые проекты и доходные предприятия меня никогда не интересовали: я – собака-детектив, и в этом мое призвание. А другие пусть живут, как хотят, лишь бы не нарушали закон. И им так будет лучше, и нас беспокоить по пустякам не будут, а для расследований останутся только самые сложные, необычные и интересные дела. В которые так приятно вгрызться зубами… Совсем как во вкусную куриную ножку! Уж в этом я толк знаю, поверьте! И никогда не упущу свою добычу…

Дело на одну трубку

Глава первая

Я не люблю зиму. Во-первых, холодно и я почти всегда мерзну, а во-вторых, снег. Хорошо, если его бывает мало, но если вдруг навалит… При моих кривоватых лапках бегать по нему крайне неприятно. Шерсть у нас, у такс, очень короткая, почти не греет, а животик – так вообще голый. Ну и сами понимаете…

В этом плане я завидую собакам других пород, особенно терьерам. Вот у них «одежка» что надо: густая и теплая, спасает от любых холодов. Однако в такой «шубе» летом бывает очень жарко, и тогда преимущество уже у нас, у короткошерстных собак. К тому же по традиции все полицейские собаки, будь то доберман, пинчер или бульдог, бегают налегке – так удобнее и легче гоняться за преступником.

Хотя, строго говоря, таксы к четвероногим стражам порядка никакого отношения не имеют: мы охотничьи собаки, а я еще к тому же – частный детектив, то есть как бы конкурент полицейским псам. Хотя, с другой стороны, делить нам нечего: делаем, по сути, одно и то же дело: боремся за торжество закона и ловим тех, кто его нарушает.

Это совершено особый род занятий, где главное – не острота зубов, сила мышц или выносливость (хотя они тоже очень важны), а острый нюх, хорошая наблюдательность, внимательность и сообразительность. Нам чаще приходится думать, чем просто кого-либо догонять и хватать. Или же с кем-то драться.

Я иногда сама провожу расследования – как правило, по просьбе своих друзей-собак, и хотя эти дела не так известны и значимы, как преступления, раскрываемые моим другом Шерлоком Холмсом, но они тоже подчас бывают весьма интересными и захватывающими. А еще опасными: мне приходится рисковать своей замечательной черной шкуркой. Тем не менее я вполне довольна своей жизнью и беру пример с великого сыщика, который первым у нас в Англии стал частным детективом-консультантом.

«Ум мой требует постоянной напряженной деятельности, – нередко говорит Шерлок, – поэтому я выбрал для себя такую уникальную специальность, точнее, сам создал ее. И второго Шерлока Холмса нет на свете». В этом он абсолютно прав: второго такого человека, как наш великий детектив, вы не найдете во всей Британии. Да что там – даже, полагаю, во всем мире! Острый ум, логика и дедукция помогают ему раскрывать самые сложные, запутанные дела. Ну и немалые знания по целому ряду наук – химии, физике, биологии, анатомии, физиологии и другим. Плюс выдающиеся аналитические способности и умение четко сортировать и упорядочивать факты, а после этого – делать правильные логические выводы, которые практически всегда приводят к быстрому раскрытию любого дела.

Кстати, сложность своих расследований Холмс обычно классифицирует по количеству трубок, которые ему приходится выкуривать во время своих долгих обдумываний и размышлений. Самые легкие он называет «дело на одну трубку», и это понятно почему.

Но, при всей кажущейся быстроте и простоте, такие расследования тоже могут быть весьма необычными и сложными. Вот об одном из них, как нельзя более ярко и выпукло демонстрирующем выдающие качества нашего великого детектива, мне и хотелось бы вам рассказать. Я назвала его «Дело на одну трубку».

История эта началась в сочельник 1883 года. Зиму, как уже говорилось, я очень не люблю, но вот Рождество – обожаю. Ведь это, как правило, самое мирное, самое спокойное время года. И самое вкусное тоже: миссис Хадсон всегда готовит для нас праздничного гуся – обжаривает его на медленном огне в старой чугунной духовке, а затем мы дружно его едим: моя хозяйка, я – такса Альма, а еще Холмс и доктор Ватсон.

Мирные, тихие рождественские ужины стали для нас своеобразной традицией, и я всегда с нетерпением их жду. И надеюсь, что не только сама наемся до отвала, но и притащу парочку вкусных, аппетитных гусиных кусочков своему лучшему другу, уличному коту Барти.

Нет, вы не подумайте: кормят меня очень даже хорошо, миссис Хадсон обо мне заботится, но иногда, знаете, хочется чего-то такого, особенного… помимо привычной овсяной каши на завтрак и овощного супа (обычно с кусочком баранины) на обед.

Да и Барти нужно зимой обязательно подкармливать: трудно ему в это суровое время, очень холодно и голодно. О том, как мы познакомились с ним, я рассказывать сейчас не буду, чтобы не отвлекать вас от главного повествования, замечу лишь, что этот серый котяра мне лично очень дорог – и как друг, и как надежный помощник во всех моих расследованиях.

Теперь, когда я так все подробно объяснила, вам, надеюсь, стало понятно, почему я с таким нетерпением ждала наступления очередного Рождества. Погода стояла самая, что называется, зимняя, предпраздничная: на улице шел редкий снег, не сильный, но чрезвычайно красивый – легкий, пушистый. Снежинки медленно танцевали в холодном воздухе и плавно опускались на замерзшую булыжную мостовую улиц, а еще на деревья и крыши соседних зданий, укутывая их легким белым покрывалом.

Небо над Лондоном было на удивление чистое – светло-синее днем и черное-пречерное ночью, даже дым из печных труб почти не закрывал звезды, а легкий морозец приятно бодрил тело во время моих прогулок, и я даже почти не мерзла во время необходимых визитов во двор. В общем, это было очень приятное, спокойное, тихое время – ожидание праздника.

В сочельник миссис Хадсон, как всегда, занялась приготовлением гуся, и я решила ей не мешать. Холмс находился наверху, в гостиной, – читал лондонские газеты и журналы. Совсем недавно он закончил одно весьма сложное дело, а нового пока не предвиделось. Доктор Ватсон тоже был с нами – отдыхал после дневных визитов к своим пациентам. Почему-то перед Рождеством их обычно становится особенно много…

Звонок дверного колокольчика прервал мою легкую дремоту – к нам кто-то пожаловал. Миссис Хадсон пошла открывать, а я соскочила с кресла и побежала в коридор – узнавать, кто пришел. Я очень любопытная – что поделать, это главный мой недостаток. По дороге подумала: интересно, кому понадобился частный детектив буквально за несколько часов до наступления Рождества? Понятно, что пришел наш клиент: на курьера или рассыльного это не было похоже – те звонят в колокольчик совсем иначе: громко, требовательно, настойчиво, чтобы им поскорее открыли; они люди занятые и хотят как можно скорее выполнить свои обязанности. Сейчас же колокольчик тренькал очень робко, еле слышно – человек явно стеснялся того, что беспокоит нас в такое неурочное время. И скорее всего, это была женщина – так мне сразу показалось.

И я не ошиблась: в коридор вошла немолодая худощавая дама, одетая в длинное темно-синее зимнее пальто. Она вежливо поздоровалась с миссис Хадсон и спросила, можно ли видеть мистера Шерлока Холмса. После утвердительного ответа дама оставила свое пальто и шляпу на вешалке в прихожей, оставшись в сером шерстяном платье – скромном, но весьма опрятном. Судя по внешнему виду, наша гостья имела довольно скромный достаток, однако тщательно следила за собой и за своей одеждой. Миссис Хадсон проводила ее на второй этаж, в гостиную, где Холмс всегда принимал своих гостей, а я побежала под лестницу: оттуда можно было прекрасно услышать все, что делается наверху.

Глава вторая

– Извините, что беспокою вас в такое время, – начала наша гостья, – но дело, из-за которого я вынуждена была прийти к вам, увы, не терпит отлагательств. Не знаю, мистер Холмс, помните ли вы меня…

– Исчезнувшая бриллиантовая диадема, – тут же произнес Шерлок. – Вы экономка мистера Питера Стэнфорда…

– Верно, – ответила женщина, – Меня зовут Линда Эйхенбаум.

– Хм, я прекрасно помню это дело, – обратился Шерлок к доктору Ватсону. – Оно одно из тех немногих, где я, к сожалению, потерпел обидное поражение: не смог убедительно доказать вину подозреваемого. Хотя был абсолютно уверен, что именно он – преступник. И человека отпустили. После чего он, разумеется, мгновенно скрылся.

– Вы потерпели поражение? – крайне удивился доктор Ватсон. – Но вы мне ничего такого никогда не рассказывали!

– Не люблю говорить о своих неудачах, – поморщился Холмс. – Если кратко, то история это такая: примерно три с половиной года назад ко мне обратился инспектор Лестрейд и попросил помочь в раскрытии одного непростого дела. Речь шла о похищенных драгоценностях сэра Питера Стэнфорда, пэра Англии, чрезвычайно влиятельного и богатого человека. Отец Питера служил в свое время на Цейлоне, занимал весьма высокую должность при генерал-губернаторе острова и привез оттуда немало ценных вещей, в том числе и женских украшений. Среди них особое место занимала чудесная золотая диадема с двадцатью тремя драгоценными камнями, а самыми редкими и дорогими среди них являлись пять чистейших индийских алмазов. Диадема была подлинным шедевром ювелирного искусства (не говоря уже о ее немалой цене!), и, само собой, в семье ее тщательно берегли: доставали из сейфа только в самых важных, торжественных случаях, а затем убирали обратно в специальный стальной ящик, стоящий в кабинете хозяина.

В этом сейфе, помимо драгоценностей, хранились разные важные бумаги и акции – в общем, почти все состояние семьи. Считалось, что вскрыть его практически невозможно: толстые стальные стены и сложный шестизначный шифр на двери, однако его все-таки открыли и опустошили. Расследование преступления, по словам Лестрейда, обещало быть очень громким – ограбили не кого-то, а одного из главных людей Англии, известного и влиятельного человека, поэтому начальство Скотленд-Ярда потребовало раскрыть дело в самое короткое время. Причем следовало не только поймать преступника, что само собой, но и – главное! – вернуть украденные ценности хозяину, прежде всего – уникальную диадему.

Лестрейд съездил на место преступления, посмотрел, подумал и решил позвать меня – почувствовал, что сам вряд ли сумеет справиться с этой задачей. Я согласился помочь: мы вместе прибыли в Сэнптон-холл, поместье сэра Питера, и я тут же приступил к осмотру места преступления. И практически сразу обратил внимание на одну особенность: было большое количество улик, оставленных вором. Среди них – четкие мужские следы в саду, разбитое оконное стекло и отпечатки грязных ботинок на ковре в кабинете хозяина. Казалось бы, это хорошо: чем больше улик, тем обычно быстрее раскрывается дело, однако… слишком уж много их оказалось! У меня возникло подозрение, что здесь что-то не так. На первый взгляд картина преступления была совершенно ясна: вор ночью незаметно перелез через ограду, выбил окно на первом этаже дома и проник в кабинет. Затем каким-то образом открыл стальной сейф, опустошил его и спокойно ушел тем же путем. Никто из обитателей особняка: ни слуги, ни хозяева – ничего не слышали и не видели.