Ну, здравствуй, перестройка! (страница 10)
– Точно! По пьяни много семей сошлось! – говорит Малышев. – Выпил, и девчонка уже симпатичная, да и добрее к тебе! Так и до детей недалеко!
Ржём.
– Что значит, «не умерло»? – не понял Колесников. И мне, кстати, что трезвому, что пьяному всё равно, красивее никто не кажется.
– Ну, стрессы там всякие, депрессию алкоголь снимает, – зачем-то начинаю говорить я, ведь точно не поймут меня советские дети.
– Какой ещё стресс? Какая депрессия? – заинтересовался Бейбут.
– Ты вообще молчи, наркоман, – пихает его в бок Ленка, она ещё зла на него за анашу.
Девочка ведь не знала и слова такого раньше, а уж что это не просто травка, а наркотик, ей и в голову прийти не могло.
– Наших бьют! – раздался стук в дверь и женский голосок.
Выбегаем на улицу мимо офигевшего вахтера, и, точно – драка! Только не наших бьют, а наши бьют. Здоровенная деваха с третьего курса, имя, как водится, не помню, сцепилась на стадионе с двумя спортсменками. Одна из них уже сидит на дорожке и не дергается, вторая ещё сопротивляется, но силы не равны. Наша комсомолка выше на голову. Идти разнимать бабскую драку неохота, а надо. Слишком много людей меня уже заметили на улице, а значит, будут вопросы – а почему я промолчал и ушёл? И нет ли в этом, какого-либо комсомольского косяка? Кое-как разнял. Оказалось, драка из-за парня, причем, неместного.
– Лен! – говорю я толстенькой, но симпотной девушке. – Что тебе, наших парней мало? Ты чего к спортсменам полезла! Ладно, сейчас их две девки было, а если будет целая команда?
– Наши парни на меня и не смотрят, – всхлипывает у меня на плече забияка.
– Неправда! Ты очень привлекательная, всё при тебе! Грудь, вон, трешка, не меньше! – успокаиваю я.
– Я толстая… – не верит мне она.
Пришлось налить ей чуток коньяка, были у меня остатки во фляжке. Сидим втроём – я, Бейбут и Петька Колесников, чего он не ушёл – неясно.
Лена рыдать перестала, и даже улыбаться начала.
– Вот видишь, мы стресс сняли, – говорю я Колесникову. – Жаль, нету больше алкашки.
Выглядываю в окно и кричу соседке, которая греет уши в наших посиделках, тоже раскрыв окно.
– Синицкая! Алкашка есть?
– Есть! Но шляется где-то, – не поняла меня Оля.
– Да я не про Лукарь! – чуть не заржал я.
– У меня есть дома! – неожиданно говорит Колесников. – Сейчас сбегаю!
– Да не надо, хватит уже, – машу рукой.
– Давай вместе сходим! – говорит толстенькая Лена. – Ничего не хватит.
Они уходят.
– Ты понял теперь, наркоша, чем надо стресс снимать? – спрашиваю я у друга, но тот презрительно фыркает.
И то верно, нет у него стрессов, живет в мире с самим собой, прёт хакаску Таню, списывает у меня на контрольных, занимается боксом три раза в неделю. Он и домой ехать не хочет, ему в Красноярске хорошо, а дома что? Дома он младший! Работать да тумаки получать.
Ночью стук в дверь. Открываю, а там Аркадий.
– Парни у вас можно на полу перекантоваться? – говорит он.
– Не понял, – тру глаза спросонья.
– Да там Петька с Ленкой этой э… .
– Какой Ленкой? Какой Петька? – уточняет проснувшийся от шума Бейбут.
– С толстухой, которая сегодня дралась. А Петька – Колесников, конечно, Малышев уже неделю живет у своей КИСИшницы. Которую ты спас от падения с обрыва, – отвечает Аркадий.
– Которую мы спасли от падения! – ревниво поправляет Бейбут. – Да заходи, чё стоишь?
Утром в столовой заловили Петьку и потребовали подробностей!
– Что, сняли стресс? – подкалываю я. – И сблизились?
– Как так вышло, не пойму, – растерян Петька. – А если она забеременеет?
– Предохраняться надо было, ты предохранялся? – спрашивает опытный Казах.
– Не помню я! Никогда больше пить не буду! – зарекается казанова.
Опять контрольная, на этот раз по ненавистной химии. Наделал шпор с формулами и благополучно решил задачку. Последняя в этом году контрольная. Есть ещё физ-ра, но мне сдавать нормативы не нужно. Сделали исключение для чемпиона СССР. Результаты по химии известны на следующий день, и у меня – пять! Странно, вот уверен, что не всё правильно написал. Скорее всего, Ким помог. Тянут меня на отличника.
Конец мая, еду с танцевальной тренировки на автобусе, народу набилось в него много, но я каким-то чудом сел на свободное место. Проезжаем остановку «Агропром», входит беременная девушка, пузо не слишком большое, но заметное. Я сразу уступаю место и получаю благодарный взгляд. Девушка читает журнал «Вокруг света» за май, а именно статью, вернее, перевод работы Жак-Ива Кусто «В поисках Атлантиды». От скуки заглядываю в журнал сверху вниз и ловлю ещё один взгляд, на этот раз уже кокетливый. Тут я внезапно вспоминаю свой отдых в Крыму в своей прошлой жизни и посещение музея в Керчи. Там демонстрировались золотые монеты, вернее, золота там было примерно половина, если я правильно запомнил слова экскурсовода, но дело не в этом. Монеты старые, до нашей эры ещё, и нашли их в пределах городища какого-то, название я не помнил, а вот название керченского мыса, где располагалось городище, мелькает у меня в голове. То ли «Караульный», то ли «Карантинный». Когда я попал в этот мир, то завел тетрадку, куда записывал все важные события, которые помнил, например, про Чернобыль, но ни одного клада я не помнил. Надо записать!
Выхожу на «Универсаме» и ловлю уже немного обиженный взгляд от беременной девушки, я так и не попытался с ней даже поговорить. В универсаме покупаю пару банок компота из персиков, что-то захотелось сладкого. Купил также хлеб, масло, яйца – ужин я опять пропустил, ведь тренировка заканчивается около восьми вечера.
Дома Бейбут, и сразу тетрадку я не достаю. Но как только тот уходит в душ, быстро лезу в свой «хитрый» тайник за вентиляционной решёткой и вынимаю оттуда спрятанную тетрадь. Записываю, что помню. Разумеется, никаких подробностей нет в голове, но слово «Карантинный» определённо, мне кажется, связано с кладом. «Мыс Карантинный» может же быть? Ещё раз читаю тетрадку, она у меня по годам разбита, тетрадка толстая, сорок два листа в клетку, и на каждый год у меня по одной странице, с другой стороны тетради у меня тоже информация, но уже географическая – примерные расположения объектов, которые я обсчитывал в прошлом.
Читаю… Сегодня давка на финале кубка чемпионов! Жаль, но уже ничего не исправить, а я помнил, и была же мысль предупредить её! Но точной даты у меня не было записано, а вот «Советский спорт» пишет, что сегодня финал кубка. Значит, сегодня. У нас матч не показывают разумеется. Блин, как я забыл-то? Читаю, что ещё я раньше вспомнил, – пожар в Казахстане, на Тенгизском месторождении нефти, около Каспийского моря. Дату не помню, помню летом было. Но тут я и дергаться не буду – да, горело долго, до зимы, но потом потушили и, вроде, без жертв. Землетрясение в Мексике, год точно не помню, может и этот, осенью. Осенью же встреча Горбачева и Рейгана. И всё. Негусто! Неожиданно вспоминаю ещё два события: после землетрясения было извержение вулкана где-то в Америке тоже, вроде Колумбия, или Уругвай, и вспоминаю, что «виндовоз первый» выйдет осенью! Через год я уже знакомился с этой операционкой в Новочеркасском вузе, хотя у нас там ЕС стояли, и изучали мы Бейсик и Фортран, вроде. С удовольствием записываю обе информации, хотя до осени ещё далеко. Прячу тетрадку, и вовремя, вернулся мытый Казах. Тут же он напомнил мне про чемпиона СССР по футболу этого года – «Динамо Киев» опередит «Спартак» ненамного. Появилась идея даже с кем-нибудь поспорить. Жаль, тотализатора нет пока. Там ещё «Торпедо Кутаиси» отличится, в последних семи турах – шесть побед, и уйдет от вылета. Явно купили матчи. Нечестная игра!
– Прилично разогнались ребята, – бубнит сосед про «Динамо Киев». – Лобановский, Протасов.
«Тоже нечестная игра», – думаю я, про будущий рекорд Протасова, засыпая.
Да что такое, то понос то золотуха! Опять нас с Бейбутом ночью будит стук в дверь.
«Если снова Аркаша – пинка дам», – решаю про себя я, открывая дверь.
На пороге стоит едва одетая Синицкая.
– Толя. Ленки до сих пор нет, – говорит тихо она с небольшой ноткой паники в голосе.
– Да шут с ней! Я ей кто – папа? Ты ей кто – мама? Придет, куда она денется, дружит, наверное, с кем-то, – пытаюсь закрыть дверь.
– Дружит, но там такие парни! Бандиты! – не даёт закрыть дверь мне бдительная соседка.
– Откуда у нас бандиты? – сзади хмыкает Бейбут.
«Откуда и ты», – мысленно отвечаю ему, вспоминая его будущее, которое я, разумеется, попытаюсь исправить, а вслух говорю Синицкой:
– Подробности рассказывай!
Глава 12
В профилакторий, где, по мнению Оли, терзали Ленку, мы вошли как нож в масло. Ну, или, как «русские в Косово», цитата из фильма. На вахте дежурила та самая «подруга Мироновны», которая видела меня уже в атаке.
– Это со мной, – кивнул я на Бейбута и довольно фривольно одетую Синицкую. – Как там триста шестая?
– Сидят, в карты играют! – охотно сдала ленкиных обидчиков вахтёрша.
Хорошо быть молодым и сильным, и без живота – мы прыжками по лестнице взобрались на третий этаж профилактория комбайнового завода, вроде.
Удар ногой в область замка, и перекошенная дверь на одной петле не стала сопротивляться нашему натиску и открылась. Лукарь сидела на кровати у окна и зажимала руками голову. Виднелись голые коленки из-под нарядной юбочки и туфельки на полу около кровати. Рядом по левой стене – двухъярусная кровать, там сидят двое, ещё один сидит на стуле. Играют в преф на небольшом журнальном столике. Я четко вижу пулю, кстати, уже исписанную. Никаких следов пьянки нет, как и нет следов пыток молодой девушки, в которых была уверена Синицкая.