– Не вздумай! Тебя, пацана, она и слушать не станет. Не ходи. Наверное, и правда, надо уволиться, – тормозит меня девушка. – Поживу пока у знакомой до отъезда в Москву, дам ей рублей двадцать, она не против будет.

– Если не поступишь, найдём тебе место, – обещаю я.

На крайняк пойду к Зырянову, он мне жаловался, что врачей и медсестер не хватает, хоть и жильё им сразу в Шарыпово дают. Но надо ещё и с рукастым пациентом разобраться!

– В каком он номере? – спрашиваю я.

– Не скажу, ты себе испортишь жизнь только, сама разберусь. Там партиец какой-то, – не соглашается та.

Хоть Катя и успокоилась, но на секс явно не настроена, поэтому иду к себе, а она, провожая меня, хочет пойти писать заявление на увольнение.

На выходе сюрприз! Нас встречает директриса, какой-то плешивый карлик и Шенин, который меня сразу узнал.

– Вот эта девица, смотри-ка, ухажеров к себе водит, – зло глядя на нас, сказала директриса, а плешивый карлик добавил:

– Зря вы её не уволили, работать не хочет и не умеет! И этого урода надо проверить, кто он и откуда?

– Толя! Привет! Рад тебя видеть! Забыл тебя поздравить с победой на чемпионате края по боксу! Ты мог бы зайти ко мне, когда за посылкой от Горбачева приезжал к первому! – тянет мне для рукопожатия могучую длань, явно не понявший ещё что к чему, коммунист. – К фестивалю в Москве готовишься? Молодежи и студентов? От края немного человек едет, ещё списки не утвердили. Но тебя и ЦК ВЛКСМ рекомендовал зимой после форума комсомольских инициатив, и сейчас от Генсека лично указание насчёт тебя было, так что – заедь, обсудим, когда тебе вылетать, ну и возможно выступить там придётся, надо подготовиться. Очень уж всем понравилось, как ты в Венгрии на антивоенном съезде эту американскую журналистку отбрил! Ну тогда, когда твоё фото «Комсомольская правда» на первую страницу поместила.

С каждым словом Олега Семёновича морды у ядовитой парочки становились всё тусклее и тусклее, а после слов «твоё фото» плешивый стал озираться, будто уже решив точно сбежать, но не понимая ещё, как это сделать.

Глава 9

– Плешивый очень напоминал Хрущёва, такой же колобок коренастый с короткими ногами.

– Подожди, ты кого уродом назвал? – внезапно осекся Шенин. – Слова выбирай! Это комсорг зональной комсомольской школы, чемпион СССР по боксу! А ну, извинись быстро!

– Да я, да он… Извините, товарищ, не знаю вашего имени, – понурился лысый развратник.

– А перед девушкой не хочешь извиниться за то, что домогался её. А ей потом ещё и выговор из-за тебя объявили, когда она отказала, – спросил я.

– Толя, ты что такое сказал? Ты не ошибся? – опешил Шенин.

– Нет, Олег Семёнович, – отвечаю ему, глядя в глаза.

– Да не надо, я всё равно уволюсь, – дергает меня за рукав Катя, ошарашенная списком моих заслуг не меньше чем её преследователь. – Всё равно уже строгий выговор с занесением у меня за это.

– Та-а-ак. Рано я уезжаю отсюда! И что такого натворила девушка на строгий выговор? Я жду! Что молчите?

– Я со слов Петра Николаевича, – дрожа от страха, бормочет заведующая санаторием.

– Что, вот так через полчаса после жалобы и выговор? Объяснение с работницы взяли? В письменном виде? Собрание рабочего коллектива провели? Вы что тут устроили? Тут не только должность, а и партбилет потерять можно.

– Не было письменной объяснительной, и собрание не успела провести, да я попугать хотела, нет никакого выговора, – отмазывается, потея, тетка.

– Я сама видела, как мне его в учетную карточку записали, – неожиданно припирает её к стенке Катя.

– Кто у вас отделом кадров заведует? Сейчас и проверим! Показывайте её дело, а ты, Петя, тут постой, – говорит Шенин и уходит за поникшей заведующей, уже понявшей, что заведовать ей осталось минут пять.

– Приказ о применении дисциплинарного взыскания с указанием мотивов его применения под роспись, надеюсь, озвучили? – раздался уже глухой голос секретаря крайкома КПСС.

Остаёмся втроём – я, Катя и этот самый сластолюбец, смотрящий на меня со страхом, и правильно делающий. Хотя нет, есть и ещё один свидетель – вахтёрша санатория – пухленькая старушка, сейчас зажимающая рот обеими руками. Мд-а, она не уйдёт точно, ведь это поинтереснее сериалов позднего периода – такая драма! Да она ещё месяц будет рассказывать знакомым все подробности! Что же, добавим деталей в её рассказ, всё равно ведь переврет и насочиняет. Резко бью толстяка в живот, а потом ещё тройкой ударов по корпусу, тот без звука падает, пытаясь вздохнуть, а я с трудом удерживаюсь от того, чтобы добить его пинком в круглое лицо. Но по лицу бить нежелательно! Вахтёрша издаёт писк, что на их вахтёрско-старушачьем означает: – «да Мироновна не поверит или умрёт от зависти!». Ну, или в этом роде. Желая добить Мироновну, я поднимаю за шкирку мужика, благо я сантиметров на пятнадцать его выше, а то и больше, и замечаю кольцо на пальце. Этот гандон ещё и женат!

– Жена в курсе, что ты молодых девушек за попу хватаешь? – строго спрашиваю я.

– Толя, не было такого, я бы сразу убила там его, – неожиданно говорит Катя, а я понимаю, что подробностей я и сам не знаю.

– А что было?

– Он за ноги хватал меня, когда я ему массаж делала, и гадости всякие говорил!

– Говорил? Жена в курсе? – надвигаюсь грозно на Петрушу.

– Не надо жену, а вы, Екатерина, простите, бес попутал, вы так хорошо массаж делали, что я себя опять молодым почувствовал!

– Вот молодец, что сам признал и извинился, главное. Давай со мной иди! Напишешь объяснительную, – услышали мы голос Шенина, спускавшегося по лестнице и захватившего момент с извинениями. – А ты, Толя, иди, я разберусь тут.

– Да, конечно, напишу! – лысый недобиток засеменил от меня подальше.

– А ты правда в Венгрии был? А что не рассказывал про форум инициатив? А чемпион СССР – тоже правда? – засыпала меня вопросами Катя, когда мы вышли на весеннее солнышко.

– Так Ленка тебе ничего не рассказывала? – удивился я.

– Нет, ты же знаешь её, вредная до ужаса. Сказала что у тебя девушки сейчас нет, и ты мне подходишь, – призналась Катя.

– Ну и как – подхожу? – скривился я.

– Да не особо, морда у тебя как кирпичом обтёсана, но когда злишься, то почти симпатичный. Надо злить тебя почаще! – Катя ещё раз оглядела меня с ног до головы.

«Вот логика у баб!» – философски билась у меня мысль в голове, когда я уже валялся на своей кровати. Мысль была одна, так как, кроме сексапильной Кати в медицинском халатике, в мою черепушку ничего не помещалось. Но вернувшаяся во время ужина Ленка с легкостью втиснулась мне в голову, жужжа про БСМП и больного.

– Там такая штука со спицами у него на ноге! Аппарат Илизарьева называется! – щебетала восторженно она.

– Илизарова! – поправил её я.

– Точно! На болтиках! Вот! – Ленка протянула мне болтик на ладошке.

– Ты что болтик у него скрутила? – поперхнулся компотом я.

– Вот ещё! Сам отдал! – гордо вздёрнула носик девушка.

Конечно сам! Болтик, что такое болтик? Больной мог и спицу в «подарок» вытащить, это как ящерица хвост теряет при нападении, чтобы остаться живой.

На ужин заглянул Бейбут, но, увидев нас, быстро исчез из проёма двери, пережидая, очевидно, пока мы не уйдём.

– Лена, а почему ты Кате сказала, что у меня девушки нет? – спросил я напоследок.

– Так Света уехала же, кому ты ещё нужен? – обидела меня соседка.

И ведь искренне это сказала. Вот сучка.

Сон снился мне приятный: немного жарко, я отдыхаю в своей прежней квартире, неспешно потягивая пивко. Легкий ветерок кондёра, играет музыка из восьмидесятых.

– Алиса, выключи музыку! – говорю сквозь сон.

– Алиса, стоп! – громче говорю я.

– Что за Алиса? – раздаётся смутно знакомый голос.

Открываю глаза и понимаю, где я и кто. Это Бейбут включил кассету на моей магнитоле и отжимается от пола. Руки мощные у него, я в будущем, через год, с ним в одной весовой категории должен встретиться, и он будет метр семьдесят пять ростом и больше шестидесяти пяти кг весом. Но это я, прежний, а Штыба уже под метр восемьдесят вырос и растет как бы не быстрее Бейбута.

Первый раз мне моя прошлая жизнь приснилась! До Алисы ещё долго ждать, да и кондер, поди, купи сейчас. Вообще, мне, оказывается, сейчас в прошлом, больше всего информации не хватает. Читаю всё подряд, интернета нет, а привык. Непруха. Лежа в кровати пытаюсь осмыслить свою жизнь. Когда вчера Шенин перечислил все мои заслуги, я сам поразился. Ведь не хотел ни капли светиться здесь! Спокойно дожить до девяностых, продать парочку месторождений золота, в том же, например, Красноярском крае я знаю несколько. Вот в Ширинском районе. Или это Хакасия? Или Хакасия – пока Красноярский край? Разминаю лежа ноги и руки, я так всегда делаю, вредно для кровеносной системы сразу вскакивать с кровати в мои годы. Ха!

Делал! И какие мои годы сейчас!

Рывком вскочил с кровати и провел серию ударов по воздуху. Хорошо молодым быть! А мысли всякие?

– Пусть лошадь думает, у неё голова большая! – кажется вслух сказал я.

– Ага, видел мульт «Приключения Васи Куролесова», – подтвердил, продолжая отжиматься на кулаках, Бейбут.

С утра годовая контрольная по математике. Я, разумеется, готов. Сегодня на контрольной за нами следят два человека. Одна из них тетка не из нашей школы, вторая – молодая учительница Ирина Игоревна, работает всего третий месяц в нашей школе. Через час уже можно было сдавать мою работу, но я тихонько решаю вариант Бейбуту, сидящему рядом.

«Непедагогично это!» – проснулся во мне старый моралист.

С другой стороны, на кой ему математика? У него все мысли с боксом связаны. Пока. Потом, я знаю, бандитствовать начнёт. Ну, или нет. Я-то на что?

– Вы точно всё решили? – смерила меня недоверчивым взглядом незнакомая тётка, а я вместо ответа закатил глаза.

Довольным я был до самого вечера, пока не вывесили результаты контрольной работы. У меня четыре! У Бейбута – пять.

– Я требую апелляции, – упрямо в третий раз повторял я Киму и обоим училкам, которых я поймал буквально на выходе.

– Что это за «требую», на что решил, то и получил! – хамила пришлая.

– Вы кто вообще? – задался логичным вопросом я.

– Ты посмотри, какой хам! Ушёл с половины контрольной, а сейчас права качает, – возмутилась тетка.

– Она из гороно, – пояснил мне Ким. – А перепроверить придётся, что-то тут и вправду не так. Ирина Игоревна, принесите работу Штыбы.

– Вы как хотите, а я в этом балагане участвовать не буду, – тетка решительно встала и попыталась выйти вслед за нашей училкой.

– Ну что вы нервничаете, уважаемая, вы просто ошиблись, не может он на четыре написать, он олимпиадник, – спокойно уговаривал Ким, пока тетка пыталась оттолкнуть меня с пути.

– Нет, вы видите! Хам какой! – тычет в меня пальцем тётка.

– Анатолий, ты иди к себе, сейчас принесут твою работу, я ошибки гляну и зайду к тебе. Разберусь, я всё-таки сам физик! – веско добавил Ким для тетки.

Иду погулять на улицу, успокоить нервы. Зашёл за здание общаги: красота, лес рядом, снега нет давно, и юная нежная зелень лезет вовсю. Вот так Сибирь! Вдруг нос мой улавливает смутно знакомый запах.

Принюхиваюсь и понимаю, что он доносится из моей комнаты через приоткрытое окно, и пахнет анашой! Кидаю камень и вижу, как высовывается Ленкина голова с самокруткой.

– О, Толик-болик! В окно хочешь? – глупо хихикает она.

– Что это такое? – грозно спрашиваю я у Бейбута, тоже появившегося в окошке.

– Это конопля! Хорошая! Мы у тебя взяли немного в коробке! – отвечает опытный наркоман.

Видно, не в первый раз курит, наверное, у них там, в Казахстане это обычное дело. Тут я услышал стук в нашу дверь.

– Щас открою, – говорит Бейбут.

– Стоять! Не открывать! Там Ким, скорее всего! Молча сидите, как мышки, не дай бог вякните что! – рявкаю негромко я.