С надеждой на чудо (страница 2)
Зато Аркадия Ивановича обожали все. Это был высокий, голубоглазый мужчина средних лет с проседью в волосах. Когда он заходил в палату, казалось, что становится светлее. Как и Светочка, он обладал огромным даром эмпатии и любви к людям. Все старушки больницы, включая бабу Катю, называли его «сынок», «милый доктор», «Аркаша» и пытались накормить своими вкусняшками или напоить чаем. Он не обижался. С каждым проводил время, подолгу разговаривал и всем находил время. Многие в больнице считали, что он и Светочка были бы идеальной парой, да и Светочка была бы не против. Но была причина, по которой он не пускал женщин в свою жизнь.
Когда Аркаша был мальчишкой, он был безумно влюблён в свою соседку по парте. Оля, так звали его возлюбленную, не разделяла его чувств, но всячески пользовалась им при любой возможности. Донести портфель, сделать за неё уроки, помочь решить на контрольной – добродушный Аркадий готов был сделать всё для своей любимой. А Ольга тем временем грезила Москвой, ей осточертел этот провинциальный городишка с его никудышными людишками, которые погрязли в своих делах и заботах и, не видя света белого, работали на ближайшем предприятии, которое содержало практически весь город. «Вот уеду в Москву и заживу», – думала Оля. – «Вот там люди, там возможности. Зачем мне этот дурачок Аркашка, голь подзаборная? Я себе москвича найду, богатого, с квартирой. Буду жить себе припеваючи».
Глаза на Олю у Аркаши открылись только после выпускного. Мать Аркаши болела раком долгие годы и очень переживала за сына, видя девушку, которую он выбрал и на которой собирался жениться. Но разве кто-то слушает матерей и их материнское сердце в этом вопросе? Сразу после вступительных экзаменов Аркаша хотел сделать Оле предложение. Он был влюблён и окрылён мечтой жениться на девушке своей мечты. Аркадий, как и собирался, поступил в медицинский, он очень мечтал победить онкологию и вылечить мать. Но Оля, вопреки обещаниям поступить в педагогический, прихватив все ценные вещи бабушки, оставив записку «Уехала в Москву, не ищи. Как устроюсь, дам о себе знать», уехала в столицу. Бабушка, которая растила её долгие годы одна, слегла с сердцем в тот же день. Аркаша приходил её навещать в надежде, что возлюбленная одумается и вернётся. Но об Оле не было ни слуху ни духа целых пять лет. За это время умерла её бабушка, и благодаря Аркадию и его родителям была похоронена и сохранена квартира Оли. Аркаша в ней не жил, приходил пару раз в неделю, проверял, все ли в порядке. Ну и, конечно, надеялся, что однажды застанет Олю. Специально не менял замки и оставил ей записку в прихожей на столике. Но время шло, Оля не появлялась. Мама Аркадия начала сдаваться болезни, и он все больше времени проводил с ней. И вот однажды он встретил Ольгу в магазине.
– Оля! – окликнул он радостно. – Это ты?
– О, привет, дружок-пирожок! А ты совсем не изменился, надо же, – воскликнула она, разглядывая уже возмужавшего парня.
– А ты только похорошела, – сказал раскрасневшийся Аркаша.
– Пойдем, что ли, чайку попьём? – предложила она. – Хотела тебя за квартиру поблагодарить и бабушку. Не успела.
Он остолбенел, растерялся. Ведь вышел в магазин, чтобы купить матери молока. Он чувствовал, что маме недолго осталось, и отходить от неё не хотел надолго. Но Ольга, любовь всей его жизни, тут стоит и ждёт его ответа. Как можно было не согласиться? И он согласился и жалел об этом всю оставшуюся жизнь. В ту ночь они впервые с Ольгой переспали, а наутро девушка исчезла, прихватив все ценное, что было в квартире, и оставив записку «Я тебя поблагодарила. Не люблю, не любила. Не ищи. Квартиру продаю. Больше сюда не вернусь». Это был второй удар от любимой, нанесённый Аркадию. Но самое ужасное ждало его дома. Мать умерла в ту роковую ночь, и Аркаша не успел с ней попрощаться. Обезумевший от горя отец хотел повеситься в ту же секунду, как, вернувшись утром с работы с суток, обнаружил бездыханное тело жены. Но спасли соседи, вовремя зашли навестить больную и сняли с петли отца. После того случая отца положили в психиатрическую лечебницу и больше до конца дней не выпускали. Отец Аркадия стал агрессивным, не хотел жить и при любом удачном моменте пытался что-то с собой сделать. Аркадий остался один. У него никого не осталось. Был старший брат, но он погиб в Афганистане. Как раз после этого события и стала болеть мать. Теперь все время Аркаша проводил за учебой или подрабатывая сначала медбратом, потом интерном, потом врачом в больнице. Казалось, что кроме больных и их проблем его совсем ничего не интересует. Пока как-то раз он не узнал от соседки про ребёнка Ольги.
– Родила больную девочку и бросила её в роддоме. А девчонка-то хорошенькая растёт, жаль, ходить не может. Знаешь, светлая такая, как ангел, – сказала ему бабушка Маша, дочь которой дружила с Ольгой со школы и тоже жила сейчас в Москве.
– А где девочка? Откуда знаете, какая она? Её кто-то усыновил? – спросил с надеждой, что это может быть их с Ольгой ребёнок Аркадий.
– Так моя дочка же в этом роддоме работает. Она её ребенка в дом малютки пристроила, специализированный. Они же сразу, как родилась, знали, что с отклонениями ребенок. Вот Галя моя, сердобольная, договорилась, пристроила девочку, иногда приходит навещает. У самой своих двое детей, она все эту жалеет. Ой, о своих бы думала лучше. Ольге твоей как не было дела до дитя, так и нет. Даже душа не болит, не спрашивает даже о ней. Все скачет от мужика к мужику. Ищет все побогаче да поперспективнее. А уже за 30 ведь. Как была бестолковой, так и осталась, вся в мать непутёвую. Намучалась с ней бабка и с Олей твоей тоже. Царствие небесное, святая женщина была Антонина. – соседка перекрестилась и задумчиво посмотрела на небо.
– Баб Маш, помогите найти девочку Ольги, – взмолился Аркаша.
– Батюшки, а тебе она на кой? Ты лучше жену себе найди нормальную, своих детей роди. Такой парень, Генка, врач какой, да за тебя любая пойдёт! – начала Мария Ивановна.
– Дайте телефон Гали, умоляю вас, – просил Аркадий.
Мария Ивановна посмотрела на него как на дурака, но номер телефона дала. А потом Аркадий был настолько взбудоражен этой новостью про девочку, что сам себе втемяшил, что это его от Ольги дочь. Купил билеты в Москву, съездил к Гале, сходил с ней в дом малютки и уже через полгода перевёз к себе трёхлетнюю Дашу домой. Оформил сначала опеку, потому что усыновлять неженатому не давали, потом сделал фиктивный брак с сердобольной медсестрой Светочкой. И удочерил Дашу окончательно. В больнице коллеги его никак как «блаженный» не называли. Мужику и сорока нет, он на себе крест поставил, девчонку чужую больную неходячую удочерил. Но Аркаша был счастлив с Дашей, он любил её больше жизни и все свободное время проводил с ней. А когда его не было с девочкой, помогала та самая бабушка Маша, соседка, которая о ней ему и рассказала. Теперь Аркадий Иванович работал по особому графику, с трёх до семи вечера, и спешил домой. Потому что заботы о дочке требовали уйму времени и сил. Жалел ли он хоть раз о своём решении? Никогда! Делал ли тест, чтобы установить отцовство? Нет. Он верил, что Даша его дочь, и любил её всей душой. В этом мире больных и умирающих от рака людей, в котором он работал каждый божий день, его маленькая Даша была лучом света, его ангелом и смыслом жизни. Вот такой был доктор Аркадий Иванович, любовь Светочки и всех больных, включая бабу Катю.
Люся быстро освоилась на новом месте и уже в первый же день помогала своей соседке, бабе Кате. Пока это была единственная соседка, кроме Нелли, но скоро появятся и другие. Баба Катя была поистине незаурядным персонажем этой палаты. Каждое утро Светочка наблюдала, как она в одних панталонах и бюстгальтере скачет по коридору, делая зарядку. Это было довольно забавное зрелище, ведь бабке шёл девятый десяток. Её энергии и жизнелюбию позавидовали бы даже молодые.
У бабы Кати был рак прямой кишки, последняя стадия. Ей постоянно нужны были специальные медицинские прокладки или памперсы. Несмотря на её боевой настрой и характер, бывало всякое. Были дни, когда она просто лежала без сил даже дойти до кухни и принести себе поесть. А кухня, надо сказать, находилась на два этажа ниже их. Вот Люся и таскала старушке еду, бывало, по три-четыре раза на день.
Однажды соседка Нелли с мужем на коляске отправилась на прогулку, и между женщинами произошёл такой разговор:
– Какой всё-таки заботливый этот Костя, – сказала мечтательно Люся.
– А что твой не заботливый? – спросила баба Катя.
– Ой, баба Катя, какой там заботливый, – ответила Люся, не обращая внимания на Светочку. – Он вон обменял меня на молодую и поминай как звали. Тридцать лет прожила с этим иродом, и оставил меня в один день. Детей двоих вырастили, а теперь знать не хочет.
Внутри Люси всё сжалось. Она не могла понять, как человек, с которым она прожила столько лет, мог просто уйти. Она не злилась – скорее, чувствовала пустоту. Как будто внутри неё кто-то выключил свет. Она думала: «Может, он просто устал? Может, я стала ему неинтересной?» Но в глубине души она знала – он просто нашёл моложе, красивее, возможно, более благодарную. А она – старая, больная, не нужная. Люся не хотела показывать слабость, но в её глазах мелькали слёзы. Она сжала кулаки под одеялом и сказала себе: «Нет, я не сдамся. Я буду жить. Я буду бороться. Я не позволю этому убить меня».
Света села на свободную кровать рядом, осторожно, чтобы не нарушить тишину, царившую в палате. Воздух был плотный, как будто в нём застыли болезни, страдания и тихие молитвы. За окном, за толстыми стеклами, виднелась часть двора – пустой, с покосившимся забором и кустами, которые давно не обрезали. Время здесь текло медленно, почти осязаемо, и каждый разговор, каждый вздох – как будто капли в бочку, наполняли её чем-то глубоким и тяжёлым.
– И что, даже не знает, что вы болеете? – спросила Светочка, наклонившись чуть ближе, чтобы не пропустить ни слова. В её голосе было не просто сочувствие – как будто она сама чувствовала боль Люси, будто это была её боль.
– Нет, конечно, – Люся усмехнулась, но в её глазах не было тепла. – Да и дела нет ему до моей болезни. Он там работает как раб, чтобы молодуху свою с ребёнком содержать. – Она говорила спокойно, но в каждом слове чувствовалась обида, как нож, вонзённый в сердце. – Я не жалуюсь. Я просто говорю, как есть.
Светочка молчала немного, как будто давала Люсе время собраться с силами. Палата была тихой, только где-то вдалеке слышался звук капельницы, будто капли воды в тишине ночи. В углу, на тумбочке, стояла кружка с холодным чаем, который уже давно не пили. Всё здесь было приглушённым, как будто боль и страх не позволяли звукам быть громкими.