Видела свой обычный сон про папу. Проснулась и никак не могла унять дрожь. Крейгу сказала, что просто замерзла. Теперь сижу в поезде, еду в Лондон, там у меня завтра интервью в утреннем шоу «Ни свет ни заря». Журнал «ОК!», который я купила на вокзале, – это просто парад звезд реалити-шоу с фальшивыми сиськами, и все женщины там слишком толстые или слишком худые – в зависимости от моды, так что я его забросила. Теперь развлекаю себя тем, что смотрю на людей, которые заходят в поезд на каждой станции. Мне нравится, как, выбирая себе место в вагоне, они оглядываются по сторонам, оценивая обстановку.

Хм-м, с кем тут безопаснее всего будет сесть? – думают они.

С компанией молодых людей за столиком, уставленным пустыми пивными бутылками в 9:29 утра? Определенно нет.

С прогорклым стариканом, который держит на коленях пакет и выглядит как Робин Уильямс в фильме «Фото за час»? Нет, с ним тоже ни за что.

А как насчет четверых рыжих ребятишек с включенными на полную громкость планшетами? Или двух без умолку болтающих престарелых тетушек: одна – вылитая Хелен Миррен, а вторая – менее удачливая темноволосая сестра Хелен Миррен, которая работает в супермаркете низких цен?

Нет. Все вновь вошедшие, конечно же, прямиком устремляются ко мне. Потому что я – женщина, которая едет одна. Симпатичная и неопасная. С дружелюбным лицом. Тихая.

Крейг посоветовал мне недорогую гостиницу в нескольких кварталах от телестудии, он однажды останавливался там, когда они со Стюартом ездили смотреть игру «Куинз Парк Рейнджерс» против «Мидлсбро» и их обратный поезд отменили. Сказал, что завтрак там просто «за пределами запределья».

От Паддингтона ехала на метро, и об меня потерся какой-то мужик. Лет, наверное, тридцати. На голове что-то вроде кока, туфли высочайшей степени начищенности, в одной руке стиснут айфон, в другой – латте, член – прижат к моей заднице. Поезд был не настолько плотно набит. Он мог бы отодвинуться, но предпочел этого не делать. И это был не тот случай, когда ты просто протискиваешься мимо кого-то – дело не в том, что я такая вся из себя недотрога, ах, не подходите ко мне. Он меня, что называется, трахал всухую. У меня было хорошее настроение, поэтому я разрулила ситуацию настолько спокойно, насколько это вообще было возможно. Повернулась к нему лицом (теперь у нас была классическая позиция) и сказала оооооочень тихо, так, чтобы услышал только он один:

– Продолжишь так делать, и я тебе на хрен горло перережу.

И слегка блеснула ему из кармана лезвием ножа. И все сразу исправилось. В ту же секунду. А на следующей станции, едва открылись двери поезда, он вышел.

Скоро я тоже вышла и немного пошаталась по Ковент-гарден, чтобы убить время до регистрации в отеле. Сняла еще немного денег со счета Джулии и купила теплого печенья в маленькой французской пекарне в одном из здешних переулков. Нашла магазин кухонной утвари с невероятным ассортиментом ножей Сабатье в витрине: там была целая композиция в виде космической вспышки сверкающих клинков. Я на них чуть ли не час таращилась, прикидывая, какая из рукоятей выгоднее смотрелась бы у меня в руке. Впрочем, они все были лучше, чем мой дерьмовенький ножик для стейков. Может, вернусь сюда завтра. Тем более, что нам нужна новая открывалка для консервов. Нашу стянула миссис Уиттэкер.

Я не смогла бы жить в Лондоне, но мне нравится иногда приезжать, чтобы им ширнуться. Тут довольно мило, когда не идет дождь и не бомбят.

Залогинилась опять – специально, чтобы написать, что гостиница оказалась страшной дырой и матрас у меня весь в пятнах от ссанья. Спать буду на полотенце.

Что же до остальных новостей, то чатики начинают мне надоедать. Сегодня насилу кончила, хотя мне вообще непросто бывает достичь оргазма, когда подо мной матрас, который существовал еще в эпоху Возрождения.

Понедельник, 5 февраля

1. Люди, проектирующие отели, – неужели, мать вашу, так трудно догадаться, что долбаную розетку надо приделывать рядом с кроватью?!

Завтрак в гостинице оказался за пределами отвратности, но я примерно так и предполагала, потому что: а) его рекомендовал Крейг и б) мне никогда не везет с отелями. Обязательно чей-то волос с лобка, обязательно какое-нибудь пятно и обязательно в три часа ночи за стеной траходром или подготовка к соревнованиям по конному спорту.

Редактор «Ни свет ни заря», Джемайма Двойная-Фамилия, встретила меня у служебного входа в Телецентр. На ней были кроссовки с неоновыми шнурками – это вывело меня из себя свыше всякой социально допустимой меры, а руки у нее, похоже, приклеены к айпаду. Пока мы поднимались на лифте, она сказала, что в эфир я выхожу между сюжетом о неудачной гистерэктомии и рецептом киша «Три сыра».

– Так что сейчас я отведу вас на мейк, там вас подготовят, причешут, а потом у вас будет время быстренько поздороваться с ведущими.

Ее пальцы метнулись к группе выпуклых родинок на шее и стали копаться в них, как будто она выбирала в пакетике драже шоколадный шарик пожирнее.

– С кем – с Джоном и Кэролайн? – спросила я, отправляя во вселенную крошечный пузырек надежды на то, что Огромнейший Член в Городе – Тони Томпкинсон – болен, или в отпуске, или где-нибудь еще и мне не придется все интервью таращиться на здоровенный шишак у него в штанах.

– Нет, сегодня у нас Тони и Кэролайн. Джон ведет эфир с Кэролайн через день, а по пятницам у нас Мелинда и Тристан.

Тристан был черным ведущим, которого они вбрасывали в эфир по пятницам вместе с лесби, рассказывающей о погоде, чтобы немножко уравновесить ситуацию в плане этнического и социокультурного разнообразия. Программу «Поболтаем?», которая выходит по выходным вместо будничного «Ни свет ни заря», они доверили блондинке на инвалидной коляске.

Женщины в гримерке решили не жалеть сил и превратили мое лицо во что-то абсолютно неприличное. Пока меня приукрашивали, я слушала, как они перемывают косточки Кэролайн, которая требует себе собственную гримерную, какому-то парню из бойз-бэнда, который возжелал безуглеводный тост, и Тони Томпкинсону, который недавно устроил скандал своей агентше.

Скорее всего, он с ней спит.

Скорее всего, Тони спит со всеми.

Слушайте, ну когда в твоем распоряжении такая неслабая сосиска, глупо совать ее только в одну-единственную булочку.

В кресле справа от меня гримировали актрису из чего-то криминального. В кресле слева – мужика, чья собачка только что прошла в полуфинал конкурса «Домашние животные, которые умеют петь и танцевать». Честно говоря, мне не очень хотелось разговаривать ни с тем, ни с другой, но я старалась. Ну, точнее, голова моя кивала и рот произносил что-то типа «Ну надо же», но на самом деле я думала о том, как пущу Джулии кровь в ванне.

Тут в гримерку ворвались Тони и Кэролайн – «освежиться» перед выходом в прямой эфир. Хотя, как по мне, их уже так освежили, что свежее некуда.

– Тони, Кэролайн, это Рианнон Льюис, сегодняшняя финалистка «Женщин века», – это у меня за спиной снова возникла Джемайма, на этот раз без айпада, но со сладким протеиновым шариком.

– Ну-у, Рианнон и представлять не нужно, кто ж ее не знает! – хихикнул Тони. – Как дела, Рианнон?

(Тут последовал несанкционированный телесный контакт № 1 – потрепывание по плечу.)

– Все в порядке, спасибо.

– Я так рада с вами познакомиться, Рианнон, – прощебетала Кэролайн и улыбнулась широко, как рояль. Лицо ее было покрыто толстым слоем тональника, но все равно оставалось каким-то бугристым. – Как к вам лучше обращаться?

– Рианнон – отлично, – сказала я.

Мне всегда хотелось, чтобы меня называли именно Рианнон, но большинство людей непременно желали говорить «Ри» – чтобы сэкономить время. Лайнус однажды назвал меня Ретард ^[34], и я еле сдержалась, чтобы не запрокинуть этому чмошнику голову и не плюнуть ему в рот.

– Мы будем с тобой нежны, обещаем! – хохотнул Тони.

Я так прочно зафиксировала взгляд на его лице, чтобы не смотреть на То, Которое Внизу, что у меня чуть слезы не покатились из глаз. Думаю, все списали это на нервы, в связи с чем Тони совершил несанкционированный телесный контакт № 2 – приободряюще схватил меня за предплечье и попутно задел грудь. Козел.

– В общем, наша героиня с неудачно удаленной маткой застряла на мосту в Кардиффе, так что ее сюжет переставили на завтра. Ты пойдешь после рецепта киша, но перед бойз-бэндом, окей?

Тут они пробежались по глубоким и требующим вдумчивого ответа вопросам, которые им предстояло задать мне за три с половиной минуты эфирного времени, – в конце концов, какие могут быть трагедии, когда у тебя в духовке киш «Три сыра»! – и отвели меня в Зеленую Комнату, где дали подписать бланки о согласии на разглашение, прикрепили микрофон и оставили дожидаться того, чего не миновать. Прошла целая нервотрепная вечность, и наконец за мной явилась Джемайма с двойной фамилией и повела по чистилищу белых коридоров в студию.

В реальной жизни съемочная площадка шоу оказалась еще более зубодробительно розовой и желтой, чем в режиме HD, – как будто кого-то стошнило на нее радужными «Скиттлз». Пол по краю площадки был опутан длинными змеевидными проводами, а дальше в тени катались на колесиках большие передвижные камеры – было похоже на странный танец роботов. Кэролайн и Тони уже заняли свои места, и меня попросили сесть напротив на знаменитую банкетку цвета фуксии. Мне казалось, что в воздухе невозможно воняет горелым сыром.

– Итак, Рианнон, – начал Тони. – Значит, сейчас у нас пойдет конкурсный трейлер, и дальше выпускаем тебя, договорились? Постарайся не вертеться, не заикаться и не чихать, а если захочется покашлять, вон стоит графин с водой, тебе наверняка уже налили. Договорились? И не ругайся, а то начальство нас пристрелит.

Хи-хи-хи.

– Не говорить «насрать» и «хрень», – кивнула я.

Они посмотрели на меня так, как будто я плеснула в обоих бензином и собираюсь чиркнуть спичкой.

– Извините. Все нормально, я не буду ругаться.

Я не успела сообразить, что происходит, как свет вдруг стал ярче, ко мне подбежала пухлая брюнетка с нарисованными бровями и обмахнула мне лоб пушистой кисточкой, по экрану с грохотом промчался трейлер конкурса, и одна из камер выкатилась вперед.

– И мы снова приветствуем вас в нашей студии, – провозгласила Кэролайн. – В этом месяце мы встречаемся с участницами конкурса «Женщины нашего века» и сегодня познакомим вас с Рианнон Льюис, в детстве пережившей нападение в Прайори-Гарденз. В этом году со дня трагедии исполняется двадцать один год. В тот день в дом воспитательницы Эллисон Кингуэлл в пригороде Бристоля вошел человек, который жестоко убил ее и пятерых детей, за которыми воспитательница присматривала.

Эстафету перехватил Тони.

– Когда на место трагедии в Брэдли-Стоук прибыла полиция, перед ними предстала чудовищная картина. Они обнаружили не только тело мисс Кингуэлл, но и крошечные безжизненные тела годовалой Кимми Ллойд, двухлетнего Джека Митчелла, трехлетних близнецов Джорджа и Дэвида Арчеров и пятилетней Эшли Райли-Хаус. Среди погибших был и сам убийца, тридцатисемилетний Энтони Блэкстоун, бывший муж мисс Кингуэлл, который, совершив страшное преступление, тут же покончил с собой.

Эстафетная палочка вернулась к Кэролайн.

– Одному ребенку, Рианнон Льюис, чудом удалось выжить – вопреки тому, что преступник ударил ее молотком по голове. Она несколько часов тихо пролежала под обезглавленным телом мисс Кингуэлл. Сегодня того дома в Прайори-Гарденз больше нет, на его месте разбили детскую площадку, а Рианнон уже двадцать семь лет, и она полностью восстановилась после пережитого кошмара. Мы рады приветствовать ее сегодня в нашей студии. Рианнон, большое спасибо, что согласились к нам прийти.

– Вам спасибо за приглашение.

Я видела свое лицо на мониторе на краю съемочной площадки. Господи, сколько они румян на меня навалили. Можно подумать, у меня под каждой щекой горит по красному фонарику.