Волчонок

– Наталья Владимировна, добрый день! Вы не могли бы подъехать в школу?

– А что случилось? Что-то с Даней?

– Да. Есть серьезный повод для разговора. Вы не волнуйтесь, с вашим мальчиком все в порядке. Просто… Ситуация сложная, и нужно, чтобы вы как можно скорее приехали.

Наташа отложила в сторону телефон и растерянно посмотрела на Ольгу. Кто лучше успокоит, чем подруга?

– Ты чего? – Оля оторвалась от отчета.

– Из школы звонили. Что-то случилось.

– Данька жив-здоров?

– Вроде.

– Тогда или подрался, или нагрубил кому. Возраст такой. Странненький. Подростки – что ты хочешь. Когда моей Кристинке пятнадцать было, я думала – свихнусь. Обошлось же. Успокойся и поезжай. На месте разберешься.

Ольга снова уткнулась в бумаги, а Наташа отмерла. Чего она сидит-то? Мало ли что там!

Наскоро побросав в сумку косметичку, телефон и кошелек, с которым только что выходила на обед, Наталья схватила пальто с вешалки.

– Ой! Оль, у меня же…

– Да знаю я все. Иди. Прикрою.

– Спасибо!

Машина, на удивление, завелась почти сразу, и Наталья вырулила с парковки, гадая, что же произошло с сыном. Даник был «вменяемым» ребенком. Такую характеристику ему дала Вера Ивановна, классный руководитель, спустя полгода после того, как Наташа вернулась в родной город и отдала сына в ту же школу, где когда-то училась сама.

– Хороший мальчишка, Ната. Но я в тебе и не сомневалась. Ребенок – это отражение родителей. Было бы странно, если бы у такой девочки как ты сын вырос бы другим. Единственное, переживаю немного. Он, как и ты, правдолюб, а таким всегда сложно.

Наталье оставалось только кивнуть. Вера Ивановна и правда знала ее слишком хорошо. Еще бы! Столько лет на одной лестничной клетке прожили. И вне школы для Наташи она всегда была тетя Вера. Мамина подруга и та, кто втихаря кормил маленькую Наташу конфетами. А заодно тетя Вера учила ее рисовать, писать, читать и даже играть на фортепиано. Немножко, но «Собачий вальс», который они исполняли в четыре руки, неизменно был гвоздем программы на любом празднике.

А сколько их было… Дни рождения, новогодние и майские, когда все дружной ватагой выезжали на природу, чтобы набегаться до одури, наесться шашлыка и свалиться спать где-нибудь под березкой, потому что сил уже ни на что не осталось. А потом лениво выводить «Ой, цветет калина…» по дороге домой, набившись в старенький «Жигуленок», принадлежавший дяде Мише, мужу Веры.

А потом была школа. И Вера Ивановна, которая стала классным руководителем Наташи в старших классах. Они чувствовали себя этакими заговорщиками, ведь при всех «тетя Вера» становилась исключительно Верой Ивановной, и Наташа ни разу за все время не дала понять одноклассникам, что их связывают какие-то иные отношения.

Дружили родители, дружила Наташа с сыном Веры Ивановны, Алексеем. И кто-то даже прочил им семейные узы, но Наташа с Лешей только смеялись в ответ. Какие жених и невеста?! Они друзья!

Так друзьями они и остались. Наташа вышла замуж и уехала в другой город. Алексей перебрался на Дальний Восток, где встретил свою половинку. И теперь они встречались лишь изредка, но каждый раз эти встречи были как драгоценный камешек, который Наталья складывала в закрома своей памяти. Шутка ли – человек, которого ты не просто знаешь столько, сколько себя помнишь, но и тот, кому ты не до фонаря. Тот, кто все твои проблемы принимает настолько близко к сердцу, словно они свои собственные.

Именно Алексей помогал Наташе, когда не стало ее мужа, Саши. Спортивный, сильный мужчина, дальнобойщик, Александр сгорел буквально за пару месяцев, и Наташа, как ни старалась, ничего не смогла с этим поделать.

Алексей тогда узнал обо всем от матери и прислал сначала деньги, а потом приехал сам. И был рядом больше месяца, помогая Наталье ухаживать за мужем. Возил по врачам и дежурил рядом, когда обезболивающие перестали помогать. Успокаивал Наталью, которая сходила с ума, глядя, как на глазах меняется ее Саша. Она за все время их брака не слышала от мужа не то что ругани, а даже слова плохого. Теперь же брань лилась таким потоком, что Наталья вынуждена была отправить сына к бабушке на время. Она-то понимала, что это все болезнь, а мальчику как объяснить?

– Прости, Данечка, но так будет лучше! Не надо, чтобы ты папу таким видел. Вот поправится он, и тогда… – договорить она так и не смогла. Уже все понимала. Что не будет никакого выздоровления, что жизнь поменялась раз и навсегда, и единственное, что она может сделать для сына – это оставить ему хорошую память об отце.

Саша ушел рано утром. После тяжелой, вымотавшей всех ночи. Алексей дремал, сидя на полу у кровати, а Наташа стояла у окна, глядя на занимающийся рассвет, когда за спиной раздался голос ее Саши. Такой, каким был раньше, до этого страшного времени.

– Наточка…

Она вздрогнула, боясь повернуться. Так хотелось продлить это мгновение, в котором, казалось, все встало на свои места. Будто и не было ничего, а она вот-вот проснется от того, что Саша гладит ее по щеке, приговаривая:

– Наталка, мне в рейс. Проводишь?

Но реальность не дала ей поверить в желаемое. Саша застонал, и она шагнула к кровати. Опустилась на колени, взяла его за руку.

– Сашенька…

– Прости меня. Все нервы вам вымотал.

– Ну что ты!

– Я все знаю. Натка, прости. Даньку береги и себя. Не реви! Все там будем. Просто мне, видно, раньше надо. А тебя я там не жду, слышишь? Долго еще не жду! Живи! Выходи замуж! Нарожай еще двоих, нет – троих! Пусть Данька будет не один. Внуков понянчи, правнуков, а потом и их детей. И только тогда… Нет, не возражай мне! Считай, что это моя последняя воля… Странно, да? Я никогда тебя не заставлял что-то делать, а теперь даже не прошу, а требую! Поняла меня?

Наташа только молча кивала. Слез больше не было. Они ушли тогда так далеко, что вернулись совсем нескоро. И соседки перешептывались, глядя, как она стоит, вытянувшись в струнку, с совершенно сухими глазами, крепко держа за руку сына.

– И слезинки не проронила… Неужели не любила совсем? А это кто? При живом еще муже мужика в дом привела? Ох, ни стыда ни совести…

Алексей, который взял на себя все хлопоты, стоял рядом с Натальей, готовый подхватить ее в любой момент. С утра он уже вызывал скорую и не факт, что она не понадобится еще раз.

Но обошлось.

Наташа, пройдя вечером по опустевшей квартире, плотно прикрыла дверь в свою спальню и сказала:

– Леш, не могу здесь. Мне все кажется, что Саша дома. Что вот-вот он выйдет из кухни или из ванной, и я его увижу снова. Не могу…

– Так, может, к маме тебя отвезти? Поживете там пока.

Наташа подумала немного.

– Да, так будет лучше.

Наскоро собрав вещи и ни с кем не прощаясь, она на следующий же день уехала из города, где прожила столько лет. Они были такими счастливыми, эти годы, но их было так мало…

Больше она в этот город не вернулась. Попросила родителей мужа продать квартиру, в которой они жили с Сашей, а потом разделила деньги на две части. Половину отдала свекрам, а на другую купила маленькую двухкомнатную квартирку в том же доме, где жила ее мать. Хватило еле-еле, впритык, да и квартира требовала ремонта, но Наташа была довольна. И мама рядом, и Вера. Жаль, что папы уже нет. Было бы еще спокойнее, да и мужчина рядом, все-таки у Наташи мальчик растет. Но да что уж теперь… Хорошо, что Лешка есть. Присматривает за ними, пусть и издалека. С Даником о чем-то болтают по скайпу, выгнав ее из комнаты. Пусть! Мужские разговоры не для ее ушей.

Впервые за долгое время Наташа успокоилась немного, увидев, наконец, хоть какой-то просвет.

Алексей ее покупку одобрил. А полгода спустя, приехав в отпуск, за несколько дней отладил все, что требовало мужских рук в Наташином жилище.

– Вот так! – прикручивая последнюю розетку, довольно ворчал он. – А то ишь! Распустились тут без догляда!

Наташа, которая хлопотала, накрывая на стол вместе с Ингой, женой Леши, улыбалась:

– Повезло тебе с мужиком, Инга! Золото ведь! Чистое золото!

– Да! Знаю! Таких сейчас не делают. Он у меня золотце самородное, а теперь все больше самоварное. Блестеть – блестит, а ценность на полушку!

Именно Инга, которая преподавала русский язык, обратила внимание Наташи на то, что у Даниила явные способности.

– Ты почитай, почитай! – она трясла перед носом Натальи тетрадью с последним сочинением Даника. – Это же просто отлично! Даниил, из тебя выйдет писатель! Конечно, при условии, что ты не будешь лениться!

– Я не хочу быть писателем, – Даня, выдернув из цепких пальцев Инги тетрадку со своими «трудами», сердито засопел. – Я буду журналистом.

– Достойная профессия! Только одно другому не мешает. Наташка, надо ему помочь. Будешь присылать мне его писанину. А там посмотрим!

Первую премию на всероссийском конкурсе среди школьников за короткое эссе Даниил получил уже через несколько месяцев после этого разговора. Путая от волнения слова, он орал так, что Инга, смеясь, отодвинулась от монитора.

– Дань, я тебя не только слышу, но и вижу! Забыл? Поздравляю! Ты – молодец!

– Тетя Инга, а теперь что? Как дальше?

– А теперь гирьку на нос повесь! Понял? Чтобы понять, не единичный ли это случай, надо еще как минимум три таких награды. Так что пахать, мой дорогой! Повышать свой уровень!

И Даник работал. Всерьез, донимая Наталью и Веру, читая свои рассказы бабушке, которая слушала очень внимательно, но каждый раз смеялась.

– Половины не поняла из того, что там написано, но очень интересно! Слушала бы и слушала!

– Ба!

– Что ба? Там же о компьютерах, а я совершенно ничего в этом не понимаю. Поэтому и судить мне сложно. Но написано так складно, что я аж заслушалась.

Возможно поэтому, ведя машину и гадая, что же случилось в школе, Наташа не понимала, как вообще с ее сыном могло случиться что-то непонятное. Ему некогда, вроде, балду гонять. Помимо «писанины», есть еще хоккей и бокс. И то, и другое сын выбрал сам, и Наталья очень гордилась им, глядя, как он носится по площадке с клюшкой наперевес. Мужчина растет… Весь в отца… Саша тоже играл. И сына успел на коньки поставить. Мечтал, что увидит его на льду, а сам…

Наташа тряхнула головой, прогоняя от себя грустные мысли. Столько времени прошло, а легче не становится.

«Прости, Сашенька, не выйдет, видимо, данное тебе слово сдержать. Даже представить рядом другого мужчину не могу. Не получается. Да и не получится никогда!».

Даник сидел перед кабинетом директора в коридоре, и Наталья ахнула, увидев, какой синяк наливается у него под глазом.

– Мам…

– Господи! Ты в порядке? Где болит?

– Нормально все. Ты это… Там ругаться будут. Сильно.

– Да уж поняла. Скажи мне только – есть за что краснеть?

Темно-серые, такие же, как у Саши, глаза глянули на нее, и Наталья облегченно выдохнула.

– Ясно. Прорвемся. В двух словах – что случилось? Быстро, пока не позвали меня.

– Девушка, мам. Я подрался. Из-за нее.

– Причина?

– Ее оскорбили.

– Поняла. Ладно. Жди здесь.

– Мам!

Наталья обернулась уже в дверях.

– Я готов к последствиям. Только, это… Давай ты тоже не будешь нервничать, ладно? Это же не самое страшное в жизни, правда?

Наталья шагнула назад, наплевав на все условности и небольшую толпу, собирающуюся под кабинетом директора, так как началась перемена, и хотела было обнять сына, но потом просто положила ему руку на плечо, поймав настороженный взгляд Дани:

– Правда.

Вера Ивановна выглянула в коридор и поманила к себе Наталью.

– Ната, ситуация серьезная. Мамаша оппонента тебе голову сделает, но ты держись. Данька, конечно, балбес, но, будь я на его месте, сделала бы то же самое.

– Тетя Вера!