– Нет! – процедила Маша сквозь стиснутые зубы и ни с того ни с сего напустилась на подругу. – Что ты лезешь ко мне?! Иди уже! У тебя репетитор сегодня? Так? Вот и катись!

Злости в голосе Марии было столько, что Арина невольно отшатнулась от скамейки и обиженно засопела.

– И пойду! Нашлась… Королева! Сидит тут!

Арина швырнула свой рюкзак на пол и достала из кармана телефон.

– Мам? А ты где? Подъезжаешь? Хорошо! Тут Машка ногу ушибла сильно. Надо ее домой отвезти. Да! Жду!

– Зачем?!

Маша почти кричала, но Арина уже спокойно убрала телефон и покрутила пальцем у виска.

– Чтоб ты спросила! Вот зачем! Как ты пойдешь?! Подумала?

– Да нормально все со мной! – Маша вдруг разревелась, пряча лицо от глазевших на нее школьников.

Впрочем, ее истерика никого особо не взволновала. На Машу косились, кто-то даже засмеялся, тыча пальцем в подруг, но никто не подошел, чтобы спросить, что случилось. Все куда-то спешили, и тратить свое время на растрепанную плачущую девчонку им было недосуг.

Арина вздохнула, села рядом с подругой на лавочку и обняла Машу.

– Что с тобой? Что случилось? Мне-то ты можешь рассказать! Или я тебе чужая?! Орешь чего-то, ругаешься…

– Прости.

– Проехали! Что стряслось?

– Все!

– Да что все-то?! Объясняйся по-человечески! – Арина начинала злиться.

– Арина, а что бы ты сделала, если бы тебе сказали, что ты приемная? – Маша вдруг странно успокоилась.

Ее слова прозвучали неожиданно так глухо и безжизненно, что Арина вздрогнула и не сразу нашлась, что ответить.

– Не знаю… – наконец выдавила она и попыталась заглянуть подруге в глаза. – Откуда такие мысли, Машуня? Ты же не думаешь…

– Я не думаю. Я знаю.

Маша стряхнула руку подруги со своего плеча и полезла в рюкзак за салфетками. Смахнув слезы, она угрюмо протянула:

– Родители в субботу с Яриком в зоопарк ходили. А я дома осталась. У меня же пара по английскому. Пришлось куковать с учебником в обнимку вместо того, чтобы на тигров любоваться. Вы на дачу уехали и делать было вообще нечего. Вот я и решила с уборкой помочь. Она… Жаловалась все время, что даже минуты свободной нет, чтобы порядок в шкафах навести. Вот я и… Лучше бы я этого не делала, Ариша… Зря! Не надо лезть туда, куда тебя не просят…

– Да что случилось-то?!

– Я документы нашла. Родителей. Только они мне вовсе не родители. У меня другая фамилия была. Я так поняла, что мне ее поменяли. И маму мою звали иначе. Родную маму…

– И как же?

– Света. Так ее звали… Правда, знаешь, что странно? Фамилия у нее такая же была, как у… Этой до замужества. Это же по папе я Воропаева. А у нее была другая фамилия. Иванова…

– Ну хорошо, Машка, ты нашла какие-то там бумажки. А у матери спросила, что все это значит? Или у отца?

– Папа в командировке. А у нее… Не хочу я с ней разговаривать! Я ее мамой считала, а она… Арина, почему нам все время врут?! Почему нас за людей не считают?! Если мы дети, то ничего понять не можем? Так получается?

– Кто врет?

– Родители. Учителя. Все! Рассказывают нам о том, что берегут нашу психику, а сами! Как такое выдержать?! Если бы я правду знала, то все было бы иначе! А так… Жила-была девочка, думала, что она Машенька. Умная такая, красивая… Думала, что ее любят! А оказалось? Оказалось, что все-все ей врали! Все знали, что она никто и звать её никак, но молчали! Делали вид, что она настоящая! Нет меня, Аринка! Понимаешь? Нет! Я не знаю, кто я и откуда взялась!

– Маш…

– Не надо! Ты не понимаешь!

– Нет. Не понимаю! – Арина рассердилась. – Не понимаю, как можно быть настолько глупой!

– Глупой? – Маша окаменела. – Ничего себе… А еще подруга…

Маша попыталась было подняться со скамейки, но Арина дернула ее за руку, заставляя сесть обратно:

– Куда собралась?! Сиди! Разговор не окончен! Да! Я твоя подруга! И потому скажу тебе то, что никто не скажет! Что ты завелась?! Разве у тебя плохие родители? Да моя мама орет на меня в два раза больше, чем твоя!

– Это показатель, что ли? Думаешь, что так можно понять, любят тебя или нет?

– Нет! Это можно понять по-другому.

– Как же?

– А так! Ты жила с ними почти шестнадцать лет! И что? Били тебя? Наказывали не по делу? Плохо относились? Нет! Ты мне хоть сказки не рассказывай сейчас! Я тебя знаю, сколько себя помню! Всегда тебя любили! Я даже завидовала тебе немножко.

– Чему это?

– Тому, как у вас спокойно все в семье. Тепло, что ли… У нас вечно то одно, то другое… То мама с отцом разводятся, то мирятся. То живут вместе, то не живут! А я, как мячик, туда-сюда между ними… Когда все хорошо – всем нужна и всем хороша. Как ругаются – подожди, Ариночка, не до тебя! Надоели! А твои-то нормально живут. Не ругаются! Ребенка еще одного родили. Я хотела бы брата или сестру, но мои даже слышать об этом не желают…

– Он мне не брат…

– Ярик? А кто же?

– Если я им не родная, то и он мне чужой, получается? – Маша снова заплакала, уже не пряча слезы от подруги. – А я его так любила…

– И кто тебе мешает его сейчас любить?

– Ты не понимаешь?

– Нет! Был-был братом, а стал… Чужим каким-то ребенком? Какая разница, чужой он тебе или родной, если ты его, как говоришь, любишь? Так не бывает!

– Арина, это уже случилось. Со мной. Хотя что я тебе объясняю?! Тебе не понять!

– Ага! Где уж мне! – Арина снова дернула за руку пытавшуюся подняться на ноги Машу. – Куда тебя несет?! Сейчас моя мама приедет!

– А мне-то что?

– Она тебя домой отвезет! А там уже твоя мама пусть ушибом разбирается. А если ты ногу сломала?

– Ничего я не сломала! – Маша огрызнулась и все-таки встала со скамейки. – Я пошла!

– Иди. Охота тебе страдать в одиночку – вперед и с песней!

– Ты мне не помогаешь!

– Ага! Мешаю только. Иди уже! Чего встала?

Маша засопела сердито, потопталась на месте и плюхнулась обратно на скамейку.

– Если ты такая умная, то скажи, что мне теперь делать?

– Не знаю. Я кто вообще, чтобы тебе советы давать?

– Подруга!

– А! Хорошо! А то я думала, ты и меня в чужие запишешь.

– Арина!

– Я за нее! Что ты грузишь? Поговори с родителями. Словами. Иногда это помогает. Не всегда, правда. Зависит от того, захотят ли они тебя услышать. Мои вот не всегда этого хотят. Но я уже поняла, что если сильно настаивать на разговоре, то есть шанс, что услышат. Мне бабушка подсказала, как надо.

– Что?

– Если родители ругаются, то нужно встать посреди комнаты и заорать погромче.

– Помогает?

– Ага! Они каждый раз пугаются и перестают ругаться. Ерунда, конечно, полная, но работает. Потом, правда, все равно продолжают, но уже шепотом или без меня.

– Даже если я заору, они меня не услышат…

– Сама придумала? Или подсказал кто? Машка, ты странная! Еще не пробовала, но как оно будет, уже все за всех расписала.

– Станешь тут странной… И что я им скажу?!

– Они знают, что ты нашла документы?

– Нет!

– То есть ты дуешься, а они не понимают, почему?

– Я не дуюсь!

– Врушка! Еще как дуешься! Да так, что лопнешь скоро!

– Ну скажу я им об этом. И что дальше?

– Правду узнаешь. Ты же этого хочешь?

– Не знаю я…

– Я тоже не знаю, как поступила бы…

Договорить Арина не успела. В холл школы вбежала мать Маши с сыном на руках и, не обращая внимания на охранника, кинулась к дочери.

– Машенька! Мне мама Арины позвонила! Сказала, что ты ногу повредила! Где болит?!

Мать Маши, Ольга, посадила маленького Ярика рядом с девочками и опустилась на колени перед съежившейся в комок Машей.

– Доченька, ты что?

В ее глазах было столько страха и непонимания, что Маша невольно опустила голову.

– Женщина! Вы что себе позволяете? На территорию школы вход запрещен! – охранник тронул было Ольгу за плечо, но та так посмотрела на него, что мужчина поднял руки ладонями кверху. – Понял! Чем помочь?

– Не знаю пока. Медсестра в школе?

– Ушла уже.

– Плохо. Значит, мы сами разберемся. Спасибо!

Ольга осторожно стащила с ноги дочери туфельку и ощупала ее лодыжку.

– Так больно?

– Немного… – буркнула Маша себе под нос.

Неизвестно, чем закончился бы этот разговор, если бы не Ярик. Он слез со скамейки и потянулся к сестре.

– Маша!

– Иди сюда! – Маша протянула руки и обняла мальчика.

Арина, понимая, что подруга вот-вот опять разревется, отвлекла Ольгу:

– Маша о лавочку ногой ударилась. Мне показалось, что сильно.

– Понятно!

– Тетя Оля, сейчас мама подъедет. Я просила ее Машу до дома довезти.

– Спасибо, Ариша! Маш, ты как?

– Нормально. Я сама идти могу.

– Тогда похромали. Ариша, ты маму поблагодари, хорошо? И скажи, что я ей вечером позвоню.

– Ладно. Маш?

– Потом… – Маша взяла брата за руку и, осторожно ступая, пошла к выходу.

– Ариша, что с ней? – шепнула Ольга, собирая вещи дочери со скамейки.

– Она сама вам расскажет.

– Что-то случилось?

– Не в школе. Тетя Оля, не спрашивайте меня. Я не могу вам рассказать.

Озадаченная Ольга кивнула Арине, прощаясь, и поспешила за детьми.

До дома вместо пяти минут они шли почти двадцать. Все это время Маша упорно молчала, не отвечая на вопросы матери. И только после обеда, когда маленький Ярик, наконец, уснул, она пришла на кухню и спросила:

– Ты мне ничего рассказать не хочешь?

Ольга побледнела.

Она сразу догадалась, о чем пойдет речь. К этому разговору Ольга готовилась годами. Перебирала слова, пытаясь понять, как сложить их в единое целое и рассказать Маше правду. Но сколько бы она ни пыталась, слова не желали складываться в предложения. Она не могла решить, как лучше объяснить ребенку то, что и взрослому-то было не под силу понять…

И сейчас, когда Маша стояла перед ней, ожидая ответа на свой вопрос, Ольга вдруг поняла, что все ее попытки соврать или скрыть что-то будут заранее обречены на провал. Да, дочь у нее еще совсем не взрослая, но они с мужем так долго скрывали от нее правду, что сами запутались, где настоящая жизнь, а где лишь иллюзия.

Три переезда. Обрыв связей почти со всеми родственниками. Ведь многие из них считали, что ребенок должен знать правду. Несмотря ни на что.

Ольга с мужем решили, что таких доброхотов нельзя подпускать к ребенку. Маша была совсем маленькой, когда они взяли на себя ответственность за девочку. И спешили, по совету адвоката, сделать все возможное, чтобы как можно скорее удочерить ее. Им казалось, что это будет правильно.

Поддержали их только родители, да и то не все. Если Олины свекры приняли все с пониманием и помогали как могли, то мать Ольги категорически отказалась понимать дочь и зятя.

– Вы не имеете права так поступать! У девочки есть родная мать!

– Мать?! – Ольга чуть не впервые в жизни повысила голос на маму. – Ты себя слышишь?! Какая же Света мать?! Так даже животные со своими детьми не поступают!

– Оступилась! Так бывает! Надо дать ей шанс!

– Какой шанс?! Угробить ребенка окончательно?! Ты видела ноги Маши?! Жалеешь дочь – это понятно! А внучку? Ее тебе не жаль?!

Ольга что-то еще говорила, уже не слыша себя. В душе билась такая ярость, что она не могла остановиться, крича и плача, и уже совершенно не контролируя себя. Муж сгреб ее в охапку, пытаясь успокоить, но это мало помогло. Перед глазами Оли стояла палата, в которой плакала маленькая Машка. Она не кричала, как все дети в отделении. Плакала очень тихо, почти не слышно. И этот плач, такой беспомощный, зовущий, вынимал душу.

Ольга ложилась рядом с девочкой, стараясь утешить ее, но это нисколько не удавалось. Маша плакала почти все время. Жалась к тетке, словно пытаясь согреться… Как тогда во дворе, когда Ольга, поздно вечером вернувшись с работы, нашла ее, босую и почти раздетую, в сугробе, возле лавочки, что стояла рядом с домом.