– Замолчи! Мы сейчас же отправимся в ямынь. Если бы не этот господин… Простите, я не спросил вашего драгоценного имени и где вы остановились.

– Меня зовут У Цзиньюань, и мы собираемся на постоялый двор «Горное сокровище».

Юнец просиял.

– «Горное сокровище»! Тогда позвольте, я угощу вас ужином, ведь и мы остановились там же! Разрешите откланяться!

Фэнбао вздохнул, провожая его взглядом. Столько жизни в этом персиковом бутоне, что все напасти ему нипочём! Просто отряхнулся и побежал дальше.

* * *

Лошадник не солгал, «Горное сокровище» и вправду оказалось чистым, уютным местом (не из дешёвых, конечно), куда допускалась только приличная публика.

Сидя в светлой комнате, у окна с видом на далёкие отроги в снежных шапках, малыш Юань пригубил вино и улыбнулся, довольный.

– Может быть, те, в переулке, и отбросы, но разве не встретили мы хорошего человека?

Фэнбао как раз принюхивался к блюдам на столе, поэтому медлил с ответом. Запахи смутно напоминали ему о чём-то. Вот эти кусочки мяса малыш Юань назвал курицей. А это белое – корнями лотоса. Но что из этого вкусно? Фэнбао помнил, что когда-то ему нравились баоцзы со свининой, истекающие золотым соком, если их надкусить. Но не помнил ни вкуса, ни запаха. А вино? О, они с Цин-эром славно напивались когда-то в компании верных друзей! Как же их звали…

– Хуань Фэнбао? Почему ты не ешь? Тебе не нравится?

Он усмехнулся.

– Я так давно этого не делал… опасаюсь, что любая еда на языке будет как пепел.

Малыш Юань решительно придвинул ему рис, отваренный в чае.

– Начни с этого. Не такой тонкий, изысканный вкус, как получается у придворного повара, но он не оскорбит твой язык.

Хуань Фэнбао подхватил палочками немного риса, отправил в рот…

И тысячи фейерверков взорвались в его голове.

Еда! Вот за что он обожал человеческий мир! Белый рис настолько прост и изыскан, что подходит к любому блюду: белоснежный как пустота, основа всего! А куриное мясо, сперва томлённое в вине, а потом зажаренное до золотистой корочки? Оно будто тает во рту, но какое блаженство и насыщение! А волокнистый корень лотоса, не слишком мягкий, не слишком жёсткий, дающий челюстям поработать…

Лапша нежится в бульоне среди овощей и кусочков свинины, пузырьки золотистого жира вокруг, как звёзды, как драконья чешуя…

– Ф… Фэнбао? Еда никуда не убежит, зачем так спешить? Лучше выпей вина, не то подавишься…

О, вино! Как он мог забыть про вино?! Жгучее, но с нежным фруктовым ароматом! Они родичи с этим вином, в них обоих огонь и головокружение от яростного веселья!

– Не из кувшина же… Фэнбао!

– Тебе вроде как всё равно, на что тратить деньги? Так вели нести ещё!

Малыш Юань, ошарашенный, подчинился. Ведь Фэнбао уничтожил и его долю тоже, как пламя, пожирающее всё на своём пути.

– Что ж… это справедливо, ты ведь триста лет ничего не ел… – только и сказал он.

* * *

Наконец после третьей перемены блюд Фэнбао решил, что достаточно сыт и пьян. Им овладела приятная истома, но чего-то не хватало… тело требовало чего-то ещё. Может быть, музыки? Или разговоров? Он смутно помнил что-то связанное с актёрами и девицами. И почему-то на ум снова пришёл юнец из переулка. Как там его звали… Чоу…

– Значит, думаешь, что этот крольчонок Чоу Цзиньлю – хороший человек?

– Да, выглядит он так, будто мухи не обидит.

– Ха, да разве это значит, что он хорош? Как по мне, так он просто тряпка!

Малыш Юань недовольно покачал головой.

– Лишь потому, что никто не учил его драться? Да, он выглядит изнеженным, но в мире всякие люди нужны: и те, кто держит оружие, и те, кто ходит за плугом, и те, кто читает книги и слагает стихи.

Фэнбао был в благодушном настроении и не хотел вступать в слишком уж жаркий спор.

– На умника он тоже не похож. А впрочем, когда он явится, я готов его испытать.

Малыш Юань нахмурил густые брови, не понимая.

– Испытать?

Фэнбао подался вперёд, усмехаясь. Вот чего ему не хватало! Развлечения!

– Каков должен быть хороший человек? Он чтит родителей и своего государя, он не проводит дни в праздности, не читает безнравственных книг, душой и телом чист, ближним не делает зла и не распутничает, верно?

Малыш Юань задумался.

– Пожалуй… в общем верно.

– Тогда давай поспорим, что этим вечером я разоблачу твоего «хорошего человека» Чоу Цзиньлю. Мало того что он не удержится от порока – он полюбит порок, как розовый чистенький поросёночек любит грязь. Ну как?

– Я не буду с тобой спорить! Чужая жизнь не игрушка!

– Ну а я всё равно это сделаю.

– Не вздумай! Я запрещаю!

Фэнбао прищурился.

– Чего ты так боишься, малыш Юань? Если ты веришь в то, что мир населён хорошими людьми и этот мальчишка один из них, так почему не доверяешь ему? Если его сердце и вправду чистое и стойкое, он просто победит меня и все мои усилия пойдут прахом. Или… не может быть, ты на самом деле лжёшь и мне и себе?

– Делай что хочешь. – Малыш Юань, кажется, не на шутку рассердился. – Я верю в него. Но защищу его от тебя, если понадобится.

С этим он вышел, и к лучшему. Фэнбао как раз понял, что тело командует ему сладко вздремнуть…

* * *

Чоу Цзиньлю, может, и был тюфяком, но слово своë сдержал и явился под вечер рассказать о своих приключениях в ямыне, да не один, а с подавальщиками, тащившими подносы снеди.

Истории о крючкотворстве Фэнбао мало интересовали, все его мысли занимала солëная речная рыба, нарезанная тончайшими, прозрачными ломтиками, шëлковая, тающая на языке…

Но и о юнце Чоу нельзя было забывать, поэтому одной рукой он закидывал в рот лакомые кусочки, а другой подливал ему вина в чарку.

Как же люди искушают друг друга… он отвык от этого за триста лет… да что греха таить, с тех пор как Цин-эр освободил его, не больше двух вëсен он кутил. Потом же… никто ему стал не нужен.

Так как же завлекают кроликов, которых не собираются есть с рисом?

Прежде всего он сделал вид, что внимательно слушает, и даже поддакивал в нужных местах, с удовольствием замечая, что у малыша Юаня это получается хуже, а потому и юнец Чоу на него обращает меньше внимания.

Затем – осторожно перевёл разговор на него самого, пусть разливается соловьëм. Фэнбао надеялся, что хоть в чëм-то юнец покажет себя с плохой стороны и разонравится малышу Юаню, но нет: из восторженных рассказов о жизни купеческой семьи выходило, что и впрямь этот оболтус за всю жизнь мухи не обидел, не умел обманывать, исправно соблюдал все буддистские ритуалы. Просто чудо!

– Вы говорили, что скоро женитесь. А что же ваша невеста? Ровня вам по положению? – спросил малыш Юань, и Фэнбао едва не дал ему оплеуху. Каков хитрец, вспомнил про невесту! И правда, на поле боя ведëт себя иначе!

Чоу покраснел как девица, опустил глаза и стал ещë милее.

– Я лишь раз еë видел, но с тех пор ношу еë образ в своëм сердце и… и держу себя в чистоте для неë. Ведь как я могу прикоснуться к такой скромной, красивой девушке, зная, что сам запятнан? Друзья смеются надо мной: они большие любители певичек, даже едва не заманили меня обманом в весенний дом.

– И что же, выбрались вы из этой ловушки? – спросил Фэнбао, соображая, как обернуть это себе во благо. Крольчонок рассказывал о том, как блюдëт чистоту, а сам наверняка извëлся, мечтая о том, как уляжется с красавицей. Если бы удалось разжечь это пламя…

– Да, я смог, и долго потом не разговаривал с ними. Вы, благородные господа, опытнее меня! Рассудите, правильно я поступил?

– Да, вы поступили правильно. Я и сам давно принял решение не растрачивать себя попусту, ваш выбор похвален, я выпью за него. – Малыш Юань поднял чарку.

Фэнбао скрежетнул зубами. Что за прохиндей!

– А вот я считаю, что вы многое упустили, – пошëл он в атаку. – И я говорю не об удовольствиях, нет! Посудите сами: девица невинная и нежная, она ждëт, что еë муж будет опытен, подарит ей счастье как настоящий мужчина. А что получит? Мальчишку, который не знает, как подступиться к женщине. Не в обиду вам будет сказано.

– Но… мне рассказывали…

А теперь он слишком смутился. Как бы не потерять его… впрочем, Фэнбао заметил, что и малыш Юань задумался. Наверное, его это тоже волновало.

– Знания ценны, но что они без опыта? Конечно, я вас не уговариваю. Возможно, вы будете счастливы со своей женой, вместе открывая новые наслаждения. Но есть и другая опасность: женщина может пристраститься к этому не меньше, чем мужчина. – Фэнбао понизил голос, став смертельно серьëзным. – И знаете, что произойдёт тогда?

Глаза кролика Чоу округлились.

– Нет…

– Ваши жизненные силы иссякнут в этой борьбе! – провозгласил Фэнбао. – Если, конечно, вы не научитесь укрощать женское начало и сдерживать свою ян.

– Вы… так рассудительны, друг Хуань! – восхитился мальчишка. – Наверное, вы сами счастливо женаты?

Это было неожиданно больно, словно удар под дых. Несколько мгновений понадобилось Фэнбао, чтобы снова начать дышать.

– Я… когда-то нашëл человека, которому принёс клятву верности. – Он не мог лгать о таком, язык не поворачивался. – Мы пообещали друг другу никогда не разлучаться. Но… ничто не длится вечно.

Он не сразу заметил, что повисло молчание, что оба юнца смотрят на него с беспокойством… Ха, видели бы они свои глупые лица!

– Ну да что об этом говорить! Нет пира, который не кончается! Давайте лучше пить и веселиться! Позовëм певичек! Малыш Юань, сходи-ка!

Крольчонок тут же вскочил.

– Позвольте… позвольте я пойду…

Фэнбао удержал его за запястье.

– Ну что вы, с вас угощение, с нас музыка! Верно, малыш Юань?

О, какой сердитый взгляд баоцзы на него бросил, уходя! Понял ведь, что проигрывает. Хотя Фэнбао знал, что до победы ещë далеко.

Взгляд крольчонка меж тем стал жалостливым, глаза заблестели от вина. Он придвинулся ближе, чтобы от сочувствия поухаживать, и сам не заметил, что лезет тигру прямо в пасть.

– Братец Хуань… должно быть, тебе тяжело одному, – проговорил он, чуть не плача.

– Разве же я один, когда в мире столько хороших людей? – Фэнбао взял чарку из его рук, облизнулся задумчиво. – А вот плотский жар бывает трудно утолить. Но я сдерживаюсь, не хожу в весëлые дома, они только навевают тоску об утраченном. Был бы я монахом! Научился бы гасить эти желания в зародыше.

Крольчонок тяжело вздохнул. Ах, как же сладко от него пахло! Проглотить бы его полностью!

– Я… я и сам порой очень от этого страдаю, – доверчиво поведал он.

Фэнбао едва не побежал запирать дверь на щеколду, опасаясь, что малыш Юань вернётся вдруг и всë испортит.

– Что же, у вас нет какого-нибудь верного слуги или знакомого актëра с которым вы могли бы выпить? – небрежно спросил он.

– Вы что… – Крольчонок смутился. – Как же можно…

Фэнбао снисходительно рассмеялся.

– И вы, значит… так делаете?

Клюнула рыбка! Подсечь его, да вытащить!

Фэнбао наклонился ближе.

– Младший братец, я бы никогда не позволил тебе умереть от жажды.

Крольчонок был так поражëн, что позволил приобнять себя, но ещë сдерживался, готовый в любую минуту высвободиться.

– Старший братец может научить тебя кое-чему, – прошептал Фэнбао, обдавая жарким дыханием. – И все тревоги уйдут… Эй! Где там женщины и музыка?! Сегодня юный господин изволит гулять по-настоящему!

Юнец вроде бы пискнул что-то неразборчивое, но сдался.

«Взаправду есть нельзя», – напомнил себе Фэнбао.

* * *

Может, малыш Юань и возвращался – Фэнбао этого не слышал. А может, и слышал, да не запомнил… голова была тяжëлая, как чугун, мысли еле ворочались, и глаза не хотели открываться. И что было ночью, он не помнил… неужто всë дело в вине?

Он всë же с превеликим трудом разлепил глаза, попытался нашарить одежду… и понял, что остался в одних нательных штанах: нет ни вышитых одежд, ни заколки гуань.

Он бросился к сундуку, куда положил кнут.

Кнута не было.