За спиной охнул кто-то из сестёр. Кажется, от восторга. А я просто тупо смотрела на спускавшегося мужчину, одетого в странного кроя одеяние до самой земли – такое же непонятное, как и вся ситуация. Полы одежд запахивались на правую сторону, и их хитро подпоясывали сразу несколько поясов. Первый пояс – широкий шёлковый – завязывался сзади. Ну, я думаю, что сзади, так как ни спереди, ни с боков не было ни бляшки, ни узла. Поверх этого пояса шёл ещё один, из витого красного шнура с кистями. Он завязывался спереди, прямо по центру живота, бантом, а кисти свисали почти до колен. Ткань одеяния тоже шёлковая, чёрная. Рукава широкие. Под ними ещё одни рукава, только узкие и белые. Из запахнутого ворота выглядывал ворот белой рубашки. Когда полы одежды при ходьбе широко расходились, можно было увидеть чёрные штаны и высокие сапоги.

До меня долетел горячий неразборчивый шёпот сестёр. Да, тут было что обсудить. Экзотически красивый мужчина в странной, но богатой одежде, роскошный кортеж, даже больше, чем у принцессы, и никто из приехавших не похож на нага.

Я смотрела на мужчину как заворожённая. Он шёл не спеша, довольно расслабленно, но эта расслабленность не могла скрыть того, что гость очень силён. Такое сочетание красоты, уверенности в себе, силы и лёгкой насмешки над окружающими просто очаровывало. Он действительно был змеем. Притягательно-пугающий, гипнотизирующий своими глазами, улыбкой и движениями. И ты стоишь, как зверёк, который смотрит на разворачивающиеся кольца змеиного тела, осознавая, что сейчас тебя сожрут, но продолжаешь оставаться на месте. Вот она – гипнотическая сила змеи!

Гость остановился напротив моего отца. Заложил руки за спину и одарил вежливой снисходительной улыбкой. Батюшка ощутимо вздрогнул. Сбоку к гостю присоединились ещё двое. В одном из них я опознала блондинистого нага, который приезжал сватать меня, но и он был без хвоста. Отец наконец-то опомнился и сделал шаг вперёд. Разница в росте между ним и гостем стала очень ощутима.

– Я рад приветствовать вас в моём доме. – Улыбка у батюшки вышла несколько неестественной.

Он бросил вопросительный взгляд на принцессу, словно что-то хотел у неё узнать. Наверное, не был уверен, что прибывшие – именно те, кого мы ждём. Но та сама хмурилась и непонимающе сводила брови.

Брюнет слегка кивнул головой в ответ на приветствие, в его правом ухе качнулась изумрудная серьга.

– Я тем более рад находиться здесь по столь приятному поводу, – произнёс он и перевёл взгляд на меня.

Это точно он! Теперь я в этом не сомневалась. У него взгляд был такой же, как и тогда, на озере. Не обращая больше внимания на моего растерянного отца, гость развернулся и подошёл ко мне. Неприлично близко подошёл. Я подняла глаза, чтобы видеть его лицо. Как же он доволен! Сейчас только не хватало его хвоста, который удовлетворённо постукивал бы кончиком по земле. Я почему-то была убеждена, что хвост именно так себя и повёл бы.

– Моя дорогая невеста, – медленно, разделяя слова, протянул наг.

По моей спине промаршировали мурашки. Его голос обволакивал и гипнотизировал так же, как и всё в этом мужчине. И тут в тишине двора раздалось тихое, но крайне разочарованное:

– А где хвост?

Я вздрогнула и бросила взгляд на толпу слуг. Валейка, испугавшись собственных, видимо случайно вырвавшихся слов, спрятался за дородного садовника. Но он выразил мысли всех собравшихся. Наг тихо рассмеялся.

– И всё же, где ваш хвост? – рискнула тихо спросить я.

Отец напряжённо посмотрел на нас. Он не мог слышать разговор и поэтому сильно нервничал.

Наг наклонился почти вплотную к моему лицу и прошептал:

– У всех мужчин есть хвост, даже у людей.

Сперва я не поняла, о чём он. Но потом смысл всё же до меня дошёл. Я вспыхнула и гневно посмотрела на него. Пошляк!

– Вы аморальны! – процедила сквозь зубы я.

– О, не сердитесь, моя прелесть, – ласково, но насмешливо пропел наг. – Между прочим, я старался, хотел угодить и не пугать, хотя обороты мне даются крайне болезненно.

Он взял кончик моей косы в руку, поднёс его к губам и, глядя мне в глаза, поцеловал. Это выглядело так интимно и неприлично, что я просто оцепенела, не в силах что-либо произнести.

– Позже, – пообещал мужчина, – я покажу тебе свой хвост.

Я вспыхнула как огонь. Щёки, наверное, бордовыми стали.

– Который вместо ног, – шаловливым тоном продолжил он.

Я досадливо поморщилась, что так просто купилась на его слова. Но Тёмные, похоже, при рождении вшили ему язык блудодея, так как он продолжил:

– Другой хвост я продемонстрирую после свадьбы.

Я поперхнулась воздухом, закашляла и, красная и злая, вырвала косу из его пальцев. Отец наконец окончательно взял себя в руки и пригласил наагасаха в дом. Я понуро двинулась следом. Рядом пристроился блондинистый наг, а позади двое уже знакомых по сватовству рыжих, и я почувствовала себя окружённой конвоем. Мачеха шла с принцессой. Как хозяйка дома, она обязана оказывать этой высокопоставленной персоне должное внимание. По её лицу невозможно было что-либо прочитать, но холодная официальность и церемонность не давали поводов заподозрить графиню в дружелюбии.

Наагасаха и ещё нескольких нагов разместили в гостевом крыле. Также с ним осталась его охрана. Остальных, в том числе и троллей, разместили в крыле для слуг. На лицах горничных и служанок читался плохо скрываемый ужас от такого соседства. Даже лакеи были серыми от страха. Про троллей тоже ходило немало сказок, заставляющих стынуть кровь от ужаса.

Её высочество принцесса Кирата и мачеха отсеялись где-то на подходе к гостевому крылу, так же как и сёстры. Возможно, последние проследовали бы и дальше, но приличия не позволяли этого сделать. Я тоже хотела где-нибудь незаметно отстать и затеряться, но трое нагов, окруживших меня, мешали незаметному отступлению. Поэтому я шла до самых комнат, где полагалось расположиться моему жениху.

Наагасах вежливо осмотрел предоставленные ему покои, но отдохнуть с дороги отказался. Вместо этого предложил моему отцу пройти в кабинет и обсудить некоторые вопросы по поводу брака. Если вчера все упоминания о свадьбе вызывали во мне дрожь, то сегодня это было лишь глухое раздражение. Замуж я не хотела, но шансов избежать брака пока не видела.

Зато я получила возможность удалиться. В кабинет меня всё равно не пригласили. Напрашиваться я не стала и даже не предполагала подслушивать. Хотелось просто погулять. Но через несколько коридоров я поняла, что упомянутая уже троица нагов продолжает следовать за мной, вызывая удивлённые взгляды слуг.

– Я могу вам чем-то помочь? – не выдержала я.

Блондин… Шишитам какой-то отрицательно мотнул головой.

– Наагасах приставил нас к вам в качестве охраны и сопровождения, – объяснил он. – Это традиция. До свадьбы за невестой следуют доверенные лица жениха.

Мышь, загнанная котом в угол, наверное, чувствует себя так же. Прогулка потеряла свою прелесть, и я сменила маршрут. На территории имения находилась небольшая часовня. Не скажу, что я очень-то набожна, да и от богов никогда не видела особой поддержки. Просто мне хотелось с кем-то поговорить. Господин Зува́рус, жрец при храме, всегда относился ко мне с добротой и пониманием и никогда не гнал, если мне нужен был совет.

Часовня представляла собой башню из белого камня с островерхой красной крышей, увенчанной шестиконечной звездой. Вокруг росли деревья, чуть дальше начинался парк. Царила тишина, нарушаемая лишь пением птиц. Хлопотливый шум имения сюда не долетал.

Внутри оказалось прохладно. Полумрак помещения рассеивался солнечным светом, льющимся из окон, расположенных чуть ли не под потолком, и огнями лампад, зажжёнными на алтарях перед статуями семи богов, которые больше всего почитались у нас. Рядов скамеек не было. Службы здесь проводились редко, для этого был большой храм, находящийся в Старко́не. Сюда же приходили попросить богов о милости, тихо помолиться или покаяться. Либо же спросить совета и благословения у жреца Зуваруса.

Сам жрец обнаружился у алтаря Богини-Матери. Он с почтением размещал недалеко от лампады чашу с белыми цветами. Наши шаги развеяли благоговейную тишину, и он обернулся.

Господин Зуварус был ещё очень молод, ему едва перевалило за тридцать. У него было тонкое красивое благожелательное лицо, серые глаза и длинные, как у всех жрецов, волосы льняного цвета. Рост чуть выше среднего, телосложение изящное, но довольно крепкое. Местные прихожанки смотрели на него благоговейно, позволяя себе тихие восторженные стоны.

Сейчас жрец был облачён в длинное храмовое одеяние кирпичного цвета с золотым шитьём. Одеяние не имело рукавов, поэтому под него полагалось поддевать рубаху, пышные белые рукава которой можно было сейчас наблюдать. Но, зная господина Зуваруса, я могла предположить, что на нём ещё и штаны, хотя ритуальное жреческое одеяние не предполагало их наличия. Я частенько видела, как он, поднимаясь по приставной лестнице, чтобы поменять масло в лампадах, свисающих с потолка, подбирал подол, под которым обнаруживались простецкие штаны и мягкие сапоги.

– Подождите меня здесь, – попросила я нагов и уже в одиночестве направилась к жрецу, который приветливо мне улыбнулся. – Господин Зуварус. – Почтительно поклонилась ему, оказавшись на расстоянии четырёх шагов.

– Светлых дней тебе, – мягко произнёс он; казалось, даже глаза лучисто мне улыбались. – Ты давно не заглядывала.

Да, я не появлялась ни в часовне, ни поблизости уже четыре дня. Словно почувствовав моё напряжение, жрец кивнул в сторону скамейки, установленной за алтарём. Мы сели. С моим платьем вышло тесновато. Но близкое присутствие жреца меня успокаивало.

– До меня дошли слухи, что твоя свадьба с графом Ротрийским отменена и помолвка разорвана. А вчера мне сообщили, что к твоему батюшке прислали сватов наги.

– Это так, – кивнула я.

Воцарилось молчание. Я хотела выговориться, а теперь не находила слов. Господин Зуварус смотрел на меня тепло и несколько грустно.

– Мне страшновато, – призналась я. – Как-то не везёт мне на женихов. Сперва вдовец, схоронивший семерых жён, теперь вот наги, о которых я ничего не знаю.

– Тебе не стоит бояться. Честным людям не нужно опасаться несправедливого суда. А ты очень честная и справедливая девочка. Заступничество богов не оставит тебя, и всё образуется.

Мне хотелось возразить, что вряд ли я интересна богам, но от его слов стало спокойнее. И что это я? Всё действительно образуется, так или иначе. Я не ощущала сильной угрозы от наагасаха. Возможно, брак с ним будет более-менее удачным. Но всё же…

– Порой я так жалею о том глупом детском обещании своему отцу. Возникает почти непреодолимое желание его нарушить и покинуть этот дом. Вы знаете, мой прапрадед был великим путешественником. Иногда мне хочется бросить всё и так же, как он, бродить по миру, – высказала заветное я.

– Умение держать слово – это то, что отличает истинно благородного человека от человека, бедного душой. Я рад, что ты находишь в себе силы и смирение держать свои обещания, даже те из них, которые были даны случайно.

Эта похвала пролила свет на моё сознание, но одновременно стало горько от того, что моя мечта останется только мечтой. Господин Зуварус мягко приобнял меня за плечи и тихо произнёс:

– Тебе не нужно печалиться. Я верю, благословение богов с тобой и впереди тебя ждёт счастье. Оно будет большим и светлым, как мягкие белые облака в небе, озарённые лучами солнца. Свет его подарит покой и умиротворение, и тебе не придётся хмуриться и носить в сердце печаль. Просто верь в это.

От его слов в горле встал ком и захотелось расплакаться, уткнувшись в пропахшее лампадным маслом плечо. Выплакать всю обиду на отца, мачеху, сестёр, бросившую меня мать, на свою незавидную судьбу… И хотелось верить, страстно хотелось верить, что всё действительно обойдётся. И где-то меня ждёт тихое спокойное место и приятное, лёгкое, как жар весеннего солнца, счастье.

Но я не могла позволить себе плакать. Поэтому просто оставалась рядом с жрецом, который укачивал меня, как ребёнка.

В себя меня привело шарканье ног. Я вздрогнула и вспомнила, что пришла не одна. Из-за алтаря я не могла видеть нагов, но предположила, что шарканье – признак недовольства долгим ожиданием. Я нехотя отстранилась от господина Зуваруса.