Я недовольно обернулась, узнав голос Ларионы. Да, это была она вместе со старшей сестрой Риоланой. Все мои сёстры внешностью пошли в свою маменьку: светловолосые, голубоглазые. На отца ни одна не была похожа. Даже я на него не была похожа, что ещё сильнее злило мачеху.

Риолана, самая высокая из нас, довольно стройна и не обделена приятными глазу формами. Она всегда пряма как палка и держит себя с достоинством. Аккуратная, немного занудная в своих манерах. Я считала её самой разумной из сестёр.

Лариона же пышнотелая. Её объёмная грудь сейчас была закована наглухо в платье и томилась там, как в броне. Если Риолану можно назвать симпатичной, то Лариона скорее на любителя. Низенькая, полненькая, с прищуренными глазками. Если бы выражение её лица не было таким неприятным, то, может быть, она и выглядела бы посимпатичнее. Лично я считала, что из всех сестёр эту боги обделили умом, но по неведомой причине наделили чем-то вроде хитрости, которая без ума казалась подлостью.

– Дозвольте принести вам, ваше сиятельство, поздравления по поводу предстоящей свадьбы, – паясничая, произнесла Лариона.

– Дозволяю, – снисходительно бросила я.

– Прекратите обе, – сухо оборвала нас Риолана.

– О, какое страшилище этот граф! – продолжала ехидничать Лариона с самым восторженным видом.

– Я сказала прекратить! – Риолана раздражённо посмотрела на сестрицу.

Но та слов не понимала.

– Хотя как-то граф без восторга на тебя смотрел, того и гляди сбежит.

Риолана не выдержала и рявкнула на Лариону:

– Я сказала прекратить! У меня голова от тебя уже болит! В доме гости, а вы позорящие семью разборки устраиваете!

Лариона вытаращила на неё бараньи глаза и обиженно протянула:

– Что сразу я?

– А я вообще молчу, – заметила я.

Нас отвлёк влетевший во двор всадник. Он спешился прямо у лестницы парадного входа и, не дожидаясь, пока у него примут поводья, бросился внутрь.

– Гонец, – определила я.

Мы с Ларионой свесили из окон головы, Риолана лишь чинно выглянула из-за рамы. Я подозвала мальчишку, подметавшего двор, и спросила, не знает ли он, откуда прибыл всадник. Тот не знал. Из замка тем временем выскочил дворецкий. Я никогда не видела нашего Павло́ра таким спешащим. Во дворе воцарилась суета. Забегали слуги, на ступенях парадного входа появились отец, герцог и граф. В самом доме нарастал шум. Лариона поймала в коридоре пробегавшую служанку и спросила, что случилось.

– Ох, госпожа! – схватилась за сердце девка. – Принцесса Кира́та решила почтить нас своим присутствием. Её экипаж всего в половине версты отседова!

Мы бросились к окнам. На дороге и правда поднимались клубы пыли. Можно было даже различить силуэты всадников. На улице тем временем появились мачеха с герцогиней, сёстры и герцогские сыновья. За воротами на дороге всё чётче вырисовывались ехавшие: большая золочёная красная карета и всадники, не меньше двадцати человек. На наездниках поблёскивали лёгкие панцири. Вскоре до нас донеслись звуки: топот копыт и ржание лошадей.

Кортеж шумно заехал во двор. Всадники перестроились на передний план, спешились и встали в два ряда лицом к друг другу. Карета остановилась напротив крыльца. Я подалась вперёд, чтобы лучше видеть. Один из сопровождавших карету мужчин поспешил открыть дверцу и подать руку. Он довольно долго стоял с протянутой рукой, пока его услугами не соблаговолили воспользоваться. Из кареты показалась ладонь, затянутая в перчатку. Она опёрлась на протянутую руку, и из недр экипажа наконец показалась её обладательница. Я изумлённо открыла рот. Никогда ещё не видела таких красивых женщин!

Из кареты, высокомерно усмехаясь… да, именно усмехаясь… вышла Женщина! Именно так, с большой буквы. Это была не какая-то там неопределённая девушка, не вздорная девица или банально-скучная жена. Это была Женщина! Чуть выше среднего роста, тонкая, гибкая, как кошка, с изящной фигурой и плавными соблазнительными движениями. Мужская часть встречающих восторженно вздохнула. Принцесса была одета в чёрное дорожное платье, подол которого просто стекал к земле. Но это обычное платье ей удивительно шло. Белая кожа, тёмные, слегка раскосые глаза, тонкий нос и яркие губы, изогнутые в лукавой усмешке, длинные тёмно-русые волосы, не убранные в причёску и свободно стекающие по плечам.

Принцесса Кирата ненадолго замерла на подножке и окинула присутствующих взглядом, словно спрашивая: «Не ждали?!» И вид у неё был до того высокомерно-победный, словно её появление должно было внести хаос в ряды встречающих. И, о удивительно, отец почему-то отшатнулся. А мачеха ещё сильнее выпрямилась, и её спина словно одеревенела. На подмогу хозяевам поспешил герцог. Он выступил вперёд и подошёл к царственной особе.

– Мы рады приветствовать вас, ваше высочество. – Герцог почтительно приложился губами к руке принцессы.

– Да неужели?! – со снисходительной усмешкой усомнилась принцесса.

Отец дёрнулся и поспешил исправить собственную оплошность.

– Здравствуй, здравствуй, – насмешливо щурясь, протянула в ответ на его приветствие принцесса.

У меня сложилось впечатление, что они знакомы. Отец нервничал, даже с такого расстояния это было видно. В этот момент меня отвлёк удивлённый вскрик рядом. Лариона смотрела на меня, округлив глаза, так, словно до неё что-то дошло. На меня, потом на принцессу.

– Риолана… – слабым голосом позвала она.

– Молчи!

Риолана была страшно бледна, напряжена и не отрывала от меня глаз.

– Но… – Лариона беспомощно посмотрела на сестру.

– Молчи! – ещё раз прошипела Риолана и, схватив сестру за руку, поспешила прочь.

Лариона на ходу оборачивалась, бросая на меня потрясённые взгляды. Что это с ними? Я на всякий случай ещё раз посмотрела вниз. Может, я что-то упустила? Двор опустел, лошадей разводили конюхи, карету отгонял сам кучер. Я вернулась во внутренние помещения, надеясь узнать от слуг, зачем пожаловала к нам сама принцесса.

О королевской семье я знала не очень много, только то, что можно было узнать, проживая в глубинке и ни разу не побывав при дворе. Сейчас правил его величество король Ра́йдан Разумник. Своё прозвище он получил не просто так, а благодаря вдумчивому внедрению реформ, которые изменили экономическую ситуацию в стране в лучшую сторону. Благодаря его осторожной политике у нас уже лет двадцать не случалось стычек с соседями. С его подачи в стране увеличили количество школ. Даже в нашей глухомани можно было найти две. Именно он пошёл на сближение с храмовниками, с которыми светская власть в лице королевского дома уже полвека была не в ладах. Светский и духовный раскол наконец перестал разъединять наше общество.

У короля Райдана имелось двое сыновей и одна незаконнорождённая дочь. Как к ней относилась королева, я, конечно, не знала, хотя не скрою, что мне было очень любопытно. Но до нас доходили песни, посвящённые красоте и скромности юной принцессы.

Среди всех родственников короля особо выделялась его сестра, принцесса Кирата. Она уже успела побывать замужем и овдоветь, но титул принцессы после замужества сохранила. Принцесса Кирата была особенной.

Изначально род королей Нордаса пошёл от оборотней – королевских скальных котов, могучих и больших чёрных кошек. Но род уже давно начал вырождаться. Оборотни – признак королевской крови – стали редкостью. Никто не мог сказать, почему это произошло. Шли века, у власти теперь стояли люди, чья жизнь скоротечна. Рождение оборотня теперь было чудом. Оборотень королевской крови вступал в брак только в пределах королевства. Его потомки становились женихами и невестами для представителей королевской семьи. Так надеялись вернуть дар в семью. Если же у короля кто-то из сыновей рождался оборотнем, то наследником становился он, вне зависимости от того, какой он по очерёдности рождения. Кроме дочерей. Дочери трон не наследовали.

Около сорока лет назад у короля О́лдана родились близнецы, нынешний король Райдан и принцесса Кирата. Принцесса унаследовала дар оборотней целиком и полностью. Уже много поколений чёрный скальный кот был редкостью. За счастье считалось, если родится хоть какой-нибудь оборотень, пусть и песчаного цвета кот размером с крупную собаку. А тут полноценный представитель далёких предков.

Принцессе разрешалось всё. Любые её проступки прощались. Рассказывали, что ей даже дозволялось лазить по болотам и сражаться с тамошней нечистью. И замуж она вышла только семь лет назад, мне тогда двенадцать было. Муж её, правда, прожил ещё четыре года, а потом погиб на охоте. И сейчас её высочество не торопилась с новым замужеством. Куда спешить, если ей ещё жить и жить? Оборотни ведь живут очень долго.

И сейчас, увидев её воочию, я чувствовала, как меня переполняет восхищение. Яркая, красивая, свободная, способная построить всех одним щелчком пальцев. Я бы много отдала, чтобы увидеть её зверя. Я-то пока котёнок и совершенно не представляю, в кого вырасту.

Поспрашивав слуг, я поняла, что они не знают, зачем приехала принцесса. Придётся ждать обеда. За столом эту тему, вероятно, затронут. Но каково было моё удивление, когда я, вернувшись в свою комнату, застала там ожидающую меня служанку. Она сообщила, что, оказывается, мне нездоровится, поэтому я обедаю и ужинаю у себя в комнате. Смысл прятать меня от венценосного внимания, если всем известно, что у графа Авайского есть незаконнорождённая дочь?

Померив шагами комнату, я решила, что раз мне сегодня нездоровится и общаться с гостями я не собираюсь, то нет смысла сохранять наведённую красоту. С этими мыслями стащила платье, туфли и драгоценности, переплела волосы в удобную косу и достала брюки и рубашку. Я даже не озаботилась аккуратностью образа. Там, куда я пойду, всё равно некому оценить мой внешний вид. Вместо обуви решила использовать мягкие комнатные тапочки. В них здорово подкрадываться.

О системе потайных замковых ходов я знала лучше всех. Подробная их схема лежала в том же запертом шкафу в библиотеке. Количество ходов потрясало воображение. Такое ощущение, что предок, который строил это имение, постоянно ожидал нападения и, стараясь предусмотреть все опасности, настроил кучу тайных лазов. И вот один из них вёл в мою комнату. Вход в него располагался в стене рядом с кроватью, у изголовья. Сам рельеф стены был немного вычурный и испещрён декоративными нишами, поэтому некоторые неровности не вызывали подозрений.

Я налегла плечом в определённом месте и давила своим весом до тех пор, пока не услышала звук перетекающей воды. Через двадцать секунд проём площадью чуть больше половины сажени дрогнул, и прямоугольный кусок стены над самым полом выдвинулся в глубь прохода. Я на четвереньках залезла внутрь и, прежде чем закрыть вход, нащупала связку свечей, лежащую чуть в стороне.

Выпрямилась я уже в тёмном узком коридорчике, зажимая в ладони свечу. За спиной закрывалась дверца. Пахло сыростью, мышами и влажной глиной. На фитиле свечи затрепетал огонёк, и я смело пустилась на встречу с мышами. Вышла из хода минут через пять в коридоре на третьем этаже, за гобеленом. Оглядываясь, перебежками добралась до другого конца коридора и залезла в следующий ход, скрытый за статуей святого Ню́ба.

Этот ход вёл к батюшкиному кабинету, потому шла я как можно тише. Заходить в кабинет не собиралась, но там в одном месте очень тонкая кладка и даже вынимается кирпич. Поэтому можно послушать, что творится внутри. Может, что-то узнаю.

В кабинете действительно кто-то был, но голоса звучали не очень разборчиво. Пока я не вытащила кирпич. В образовавшемся проёме привычно проглядывала обратная сторона гобелена.

– Наги?

На спине выступил холодный пот, и спёрло дыхание в груди.

– Интересно, какие такие договорённости имеются у королевского рода с нагами? – продолжил… герцог. Да, это был голос герцога Омаского.

– Я не рискнул поинтересоваться. – Голос отца был довольно напряжён.

– Не смею вас осуждать, друг мой. Принцесса не всегда доброжелательно относится к любопытным.

Наступила тишина, прерываемая лишь лёгким позвякиванием бокалов.

– А вы близко знакомы с принцессой? – осторожно спросил отец.