«Неважно, что движет Сунь Вэймином, если он хочет украсть у меня Цзян Тин, – это может быть лишь его несбыточной мечтой! – вспылила про себя Цзян Юйшу. – Он превратил семью из трех в семью из двоих, а сейчас хочет оставить меня одну-одинешеньку! С какой стати он вновь и вновь разрушает мою жизнь?!»

Она не могла лишиться Цзян Тин. И никогда раньше не думала, что это возможно. Дело не только в том, что Юйшу привыкла к ней, но и также в том, что дочь была ее единственным связующим звеном между ней и надеждой в ее разрушенной жизни, причиной, по которой она до сих пор сопротивлялась страху перед будущим.

Пока она лежала, погруженная в эти мысли, в ее подсознании разрастался другой еле слышимый голос: «Не слишком ли ты эгоистична? Тин-Тин – ребенок, а не твоя собственность…»

Нет, это не так! Цзян Юйшу с силой замотала головой, будто пытаясь выкинуть этот голос из головы. «Я – мать, а она – несовершеннолетняя девочка. У меня есть право решать за нее! Тем более что сама Тин-Тин хочет жить со мной!»

Юйшу не могла спокойно лежать, поэтому встала и направилась в комнату дочери. В тот момент она срочно хотела увидеть дочь – ее не останавливало и то, что она могла ее разбудить; ей лишь хотелось увидеть ее…

Толкнув дверь, она замерла.

Кровать Цзян Тин пустовала.

Глава 4
Яичница для двоих

Ма Дунчэнь, переложив пакет в левую руку, аккуратно постучал правой в темно-серую железную дверь. Вскоре по ту сторону послышались шаги, и гнусавый женский голос спросил:

– Кто?

Почти в тот же момент дверь приоткрылась, и из щели выглянула женщина с опухшим лицом. Ма Дунчэнь натянул улыбку:

– Сестрица, я…

Черты лица женщины тут же исказились – его выражение выдавало одновременно и гнев, и печаль.

– Убирайся! Не хочу тебя видеть!

Бросив эти слова, женщина уже хотела захлопнуть дверь, но Ма Дунчэнь поспешно ринулся вперед, пытаясь удержать створку плечом и в то же время жалобно выдавливая:

– Сестрица^[8], не нужно так… давай поговорим…

– О чем еще говорить?! – Ее голос сорвался. – Верните мою дочь – тогда и поговорим!

– Для начала успокойся, мы просто кое-что обсудим… – Ма Дунчэнь засунул ногу между дверью и проемом. – Ведь всё это ради ребенка.

– Мне все равно!

Она продолжала кричать, пока на ее плечо не опустилась рука. За ее спиной появился мужчина с мрачным выражением лица, с ног до головы оглядывая Ма Дунчэня.

– Чего ты кричишь? Пусть он зайдет.

Женщина нехотя посторонилась. Ма Дунчэнь, с облегчением вздохнув, протиснулся в дверь.

Мужчина все еще пристально смотрел на него; взгляд остановился на пакете в его руке. Затем, повернувшись, он с безразличным видом зашел в комнату.

Это была двухкомнатная квартира с двойным балконом: лучи почти не проникали внутрь, что создавало мрачную атмосферу. Беспорядочно лежащие вещи делали и без того небольшое пространство еще меньше. Мужчина прошел к дешевому дивану и, опустившись на него, взял со стола пачку сигарет. Женщина, обхватив себя за плечи, молча встала возле стиральной машинки в противоположном углу.

Никто не приглашал Ма Дунчэня, из-за чего он, неловко стоя на одном и том же месте, почувствовал неловкость. Но, немного подумав, положил пакет рядом с мужчиной и пододвинул себе пластиковый стул. Его лицо было покрыто потом.

Выкурив половину сигареты, мужчина бегло взглянул на непрошеного гостя и спросил:

– О моей дочери что-нибудь известно?

– Лао Су, давай не будем… – Ма Дунчэнь нагнулся и придвинул стул ближе к дивану. – За эти два дня я задействовал все свои связи; позвонил тем, кому только мог…

– Так вы нашли ее? – оборвал его мужчина.

Ма Дунчэнь ничего не ответил, лишь опустил голову, безостановочно почесывая шею.

– Тогда нам не о чем говорить. – Мужчина потушил сигарету и повернулся к женщине: – Собирайся, едем в участок.

– Не нужно, Лао Су; выслушай меня… – Сразу всполошившись, Дунчэнь схватил мужчину за локоть. – Я как раз пришел поговорить с вами!

– О чем здесь, мать твою, можно разговаривать? – Мужчина смахнул руку Ма. – Сун тоже приходили уговаривать. Сказали подождать еще день. Хорошо, я подождал. Чжао тоже были – сказали то же самое. Я снова ждал. А сейчас что ты еще хочешь обсудить? Снова сказать мне ждать? Ты думаешь, я в состоянии?!

– Я не хочу просить тебя ждать. Я пришел, чтобы обсудить способ разрешить все это.

– Какой способ? – Мужчина распахнул глаза. – Прошло почти три дня, а о моей дочери ни слуху ни духу. Верните мне Су Линь – тогда и поговорим! Если не можете вернуть, мне остается лишь обратиться в полицию.

– Братец Су, не думай о плохом… – Ма Дунчэнь сглотнул. – Я признаю, моя дочь ударила Су Линь. Но с ней вряд ли что-то случилось. Может, она решила развеяться где-нибудь…

– Что за бред! – вдруг не выдержала молчавшая все это время женщина. – Моя дочь – самая послушная девочка, после школы сразу шла домой… Как она могла просто решить развеяться?!

– Возможно, не осмелилась вернуться домой, – сразу же нашел объяснение Ма Дунчэнь. – Одежда порвана, портфель потеряла – все возможно…

– Довольно нести чепуху! – Мужчина нетерпеливо замахал руками. – Все, что я знаю, – твоя дочь ударила Су Линь, а затем та пропала. Исчезла без следа. Если ты не можешь дать мне доказательства, я сам их найду, – закончив, он обратился к женщине: – Собирайся, едем в полицию.

– Сестрица Су, братец Су, давайте для начала успокоимся… – Ма Дунчэнь шагнул вперед и снова схватил его за локоть. – Мы все с вами родители, послушайте меня хотя бы ради ребенка…

– Откуда тебе знать, каково нам?! – прорычал мужчина. – Мы растили ее семнадцать лет! И в один миг ее не стало из-за вашей дочери… Как же нам быть спокойными?

– Сейчас никто не может доказать, что это была Ма На.

– Так, значит, ты все еще не признаёшь? Ладно. – Мужчина оттолкнул Ма Дунчэня в сторону. – Зато семья Сун все признала, и их девчонка поедет с нами.

– Я не это имел в виду…

Внезапно до них донесся звук из-за закрытой двери – будто кто-то слез с кровати и зашаркал по полу в тапочках. Ма Дунчэнь застыл, уставившись на дверь, его лицо выдавало напряжение.

– Лао Су, кто это там? Неужели Су Линь вернулась?

– Что ты несешь?

Ма Дунчэнь не обращал на него внимания – широкими шагами направился к комнате напротив. Женщина хотела преградить ему путь, но не успела, – могла лишь с распахнутыми от удивления глазами наблюдать за ним.

Перед глазами Дунчэня открылась маленькая комната: там была только одна кровать и один стол. На кровати, потирая сонные глаза, сидел мальчик в кроссовках. Ма Дунчэнь замер, но женщина опередила его, захлопнув дверь.

– Так у вас двое детей, – пробормотал Ма Дунчэнь. – Это младший брат Су Линь?

– Нет. – На лице женщины застыло неестественное выражение. – Это ребенок моей младшей сестры, приехал к нам на несколько дней.

Какое-то время они молчали. Женщина все так же стояла около двери, скрестив руки на груди, будто боялась, что Ма Дунчэнь снова захочет ворваться в комнату. Мужчина же снова сел на диван и достал пачку сигарет, однако обнаружил, что они закончились. В ту же секунду он, в гневе смяв пачку, отбросил ее в сторону. Заметив это, Дунчэнь поспешил достать из кармана пачку «Чжунхуа». Мужчина, увидев марку, замялся, но все же принял сигареты из его рук. Ма Дунчэнь расторопно помог ему прикурить – после чего мужчина глубоко затянулся, вспомнил о пакете под его ногами и бросил пачку обратно.

– Оставь себе. – Ма Дунчэнь вернул ему сигареты.

– Поменьше подлизывайся. – Мужчина выпустил кольцо дыма. – Мне нужны объяснения.

– Су, у меня тоже есть ребенок. На вашем месте я бы тоже хотел побыстрее во всем разобраться. – Дунчэнь присел, расстегнув ворот рубашки. – Если вы хотите сообщить в полицию, я не буду вам мешать. Но сейчас обед, разве у полиции не перерыв? Сейчас незачем идти туда.

Мужчина повернул голову и посмотрел на жестяные настольные часы.

– Пойду после обеда.

– Хорошо… – Ма Дунчэнь закатал рукава. – Дела мы сделаем, но обедать тоже нужно… Может, выпьем по маленькой?

Сказав это, он взял из пакета, стоящего у ног мужчины, две бутылки водки «Улянъе» и достал еще четыре пачки «Чжунхуа». При виде водочной марки глаза мужчины загорелись^[9]. Он быстро отвел взгляд, однако тон его голоса смягчился:

– Я не буду. Сейчас не до выпивки, к тому же дома ничего нет…

– С этим мы разберемся. – Дунчэнь открыл бутылку и повернулся к женщине: – Сестрица, достань нам что-нибудь по-быстрому, пожалуйста. Арахис, битые огурцы – все пойдет.

Женщина распахнула глаза и отвернулась.

– Говорю же, я не буду пить! – внезапно вспылил мужчина. – Ты думаешь, я водку в первый раз вижу?

– Я не об этом. – Вид у Ма Дунчэня по-прежнему был расслабленный. – По тебе видно, что ты умеешь пить – рослый и крепкий… Монгол?

– Нет, ханец^[10], – рассеянно ответил он.

– Сестрица тоже из ханьцев?

– Да. Чего ты добиваешься, в конце концов?

– Ничего, спрашиваю просто так… – Дунчэнь, улыбнувшись, достал пачку денег и протянул женщине: – Сестрица, давай ты не будешь готовить; прошу тебя сбегать и купить что-нибудь готовое.

– Я никуда не пойду! – Женщина даже и не посмотрела на него. – Я не буду тратить твои деньги!

– Да ты не дуйся, сестрица… В последние несколько дней все мы не ели и не спали. – Ма Дунчэнь кивнул на дверь за ее спиной: – Ладно мы, взрослые люди, но ребенка-то без еды оставлять нельзя…

Женщина замешкалась, повернувшись к мужчине. Тот, зажав зубами дотлевающую сигарету, медленно кивнул. Она нетерпеливо притопнула ногой – и все-таки приняла деньги.

Спустя полчаса дом ломился от различных закусок – острой свинины, жареной курицы, арахиса… Женщина, уложив все это на большое блюдо, внесла его в маленькую комнату. Ма Дунчэнь издал радостный возглас, после чего женщина вышла и, пододвинув стул, села у порога. Ма Дунчэнь снова и снова приглашал ее поесть вместе с ними, но она сначала отказалась, а потом и вовсе перестала обращать на него внимание – сидела, уставившись в одну точку, и иногда всхлипывала.

Хозяин дома ел немного, однако усиленно наливался водкой, из-за чего его лицо быстро окрасилось в цвет свиной печени, а взгляд затуманился. Ма Дунчэнь же, хотя и настойчиво предлагал выпить, сам только пригубил из своего стаканчика. Жидкость в почти опустошенной бутылке вся ушла в желудок мужчины.

Заметив, что его стакан скоро снова станет пуст, Дунчэнь открыл вторую бутылку. Мужчина, с трудом сдерживая тяжелые веки, протянул руку, чтобы остановить его.

– Не открывай… – Он медленно помотал головой, которая сейчас будто весила несколько сотен цзиней^[11]. Его язык заплетался. – Не смогу больше…

– Я же вижу, что ты еще не допил… – Ма Дунчэнь наполнил его стакан доверху и поднял свой. – Давай, еще по одной!

Он снова пригубил, но тут увидел, что мужчина не двигается – красными глазами оцепенело смотрит на него.

– Братец Су, ты…

– Хватит, мать твою, навязываться ко мне в друзья! Кого ты называешь братцем? – Неожиданно мужчина смахнул со стола целую бутылку водки – комнату тут же заполнил сильный запах спирта.

Женщина вскочила, встревоженно смотря на мужа.

Водка намочила штаны Ма Дунчэня. Тот молча поставил стакан и попытался вытереть с них жидкость.

– Ты думаешь, я не понимаю твои намерения? – Криво улыбнувшись, мужчина посмотрел на Ма. – Хочешь напоить меня, чтобы я не смог пойти в отделение?

– Нет… я не в том смысле. – Ма Дунчэнь отложил платок в сторону, также выдавив улыбку. – Всего лишь хотел выпить с тобой. Братец Су, ты что-то выдумал…

– Сегодня ты напоил меня – а завтра посмеешь? – Мужчина ударил кулаком по столу. – Посмеешь ли делать это каждый день?