– Нет, – не сводя с него глаз, ответила она. Надо бы поскорее разыскать Лу. Опасно находиться с этим парнем наедине.

– Ясно. Что ж, – Элиас, с хлопком соединив ладони, потер их друг о друга и посмотрел на небо, словно проверяя, не начало ли темнеть, – тогда я, наверное, пойду. Было приятно познакомиться, Чарли.

Чарли оглянулась через плечо, уверенная, что увидит направляющуюся в их сторону Лу.

– Ага, давай. Мне тоже было приятно…

А когда она снова повернулась к Элиасу, тот уже исчез.

Несколько секунд она стояла, уставившись на то место, где только что был он. Что произошло? Он что, умчался отсюда? Но тогда она наверняка услышала бы топот, как должна была услышать, что он подкрадывается к ней сзади. Да кто он такой?

Качая головой, она повернулась, чтобы вновь двинуться на запад и продолжить поиски.

И только тогда вдруг сообразила, что он назвал ее по имени.

Которого она ему не говорила.

5

Шагнув на тротуар у парковки возле старшей школы Силвер-Шорс, Чарли услышала, как за спиной захлопнулась автомобильная дверца.

А потом еще две. Эбигейл в который раз смотрела в сумку, проверяя, не забыла ли чего-нибудь, а Лу с интересом оглядывалась по сторонам. В старшую школу они начали ездить вместе на одной машине, когда Чарли исполнилось шестнадцать и она первая из всех получила права, и с тех пор совместные поездки стали традицией. Ни Лу, ни Эбигейл никогда не предлагали сменить Чарли, но она не возражала. Ей нравилось сидеть за рулем. Нравилось чувствовать, как «Бронко» гудит мотором и подчиняется ей.

К тому же она терпеть не могла ездить одна, хотя никому в этом не признавалась. Мейсона всегда подвозил до школы кто-нибудь из его многочисленных друзей, поэтому он безропотно уступал машину Чарли. И она бы радовалась, но, если рядом с ней в машине никто не сидел, там становилось слишком тихо, даже с музыкой, включенной на полную громкость. Оставалось слишком много пустого места, куда закрадывалась печаль.

Впереди высилось здание старшей школы Силвер-Шорс. Изумительный образец георгианской архитектуры, шедевр из красного кирпича с высокими белыми колоннами у входа и колокольней, которая возвышалась над всем городом. Изгибы великолепных лестниц соединяли этажи. Классы выглядели как обшитые панелями гостиные. Повсюду витал слабый запах старинных книг.

Пока они шли через парковку, Лу и Эбигейл болтали о предстоящем школьном бале, отмечающем начало учебного года: кто кого позовет, от кого можно ждать приглашений, будет ли выпивка после официальной части. Они в предпоследнем классе. Уже не младшие, но еще не обременены ответственностью, как в выпускном классе. (Ну с этим Эбигейл не согласилась бы.) Как повторила Лу не меньше тридцати раз за последние три дня, Чарли следовало бы радоваться лучшему времени в своей жизни. А она почти не слушала, о чем болтают подруги.

Но поскольку она понимала, что в ближайшее время Лу попытается втянуть ее в разговор, пора было настроиться на него.

– Так этот шарф полагался к тыквенно-пряному латте или наоборот? – спрашивала Лу у Эбигейл, указывая на предметы своего вопроса.

Сморщив нос, Эбигейл крепче сжала стакан из «Старбакса».

– Ни за что не стала бы пить тыквенно-пряный латте.

– Ах да, я и забыла, – подхватила Лу. – Ты же пьешь только черный кофе, как шестнадцатилетний серийный убийца.

– Я не из тех, кто явно сдвинулся на серийных убийцах.

Подняв руки к затылку, Лу принялась собирать свои каштановые волосы в узел. Несколько тонких прядей она выпустила, чтобы они обрамляли ее веснушчатое лицо.

– Это моя страсть.

– Просмотр всех когда-либо снятых документалок про Теда Банди – это еще не страсть. И потом, – Эбигейл поправила свой лиловый шарф, оценивающе глядя на микроскопическую юбку Лу, – я хотя бы одета по погоде.

– На улице почти девятнадцать градусов. – Лу закатила глаза. – Божечки мои, каждый год, как только календарь покажет первое сентября, ты кутаешься, будто с деревьев уже опадают последние листья.

Эбигейл ткнула пальцем в заросший травой пятачок земли за красным пикапом «шевроле».

– А что, по-твоему, вот это?

Чарли и Лу вытянули шеи, глядя в ту сторону. На траве лежал одинокий буровато-желтый лист.

Лу медленно повернулась к Эбигейл.

– У тебя совсем крыша поехала, – заявила она. – Ты вообще в курсе?

Чарли украдкой улыбнулась. Как же она привыкла к перепалкам лучших подруг. Они были особенностью их маленькой компании. Лу и Эбигейл спорили, а Чарли наблюдала.

Чарли понимала, что она другая. Слишком много времени она проводила, копаясь в своих мыслях, хотя должна была сплетничать с подругами и строить планы на выходные. Но ей это никогда не удавалось. Она не была деятельной, инициативной и разговорчивой. Все эти роли доставались Лу. И в некоторых случаях – Эбигейл. Они уже успели распланировать свою жизнь. А когда Чарли думала о будущем, на том месте, где полагалось быть любви, продолжению учебы и семье, зияла черная дыра.

Держаться в тени она предпочитала не всегда. Было время, когда Чарли считалась шумной болтушкой в своей группе, всегда готовой первой предложить новую игру или вдруг запеть какую-нибудь песню. Но в то время у нее еще была Софи.

Чарли крепко зажмурилась. Только не сейчас. Она открыла глаза и постаралась включиться в разговор.

– …ни за что не позовет Дану на бал, – уверяла Лу. – Этим летом они расстались с таким скандалом, что… – она вдруг замерла. Чарли и Эбигейл заметили, что Лу остановилась, повернулись к ней и увидели, как округлились ее глаза.

– Кто это?! – громким шепотом спросила Лу.

Чарли посмотрела в ту же сторону, что и она. А Лу не сводила глаз с Козырька – места, где старшие собирались перед занятиями, чтобы обменяться ответами к домашней работе или повейпить. Прищурившись, Чарли попыталась определить, о ком говорит Лу. Первым она заметила Мейсона – как обычно, в окружении друзей. И поняла, что Лу не его имела в виду, ведь Мейсона она знала почти всю жизнь. Тогда кого же?..

Конечно.

Он стоял рядом с ее братом, болтая с ним, как с давним другом. В черной футболке и рваной джинсовой куртке. С растрепанными темными волосами и глазами цвета поросшего сочной травой луга в летнюю пору.

Парень из леса.

У Чарли бешено застучало сердце.

– Божечки, – протянула Лу. – Какой же он…

– Потрясный, – мрачно кивнула Эбигейл.

– А по-моему, ничего особенного, – вырвалось у Чарли.

Лу и Эбигейл обернулись и уставились на нее.

Чарли ощутила, как розовеют ее щеки. И с запозданием поняла, что впервые за все утро вступила в разговор.

Лу прищурилась, наклонившись к Чарли.

– С тобой все в порядке?

– Да, – будто оправдываясь, ответила она. – Конечно.

– Вот и хорошо. А я уж думала, тебя хватил удар. – Лу указала на толпу старшеклассников. – Перед нами стоит самый горячий парень, какой когда-либо учился в старшей школе Силвер-Шорс, а ты говоришь, что он – «ничего особенного»?

– Конечно, ничего, – подтвердила Чарли.

Вот только это ложь. Челюсть и подбородок Элиаса словно выточили на станке, у него были пухлые губы, ироничная кривоватая усмешка. Выглядел он так, словно сошел с рекламы какого-нибудь одеколона прямо на газон перед школой.

Но Чарли не могла отделить его внешность от того, что о нем знала. От того, что он вел себя так, словно ему была известна суть шутки, которую больше никто не понимал. Что он неизвестно откуда взялся в ту неделю, когда пропал Робби, да еще болтался вокруг места преступления. Этот парень наверняка явился не к добру.

Что вообще происходит? Когда Элиас успел втереться в доверие к ее брату? Чарли знала, что Мейсон компанейский малый, но неужели он не заметил, насколько этот Элиас мутный тип?

И не только он, но и все остальные?

Очевидно, нет. Девчонки-старшеклассницы едва не пускали слюни, глазея на него. А парни смеялись и ловили каждое его слово.

– Ну, знаешь, по-моему, тебе стоит проверить голову, – заявила Лу. – Если, конечно, твои вкусы не изменились. И это меня вполне устраивает. Лишь бы ты наконец проявила интерес хоть к кому-нибудь.

Чарли оторвала взгляд от Элиаса и повернулась к Лу и Эбигейл.

– И что это означает?

Ее подруги переглянулись.

– Что? – потребовала ответа Чарли.

– Просто… – начала Эбигейл. – В смысле…

– В этом отношении ты особо не утруждаешься, – вмешалась Лу, и ее понесло, словно ей давно хотелось выговориться. – Ты ни с кем не встречаешься. Ни на кого не западаешь. Никогда не говоришь о том, что тебе нравится какой-нибудь парень – или хоть кто-нибудь, если уж на то пошло. Но ты не всегда была такой, Чарли. Только с недавних пор. Почти все время, что мы с тобой дружим, это ты всегда гонялась за мальчишками по площадке – или часами листала их социальные сети и тиктоки, или строчила дурацкие записки, которые так и не отправляла… Ты постоянно увлекалась до безумия. Но с тех пор, как…

Она осеклась, но Чарли поняла, что имелось в виду. С тех пор, как умерла Софи.

У нее в горле встал ком. Значит, вот до чего дошло? Вот к чему все свелось.

А ведь когда-то Лу не приходилось подбадривать Чарли. Когда-то они с Лу были неугомонными и деятельными, придумывали подчас опасные и неизменно нелепые затеи вроде поездки на велосипедах на пляж среди ночи или вылазки на задний двор старика Уиллера, чтобы проверить, верны ли слухи насчет его коллекции порно (слухи не подтвердились), в то время как Софи была их тихой, но верной помощницей, всегда готовой составить компанию, но не возглавить ее. Чарли была общительной, первой заводила новых друзей и гонялась за мальчишками по школьному двору. Однажды в первом классе Мейсону даже пришлось отвести ее в сторону и растолковать, что неприлично подкарауливать мальчишек на верху горки и требовать, чтобы ее поцеловали.

– Потому что тогда мне придется колотить их, – объяснил второклассник Мейсон. – Меня оставят после уроков, и виновата в этом будешь ты.

Софи подобных внушений Мейсон никогда не делал. Она была послушным ребенком, тихим и застенчивым, из тех, кто никому не доставляет беспокойства. Единственным исключением из этого правила стал случай, когда Мейсон подменил их шампунь лиловой краской для волос. Вместо того, чтобы разозлиться, Софи пришла в полный восторг.

– С лиловыми волосами я выгляжу как принцесса, – говорила она, изучая себя в зеркале.

– Везучая, – отозвалась Чарли, дергая свои лиловые локоны. – А я – как динозавр.

Софи прищурилась, глядя на свою близняшку.

– Ты что, забыла, что мы идентичные?

– Не-а. – Чарли указала на хорошенькую родинку над своей верхней губой. – У тебя нет Клайда.

(Клайдом она называла эту родинку).

Чарли хорошо помнила тот день, когда Софи явилась в школу с лиловыми волосами. На нее глазели все. «Софи Хадсон? – шептались вокруг. – Та тихоня? Да неужели?» В тот день Чарли и Лу ходили за Софи как два телохранителя, готовые накинуться на всякого, кто скажет ей хоть слово.

Вспомнив прошлое, Чарли задумалась: а может, Софи и не нуждалась в их защите. В тот день она казалась такой умиротворенной, словно наконец обрела свое истинное «я».

После ее смерти Лу и Чарли начали меняться. Расходиться в разные стороны. Чарли постепенно уходила в себя, Лу, напротив, рвалась во внешний мир. Чарли довольствовалась ролью стороннего наблюдателя, а Лу стала еще более шумной, веселой, вечно готовой броситься в омут с головой.

Чарли не протестовала, когда Лу втягивала ее в свои затеи, но участвовала в них, не испытывая воодушевления, просто плыла по течению, как лепесток, брошенный в реку. Отдавшись на волю волн.

Казалось, потеряв Софи, Чарли отчасти переняла ее индивидуальность. Словно подражание могло помочь сохранить память о ней.

Проглотив вставший в горле ком, Чарли ответила: