– Даже не знаю, что тебе сказать. Просто встречаться с кем-нибудь – это не мое.

Лу прищурилась. Прежде чем она с жаром принялась уточнять, что это значит, Чарли отвернулась. И ее взгляд снова упал на Элиаса.

Который уже смотрел на нее.

У Чарли перехватило дыхание.

Мейсон что-то говорил ему, Элиас рассеянно кивал в ответ, но его внимание было всецело приковано к ней, и его губы изгибались в легкой понимающей усмешке. А потом он подмигнул ей – неуловимо, словно колибри взмахнула крылом.

– Эй! – Лу помахала веснушчатой рукой перед лицом Чарли, отвлекая ее от этого поединка взглядов. – Ты хоть слышала, о чем я спросила?

– Слышала?.. – Чарли посмотрела на Эбигейл, но та не собиралась ей подсказывать. Гадство. – Да?..

– «Да» – то есть ты слышала или «да, я согласна»? – уточнила Лу.

– Да, я согласна, – кивнула Чарли, понятия не имея, на что подписывается.

– Отлично. – Лу хлопнула в ладоши и с усмешкой переглянулась с Эбигейл. – Значит, решено. К вечеру четверга у каждой из нас будет пара для бала.

– Постой! – В груди Чарли вспыхнула паника. – Что?!

Она бросилась вслед за подругами, но те уже шагали к дверям школы – решение принято, головы гордо подняты.

6

Кафетерий старшей школы Силвер-Шорс напоминал скорее столовую роскошного особняка, чем помещение, где ученики перекусывают мини-пиццами и стейком «Солсбери». Под потолком тянулся позолоченный бордюр. В углу возвышался холодный камин. Со стен смотрели портреты основателей школы. А в высокие окна вливались потоки света, заливая столы из твердых пород дерева.

Но для Чарли это было всего лишь место, где можно пообедать.

К тому времени, когда она вошла в кафетерий, пройдя через высокий дверной проем с косяками в резных цветах, Лу и Эбигейл уже сидели на их обычном месте – за дальним столом слева, возле арочного окна. Завидев Чарли, обе девушки вскинули руки, подзывая ее, будто она и без того не знала, где их искать.

Чарли кивнула им. А потом, не удержавшись, бросила взгляд через столовую, заполненную деревянными столами и мягкими банкетками, туда, где обычно обедал ее брат.

Как всегда, Мейсон восседал во главе стола и громко смеялся чему-то сказанному друзьями. На подносе перед ним Чарли заметила острые куриные наггетсы и картошку фри. Еще одно различие между ними: она всегда приносила с собой еду из дома, а он – покупал.

За его столом она увидела парней, которые практически выросли у них дома, носились на их заднем дворе, перепачканные грязью, и часто поднимали шум на всю округу. Теперь они учились в выпускном классе, сменив игры в захват флага или в привидения на бочонки пива и бутылки водки. Но Чарли по-прежнему воспринимала их как проказливых малолеток, с готовностью следующих за ее старшим братом.

Но сегодня у них за столом появилось пополнение. Справа от Мейсона и спиной к Чарли сидел новичок.

Чарли не потребовалось видеть лицо Элиаса, чтобы узнать его. Его прическа, коротко стриженные по бокам и длинные и вьющиеся на макушке волосы, выделялась среди ежиков и мужских пучков. Он сидел, развалившись на банкетке, всем весом опираясь на одну руку.

Этим утром в школе только о нем и говорили. Элиас, фамилия которого, как узнала Чарли, была Эверхарт, переехал в Силвер-Шорс из городка на востоке Мичигана. В свои восемнадцать он ни с кем не встречался, был чертовски сексуален и, поговаривали, имел историю судимостей, хотя никто не мог подкрепить эти слухи доказательствами. Покачав головой, Чарли направилась через кафетерий туда, где сидели подруги.

– Ну что, неудачница? – дружески приветствовала ее Лу и приглашающе похлопала по красной банкетке. – А мы как раз о тебе говорили.

– Да ну? – Чарли поставила на стол коричневый бумажный пакет и перешагнула через банкетку, усаживаясь. – Выкладывай.

– Обсуждали, кого ты позовешь на бал.

– Боже мой! – Чарли закатила глаза, доставая из пакета свой обед: нарезанную палочками морковку, ломтики яблока и сандвич с авокадо и индейкой. – Хватит уже, ни на что я не соглашалась.

– Еще как соглашалась. – утащив стебель сельдерея из ланч-бокса Эбигейл, Лу с довольным видом грызла его. – Лично я ставлю на Юджина Пауэрса.

– На Юджина? – изумленно воззрилась на нее Чарли. – Того самого, который когда-то на каникулах пытался расставлять ловушки на белок?

– Да ладно тебе, – отмахнулась Лу. – Он изменился.

– Она права. – Эбигейл ударила по руке Лу, которая снова потянулась за сельдереем. – За лето Юджин стал красавчиком. Вдобавок у него вроде как самый высокий средний балл успеваемости в школе. Не считая моего, само собой.

– Если он тебе так нравится, – отозвалась Чарли, отрывая корку от сандвича с индейкой, – сама и пригласи.

– Ни в коем случае. Ты знаешь мое правило: никакого панибратства с конкурентами.

– А как насчет той из Хиндж, с которой ты на прошлой неделе ходила пить кофе? – спросила Лу. – Как ее – Лана? Приводить кого-нибудь из других школ не запрещается.

– Она милая, но с ней все сложно, – Эбигейл пожала плечами. – Насчет этого мое правило вам тоже известно.

Эбигейл рассказывала о своих знакомых еще задолго до приезда в Силвер-Шорс. В ее прежней школе в Нью-Йорке никто не придавал этому особого значения. Но в Силвер-Шорс, когда об этом узнали, одна девчонка годом старше их вытаращила на Эбигейл глаза и ахнула: «Какая же ты смелая!»

Эбигейл расхохоталась.

Но заметив, что взрыв ее веселья не поддержали, виновато прикрыла рот ладонью:

– Погоди… ты что, серьезно?

Правила ничего никому не говорить она стала придерживаться после одного неловкого случая, произошедшего вскоре после ее переезда в Силвер-Шорс. То, что началось с простого знакомства на концерте в Мичиган-Сити, быстро переросло в дружбу. Эбигейл почти каждый вечер рассказывала Лу и Чарли про Кроличьи Ушки – так они прозвали ту девушку, потому что, когда они познакомились с Эбигейл, на ней был ободок со светящимися длинными ушами. И то, сколько времени они общались, похоже, в самом деле воодушевляло Эбигейл…

…до тех пор, пока однажды в кофейне они не наткнулись на мать Кроличьих Ушек, и девушка представила Эбигейл как свою «соседку на химии», что вылилось в двадцатиминутный допрос со стороны на редкость подозрительной матери, заявившей, что знает всех, кто учится вместе с ее дочерью.

– Больше никогда! – поклялась Эбигейл после ссоры с Кроличьими Ушками. И была верна своей клятве уже больше года, хотя Чарли не раз казалось, что Эбигейл нарушила бы ее.

– И потом, – продолжала Эбигейл, – я бы предпочла позвать кого-нибудь из Силвер-Шорс. Чтобы лучше присмотреться к местным. – Она снова пресекла попытку Лу стащить что-нибудь из ее ланч-бокса. – Может, все-таки начнешь есть свой, а не чужой обед?

– У меня с собой нет денег.

– Вечная забывчивость, – заметила Эбигейл.

О скупердяйстве Лу им было давно известно. Не то чтобы она не могла позволить себе заплатить за обед: ее родители-врачи снабжали дочь карманными деньгами бесперебойно и щедро. Просто Лу, похоже, никогда их не тратила. Имея в кармане стодолларовую купюру, она все равно пыталась занять у кого-нибудь пять баксов на мороженое.

– Я захватила второй сандвич. – Чарли вытащила из пакета еще один сверток в прозрачной пленке и помахала им в воздухе. Она делала так каждый день, а Лу всякий раз притворялась, будто удивлена.

Лу захлопала в ладоши.

– Какая удача!

Эбигейл метнула в нее взгляд поверх своего пластикового ланч-бокса с салатом из свежих овощей.

– Ты хоть знаешь, что это значит?

– Знаю, конечно. – Лу уже разворачивала сандвич. – Если я не провожу все вечера, зарывшись носом в тезаурус, как ты…

– Не в тезаурус, – перебила Эбигейл, – а в «3500 самых частотных слов в тесте SAT», и не все вечера, а только дважды в неделю.

– А оттуда хорошо видно? – поинтересовалась Лу. – В смысле, с высоты твоего самомнения?

– Слушай, у нас в Нью-Йорке… – завелась Эбигейл.

Чарли и Лу дружно застонали.

Эбигейл переехала в Силвер-Шорс, когда они перешли в старшие классы, всего через три месяца после смерти Софи, и злилась, что родители увезли ее из Нью-Йорка в, как она выражалась, «неизвестность, холодное и жуткое американское захолустье». В первый день учебы в старшей школе Силвер-Шорс она твердила это всякому, кто соглашался слушать, и, как можно предполагать, в друзья к ней никто не набивался. На обеде в тот день Эбигейл сидела одна в дальнем углу кафетерия.

Чарли хотелось бы включить в список своих заслуг предложение составить Эбигейл компанию. Но, как обычно, это решение приняла не она, а Лу.

– Пойдем сядем с новенькой, – сказала Лу, кивнув в сторону Эбигейл и удерживая на подносе два сандвича и большую порцию бататов фри, которую взяла для нее Чарли. Лу постоянно мучал голод.

Чарли взглянула на понуро опущенные плечи новенькой, которая смотрела в окно, прячась за завесой косичек, падающих на лицо.

– А надо ли?

– Конечно, – кивнула Лу. – Почему бы и нет? А то здесь что-то становится скучновато. В нашей компании третий лишним не будет.

– В какой еще компании? Нас же всего двое.

Все три месяца, прошедших после смерти Софи, Лу не раз мягко подталкивала лучшую подругу, побуждая ее выйти из своего кокона. Она звала присоединиться к ним других девчонок, годами остававшихся на периферии их жизни, – тех, которых они приглашали на дни рождения или садились рядом во время школьных экскурсий, но никогда особо не сближались. Чарли понимала, что Лу пытается расширить круг ее общения, отвлечь от горя. Но все эти попытки Чарли ощущала как тесты для вступления в команду. Приглашение новеньких, чтобы попробовать их на роль замены Софи. Для Чарли это было невыносимо. Когда очередная одноклассница переступала порог ее гостиной, она еще больше замыкалась в себе.

В конце концов Лу перестала зазывать к ним знакомых.

Но в тот день все было иначе. В глазах Лу светилась решимость.

– Почему именно она? – спросила Чарли.

– Выглядит классно, – ответила Лу. – И вообще, когда к нам сюда в последний раз кто-то переезжал из Нью-Йорка? Сейчас скажу: никогда. – Она указала на стол новенькой, и Чарли поняла, что подруга берет разгон перед очередной агитаторской речью. – Эта девчонка всех смутила: она здесь новый человек, красотка, у нее пирсинг в носу, к тому же во всей школе она одна из примерно десяти человек, кожа у которых не такая белая, как задница у Санта-Клауса. Но скоро люди осмелеют, и до них наконец дойдет, какая она улетная. И если мы хотим подружиться с ней, действовать надо прямо сейчас.

Чарли колебалась, покусывая нижнюю губу. Лу права: неплохо было бы иметь в друзьях кого-то, с кем не прожил всю жизнь в одном квартале. И все же…

Лу метнула в Чарли серьезный взгляд.

– Уже пора, Чарльз, – заявила она и, не давая ей опомниться и заспорить, направилась к столу Эбигейл.

Оглядываясь назад и вспоминая о своем нежелании общаться с Эбигейл, Чарли сгорала от стыда. В то время она объясняла это тем, как неприятно Эбигейл вела себя поначалу, настроив против себя почти всех в классе, как расхаживала с гордо поднятой головой, распустив по спине царственную гриву заплетенных в косички волос и всем своим видом давая понять, что она стильная девчонка из космополитичного города, вынужденная мириться с ограниченностью провинциального городишки. Но даже тогда Чарли понимала, что на самом деле Эбигейл не такая. Ей было одиноко на новом месте – в городе, который не только разительно отличался от того, где она выросла, но в котором почти не встречалось людей, внешне похожих на нее. В городе, где она выделялась, будучи одним из немногих черных лиц в бесконечном потоке белых. Она скучала по прежней школе, прежним друзьям, прежней жизни. И была на самом деле не заносчивой, а просто напуганной.