Глава 3
Некоторые из нас не видят смысла в жизни без других

Кёичиро провел ладонями по лицу и стряхнул с пальцев остатки воды. Повернул вентиль. Потянулся за бумажным полотенцем. Из зеркала на него смотрел измученный человек: сквозь белую кожу проступали синяки, вены тянулись к вискам и скрывались под мокрыми волосами, красные губы опухли. Отражение чуть подрагивало. У него, должно быть, тоже гудела голова. Кёичиро бросил бумагу в мусорное ведро и с силой толкнул дверь.

Длинный коридор тянулся от уборной, из которой появился Кёичиро, и уходил дальше, к проходу в зал. Несколько дверей темного дерева, по обе стороны, были плотно притворены. Одна из ламп на сером потолке мигала. Кёичиро опустил голову и торопливо миновал темные участки, чтобы затем выскочить на пороге в зал.

– …должно быть, это и есть причина такого перемещения «предметов». Посмотри на карту, которую сделал Камо-чан.

Сэншу сидел на привычном месте; на нем вновь красовалась полицейская рубашка, верхние пуговицы которой были расстегнуты. Он выглядел всклокоченным, будто только что поднялся с постели.

– Вот, гляди. После первых сообщений часть сообщества двинулась на север. Думаю, это те, что идут за Дайкоку. Они организованы лучше других.

– Но почему именно туда? – Джа с самым невозмутимым видом нарезал лимонные дольки.

– Вот! У меня возникли те же вопросы. Я звонил Сотне вчера, но она сказала, что ей не до того, и повесила трубку.

– Как и всегда, – Джа едва улыбнулся и повернул голову к Кёичиро: – Доброе утро.

Сэншу вскинул брови и тут же вскочил с места, раскинув руки.

– Кё-кун! Ты проснулся. Иди, иди сюда. – Он подвинул стул ближе.

Кёичиро кивнул и несмело взобрался на него.

– Как ты себя чувствуешь? Голова не болит? Хочешь есть?

Без лишних слов Джа поставил на стойку миску с арахисом.

Кёичиро неловко улыбнулся и протянул руку.

– Я думал, – начал он, – всю ночь. О том, почему не ушел тогда.

– Ты о вчерашнем вечере в доме коллекционера? Ну, Якко держал тебя, и…

Сэншу вернулся на место. Он не двигался, но во всей его фигуре читался плохо сдерживаемый импульс позаботиться о человеке рядом.

– Нет. То есть да, но… На самом деле лишь вначале. Он… как бы сказать… – Джа поставил перед Кёичиро стакан, и тот благодарно кивнул. – Он даже помогал мне или вроде того. Закрыл собой от опасности. Это было так странно. Он отгородил меня от этой бабочки, и тогда – клянусь – я мог бы сбежать. Если бы захотел.

Сэншу помрачнел:

– Но ты не хотел?

– Хотел! То есть… Я будто ждал чего-то. Ждал от Якко. Будто пытался понять смысл его действий. Он заманил меня в дом и потрудился над тем, чтобы я увидел рождение бабочки, но, когда понял, что я могу пострадать, он просто… закрыл меня собой, как ребенка.

Сэншу молчал. Это было совсем на него не похоже, и потому оба они – и Кёичиро, и Джа – уставились на мужчину.

Прошло несколько секунд, прежде чем Сэншу посмотрел на Джа и сказал:

– Он знает.

Джа кивнул.

– Что? Что он знает? – Кёичиро переводил взгляд с одного на другого.

Никто ему не ответил. Сэншу поднялся на ноги и взял свое пальто, перекинутое через стойку.

Он, должно быть, собирался сделать что-то еще, но вдруг остановился и обратился к Кёичиро:

– Ты ведь рассказал нам все, верно?

Кёичиро кивнул.

– Ничего не упустил?

Кёичиро помотал головой и замер, глядя на блики, разбегающиеся по стенке стакана. Разноцветные огоньки дрожали на стекле.

– Когда все кончилось, – сказал он, – в комнате словно появилась дымка. Я думал, что мне просто застлало глаза, но теперь я понимаю, что это было что-то другое. У нее был цвет. Будто от тел исходил пар.

Сэншу опустил руку ему на плечо.

– Ты молодец, Кё-кун. Я рад, что с тобой все в порядке. – Он перевел взгляд на Джа: – Тянуть больше нельзя. Я попробую еще раз, и, если она и в этот раз не станет со мной разговаривать… мы будем действовать сами. – И затем Сэншу решительно вышел из бара.

Вернулся он спустя несколько минут, когда напряженная тишина между Кёичиро и Джа стала совсем невыносимой.

– Выдвигаемся.

Джа остался в баре.

Сэншу повел Кёичиро по кривым изогнутым улочкам, укрытым плотным белым туманом.

– Это смог, – он кивнул на полосатое основание трубы, маячившее вдалеке между домов. – Там что-то горит.

Больше они не разговаривали. Под низким серым небом они перебегали из переулка в переулок по плавящемуся под ногами свежему асфальту и сырому бетону. Цветные афиши, волглые, рваные, жались друг к другу на грязных стенах. Происходящее под косыми крышами пугало редких воробьев. Погруженный в предельную мрачность мир никогда еще не ощущался Кёичиро настолько своим; воздух пах дождем и гарью, рябые отражения их фигур пробегали по лужам, спеша догнать полы кожаного пальто Сэншу. Бог знает сколько поворотов они миновали, прежде чем добраться до тихой улочки в южной части города.

Здесь Сэншу остановился. Кёичиро поднял взгляд на крышу. Из рыжей кровли торчал крошечный флюгер в виде потягивающейся кошки. За маленьким заборчиком, подобравшимся почти к самым окнам, тянулся запущенный садик. В бочку на углу с крыши стекала вода. Где-то вдалеке стучали колесами поезда, планируя пришвартоваться к станции на той стороне дороги.

Сэншу пригладил волосы и быстро взбежал по каменной дорожке, чтобы постучать в дверь. Некоторое время ничего не происходило, затем послышались короткие шаги, и на крыльцо вышел молодой человек.

– Сэншу-сан? – он удивленно вскинул брови.

Кёичиро он был незнаком.

– И ты тут, Камо-чан! – Сэншу расплылся в улыбке. – А я думал, она опять гоняет тебя с разными поручениями. У тебя так сильно отросли волосы! Тебе идет.

Юноша фыркнул, смущаясь. Он был совсем немного выше Кёичиро и кутался в теплую школьную куртку. Кёичиро показалось, что на нем два или три свитера, отчего он казался больше, чем есть на самом деле. Его удивительно красивое круглое лицо с тонким носом и глубокими внимательными глазами было спокойным, хотя жесты юноши говорили об обратном.

– Сразу говорю, тетя не в настроении. – Он потер сухие руки и взглянул на Кёичиро. Будто извинялся. – В городе происходит что-то непонятное, а ты же знаешь, Сэншу, как она не любит чего-то не понимать.

– Знаю. – Сэншу коротко пожал его плечо. – Даже лучше, чем хотелось бы.

Камо вздохнул и со словами «ну я предупредил» впустил их в дом.

Внутри жилище оказалось еще теснее, чем представлял Кёичиро. В узком коридоре, завешанном схемами и картами, едва можно было встать рядом даже двоим, поэтому Камо предусмотрительно остался снаружи под начинающимся дождем, ожидая возможности войти. Сэншу снял обувь и первым нырнул под закрывающие проход шторы. Кёичиро протиснулся боком мимо трюмо, до самого краешка зеркала заставленного книгами. Шипя, у его ног пронеслась рыжая кошка; смяв коврик у самой двери, она с лету запрыгнула шагнувшему в дом Камо на руки. Кажется, тот начал ворчать.

Кёичиро схватился за пальто Сэншу, чтобы не потеряться. Они немного попетляли в полумраке мимо оплывших свечей и закопченных ламп и вышли в просторную и, должно быть, единственную комнату на первом этаже. Малюсенькая женщина, с собранными волосами, в берете, сидела на высоком стуле и чиркала что-то на карте простым карандашом. Ее напряженное лицо с широкими бровями и плотно сомкнутыми губами чем-то напоминало лицо Камо. Ей было едва ли больше тридцати.

– Я же сказала, что у меня нет времени.

Она посмотрела на Сэншу и тут заметила Кёичиро:

– О! Я поняла. Минутку.

Она торопливо сложила карту и, сунув ее под мышку, спрыгнула на деревянную ступеньку. Кёичиро изумленно изогнул брови, удивляясь тому, какая она была крошечная и… теплая, несмотря на суровое лицо.

– Они называют меня Сотня, – быстро проговорила она, не протянув Кёичиро руки.

Он пробормотал что-то вежливое, но она лишь отмахнулась от него:

– Мне о тебе рассказывали. Сядьте, оба.

Сэншу без лишних слов опустился на пыльный диванчик, укрытый леопардовым пледом. Кёичиро сел рядом, не сводя пристального взгляда с Сотни.

– Она не предмет, – шепнул Сэншу с улыбкой. – Не ищи у нее никаких признаков.

– Она человек?! – удивленно воскликнул Кёичиро.

Вышло слишком громко – Сотня показательно откашлялась. На низеньком столике перед ними она разложила карту. Камо-чан с кошкой на руках устроился в проходе и молча наблюдал.

– Прости, – беспечно отозвался Сэншу. – Что ты хочешь мне показать? Камо-чан уже приносил мне карту, ты ведь его знаешь, он такой ответственный мальчик! Просто чудо, как вы…

– У нас появились дела поважнее, чем перемещения предметов, «особых вещей», как мы их еще называем. – Сотня поправила тяжелые очки и кивнула на карту.

Кёичиро склонился над столом: карта была удивительно подробной, и даже там, где находились неточности, заботливая рука Сотни внесла изменения. Между улочек и аллей, а порой и в маленьких домиках собирались разноцветные кружочки: в основном красные или синие. Кёичиро вздрогнул, когда обнаружил две точки на месте недавно открывшегося магазина Дайго.

– Это… – начал Сэншу.

– Появление предметов, – перебила его Сотня. – Синие – примерно недельной давности. Красные – не больше двух дней. Черные же… думаю, ты и сам догадываешься.

Сэншу медленно кивнул. Кёичиро беспомощно глазел на него, не понимая, к чему все идет. В тишине слышалось, как капли дождя ударяют по стеклу и громко мурчит кошка.

– Ты же не хочешь сказать, что…

Она кивнула прежде, чем Сэншу договорил.

– Посмотри, Кё-кун. – Пальцы Сэншу указали на несколько красных точек.

Рядом с каждой из них Кёичиро обнаружил черную – по-видимому, означавшую исчезновение предмета.

– Красных точек, – вдруг сказал он, – больше, чем синих.

– Почти в три раза, – Сотня улыбнулась. – Сообразительный. Впрочем, это еще не все. Я соотнесла эти точки с последними случаями агрессии Якко…

– Агрессии потенциальных субъектов, мы ведь говорили об этом, – поправил ее Сэншу, и она закатила глаза.

– Как бы то ни было, Сэншу-сан, – проговорила она отчетливо, вдруг становясь строгой и холодной, – судя по наблюдениям Камо-чана, некто охотится за только что появившимися предметами. На карте это видно очень наглядно. И улики, просто обращаю ваше внимание, указывают на вполне конкретное лицо. Ты можешь отрицать сколько хочешь…

– Извини. – Сэншу поднял на нее теплый взгляд. – Правда, я не хотел. Просто… мы пытаемся во всем разобраться.

– Ты и несчастный мальчик, которого ты в это втянул, – Сотня фыркнула, но щеки ее порозовели. – Кё-сан, может, чаю?

– Не стоит, спасибо, – он улыбнулся женщине, и она ответила ему тем же.

– Поэтому мы и пришли. Кё-кун в некотором смысле… контактировал с Якко недавно.

– В который из разов? – осведомилась Сотня.

Под ее строгим взглядом Сэншу вел себя как школьник, и это невольно вызывало у Кёичиро улыбку.

– Не ворчи. Я хотел сказать, что Якко, судя по всему, забирает фрагменты душ. – Он повернулся к Кёичиро: – В норме, насколько мы успели заметить, когда то, что оживляет предметы, уходит из них как бы само собой, когда они погибают. Но Якко, очевидно, за чем-то охотится.

– Полагаю, именно для этого он их и убивает, – ответила Сотня.

Повисла тишина.

– Я считаю, – вдруг подал голос Камо, – нужно вернуться к прошлой стратегии. Когда нам удавалось отслеживать появление новых предметов, они были в безопасности. Как минимум им не приходилось оставаться в одиночестве на несколько часов, а то и дней. Обычным людям их не так-то просто разыскать, и…

– Чиджин-сан больше не занимается предсказаниями. – Сотня опустилась в маленькое кресло, устраиваясь в нем как кошечка.

Камо обиженно поджал губы:

– Ситуация изменилась. Он не может нам отказать.

– Он ведь уже говорил, что его это больше не интересует.

– Всем нам приходится делать вещи, которые нас не интересуют. Такова взрослая жизнь.

– Не слишком ли цинично ты рассуждаешь, в семнадцать-то лет? – улыбнулась Сотня.

Камо отвел взгляд.