Магритт (страница 10)
– Эй, упаковщик! – Голос позади меня показался знакомым. Это был городовой с выбритым и выкрашенным в розовый затылком. Он держал под мышкой две коробки и сумку и торопливым шагом направлялся к нам. – Комиссар велел захватить твое барахлишко. Твое и твоего прищурившегося друга, но, думаю, его коробочки никуда не убегут, а твою зубную щетку я притащил. – Он усмехнулся и кивнул в сторону девушек: – А ты просто монстр, как я вижу. Одной игрушки мало?
Я сжал кулаки в карманах плаща. Городовой вроде бы как заметил этот жест и расплылся в улыбке еще сильнее.
– Дно придерживай пальцами лучше. Я случайно разворошил твою коробку – все может высыпаться. А ты, красотуля, что смотришь? Нашла человека прибраться в своей квартире? – Он подергал себя за лацканы кителя и сделал едва заметный неприличный жест. – А я давно предлагал свои услуги. Причем сделаю все культурно, бесплатно и даже не наслежу.
Я ожидал, что Алина влепит ему по лицу, но та только тихо смеялась, прикрыв рот.
– Марк, отстань от нас. Работы мало?
– Работы полно. – Он слегка пнул коробку. – Но для приятных людей минутка найдется.
Он бросил мою сумку на землю, отсалютовал Алине и так же торопливо скрылся за углом дома.
– Никто из нас вам не помощник, – сказала Алина, взглянув на вещи.
Я пожал плечами и поднял с земли коробки и сумку.
– Думала, что вы ему врежете, – сказала Алина, взяла Лань за руку и зашагала к платформе. Я старался не отставать.
– То же самое думал про тебя.
– Бить Марка? Он же идиот, хотя забавный и даже симпатичный идиот.
– Можно без комментариев?
Алина удивленно взглянула на меня, делано подняв брови:
– Ревность? Мы даже не друзья.
– Я не об этом.
– О том, как вы поберегли его смазливое личико? Ладно, не сердитесь. Я не подумала, что ваши «теплые чувства» могут быть взаимными. – Она ловко сложила из пальцев десятку. – Мир?
– Бить городового при исполнении в моем случае – плохая затея. Особенно сейчас.
– На площади Шань вы не были так рассудительны.
Я не сразу понял, что она имела в виду.
– Постой! Ты что, следила за мной?
– Вы были не в себе. Я должна была убедиться, что все будет в порядке. И не думайте, что это обычная забота о клиентах или входит в счет за мои услуги. Вы могли легко привести ко мне кого угодно, хоть своих гостей. – Она смотрела на несущийся к нам вагон монорельса. – А еще у вас на руках теперь почти ребенок. Который, правда, никогда не заговорит и не возьмет ложку. Так что, мир и «десять», Кирилл?
Я угрюмо кивнул.
Глава 5. Лотос и Хризантема
Монорельсовый вагон остановился на платформе в самом центре здания, в котором жила Алина. Под нами сто метров и над нами примерно столько же стеклянной башни, с вершины которой по городу рыщут лучи прожекторов. Севернее и южнее еще две таких же башни, стройные и изуродованные наростами кондиционеров, балконов, антенн, пучков тяжелых кабелей и прикрученных тут и там экранов – вот, собственно, и деловой центр Яндаша. Вокруг серые тридцатиэтажки офисов и отелей, а за ними суетливые, опутанные проводами и рельсами кирпичные районы. Я полагал, что мы окажемся в одном из маленьких зданий у реки, под окнами которых темнеют загаженные тротуары. Но Алина жила в квартире, на которую не стал бы смотреть снисходительно даже Марсель Моно.
– Пакет придется оплатить здесь, на этаже. Тут повсюду кое-что посерьезнее Сяо. – Алина указала на цветной терминал у стеклянной двери. На нас внимательно смотрели четыре равнодушные камеры. – Соседей почти нет, и это радует. Один клерк в конце коридора – подозрительно вежливый. Думаю, это он пишет жалобы в Управляющий совет дома, чтобы – как там было – «избавить приличный дом от сомнительных персон». Но с моей социальной подпиской все в порядке. А за стенкой тестировщик из картеля «Ши». Мы иногда пьем с ним по выходным. Приятный парень, но шалит руками, когда переберет. Приходится пресекать.
– Зачем мне это знать? – спросил я.
– Это к тому, что тут есть кого позвать на помощь.
Я усмехнулся:
– Ты все еще думаешь, что я опасен?
– Из того, что я узнала про вас за последний день: вы сделали девочку сиротой, избили бродягу возле мусорного бака, дружили с контрабандистом и в вашей квартире пять трупов, а корпорация JB этим очень недовольна. Мой распускающий руки сосед и анонимщик из квартиры по коридору – куда более спокойная компания.
– Откуда тебе знать, что они не тайные маньяки-психопаты? – фыркнул я.
Алина постучала себя по карману, откуда торчали сложенные очки.
– Я навела справки. Вы оплачивать будете или как?
Я воспользовался анонимной картой – не слишком надежная конспирация, но для тех, у кого нет проблем с полицией или Службой безопасности, сойдет.
За тяжелой лакированной дверью с черным иероглифом, обозначавшим имя Алины, пряталась квартира, достойная древних императоров. Пожалуй, именно так я и представлял каждую из девятисот девяноста девяти комнат Запретного города в детстве. Под потолком медленно разлился мягкий ровный свет, отразившись на глянце редкой черной мебели. Окна потускнели, и за стеклами теперь едва различались стена соседней башни и крыши далеких домов, словно все снаружи окутал привычный густой смог. На стене вспыхнул голубым неоновый коктейльный стакан с зонтиком, а под ним размашистая надпись – название бара. Но я не читал на латинице. Беззвучно вспыхнул огромным экраном телевизор.
– Наслаждайтесь. – Алина отыскала и бросила мне пульт. – Мне нужно отменить встречу и принять душ. А потом мы, возможно, даже выпьем что-нибудь.
Она без смущения стянула кофту, оставшись только в тонком бра, и подхватила со спинки кресла пушистый халат.
– Если ты пытаешься меня смутить – бесполезно, – предупредил я.
Алина обернулась и ответила мне улыбкой.
– Скорее наоборот. Наверное, гостям комфортнее, когда хозяин не плавает, как парализованная угрем рыба, по собственной квартире, а ведет себя как обычно. Впрочем, я не сильна в этикете. – Она скрылась за дверкой душевой, на которой немедленно проступил анимированный силуэт девушки под водопадом. Послышался шум воды.
Я обернулся на Лань. Она смотрела на меня, внимательно, будто осознанно. Это могло удивить еще вчера, но я вспомнил искалеченные скрючившиеся тела на полу у себя в гостиной и принял ее взгляд как должное. Осознание того, что она может внезапно убить тебя за пару секунд, а потом безразлично смотреть на твой труп, немного тревожило, но от него веяло и каким-то умиротворением – по крайней мере, она сделает это быстро. От бойцов службы безопасности JB такой роскоши ждать не приходилось.
Опустившись на диван, я усадил Лань рядом, дал ей в руки цветной журнал – для собственного успокоения – и принялся следить за немыми картинками на экране. По пыльному полю шагали боевые расчеты роботизированной пехоты – гротескные, опирающиеся на толстые длинные руки железные тела, управляемые пилотами из далеких штабов. На их хромированные спины падали тени от беспилотников. Умиротворенный генерал докладывал об успешных учениях – я читал это по его тонким, скривленным на одну сторону губам. Его сменили клубы дыма, закрывающие небо, пылающие машины и разбитые витрины магазинов – беспорядки на улицах Осаки. Озадаченный премьер Японии протирал очки белым платком.
«Мир на пороге глобальной катастрофы, мировой войны и необратимых перемен…» – ползла строчка под кадрами летящих над океаном и мостами Макао истребителей, оставляющих тонкие инверсионные следы – как царапины на сером небе.
– Если и смотрю эту чушь, то обычно без звука. – Алина вытирала полотенцем короткие волосы. Она почти вся утонула в халате, только тонкая шея торчала из широкого ворота. – Не хотите в душ? У меня большой лимит на горячую воду. Тебе, подружка, тоже достанется, – она улыбнулась неподвижной Лани, – но вечером. Надо, даже если не хочешь. Завтра я отведу тебя к хорошему доктору.
– Может, и меня посвятишь в свои планы? – с улыбкой, но немного раздраженно спросил я.
– Думала, что мы это и собираемся сделать – обсудить, как нам быть дальше. Точнее, вам с Ланью. Я собираюсь и дальше влачить жалкое существование в своих апартаментах в башне. Впрочем, иногда можете присылать мне красный конверт[20] – я не обижусь.
Она сделала себе коктейль, а мне притащила бутылку джина, стакан и лед. Я смотрел на ее тонкие руки, держащие запотевший стакан.
– Как тебе это удается? – спросил я.
– Что именно?
Я обвел рукой пространство вокруг.
– И главное – зачем? Я знаю, сколько стоит такая подписка.
– Я тоже. – Алина подмигнула мне и убрала с лица прилипшие мокрые пряди. – Но мы, кажется, хотели поговорить не о моей квартире. А о том, что завтра я попробую отвести Лань в одну частную клинику, где я обычно обслуживаюсь. Это в центре Сяо Шеньцяо, совсем близко от платформы – долго идти не придется. Или вы не хотите узнать, кто и зачем вскрыл малышке голову?
Я промолчал.
– Поняла. Вам будет стыдно.
– Мне не будет стыдно. Просто ты втягиваешься во все это, а я об этом даже не просил.
Алина развела руками.
– Ты видишь вокруг толпы тех, кто мечтает тебе помочь? Нет? Тогда лучше помолчи. – Вот так внезапно она перешла на «ты». – К тому же комиссар попросил о том же, а я обычно прислушиваюсь к просьбам друзей.
Некоторое время мы сидели молча. Наверное, со стороны мы выглядели как три человека, скованные чувством неловкости.
– Ты поможешь мне с Хризантемой? – спросил я.
Алина поднялась и вышла из комнаты. Вернулась уже в джинсах и футболке, сквозь которую слегка просвечивало ее голое тело. Я налил полный стакан джина. В ледяном кубике отражался свет от неоновой вывески бара.
– Ты пойдешь туда вместе со мной. – Она достала из футляра очки – не те, что обычно были на ней, другие, в толстой оправе и со слегка затемненными стеклами. Она размотала тонкие провода. С маленького терминала на стеклянную крышку стола падала ровная зеленовато-белая проекция клавиатуры.
– Ты с ума сошла? Я не умею.
– Сейчас научишься. Насчет анонимности первые минут пятнадцать можно не беспокоиться – у меня надежный оверлейн[21], но я надеюсь, что так долго мы в этой помойке не пробудем.
Она дала мне очки, вывела изображение над поверхностью стола в виде подрагивающей голограммы. И в стеклах, и в воздухе я видел то же самое – разбитое на четыре квадрата темно-серое пространство. Алина натянула тонкие белые перчатки, включила экутер и притушила свет. Изображение стало ярче.
– Просто смотри и не шевели руками, управлять буду я.
В очках появилось белое окно с выбором режима работы: текст, графика, визуализация. Прежде чем я успел что-то сказать, она выбрала последний пункт. Окно мгновенно растянулось и превратилось в коридор, в конце которого подрагивала дверка с изображением красной хризантемы. Визуализация уже не была тем демо-режимом, в котором я наводил справки о последних делах Марселя. Тут ты чувствовал себя голым среди тысяч камер под дулами сотен заряженных пистолетов и лезвиями бесчисленного количества ножей. Посещение такого места – вещь опасная и малоприятная, кроме как для тех, кто фактически живет в ней. Думаю, Марселю было тут всегда комфортно.