По пятницам в двери ресторанчика вместо обычных посетителей заходили хмурые типы с высоко выбритыми висками и в одинаковых куртках. В это время ресторан был пуст, а занавески окон, выходящих на жизнерадостный зеленый неон, были предусмотрительно задернуты. Говорят, что из выбитых зубов, которые можно наковырять между камнями брусчатки, получится собрать не одно ожерелье. Пожалуй, и сам Во не был рад тому, что его закусочная пользовалась такой популярностью у разношерстных банд, от подручных господина Вана до осевших тут триад. Впрочем, как услужить особым гостям, он знал – часть выручки одним и бесплатный ужин всем.

Сегодня в окнах «Бао» не горел свет, хотя восход уже давно где-то прятался за тяжелой накипью облаков, под которыми хлестал по сонному городу ливень, прибивая к асфальту клубы привычного смога. Квартал заканчивался там, где кончалась брусчатка. За ней взбирался на низкий холм сжатый трехэтажными домами асфальт.

Подъездная дверь настороженно пискнула, приняв мою карточку с продленной подпиской. А за дверью зиял обычный загаженный кошками холодный подъезд. Я медленно и осторожно, из-за коробок в руках не видя ступеней, поднимался к себе, позади слышались мягкие шаги босых ног по косым ступеням. Я не оглядывался. У подъезда мне показалось, что за спиной уже никого нет, и странное чувство – смесь тревоги и облегчения – накрыло воспаленный разум. Но нет, она все еще была тут.

– Заходи. – Я приоткрыл дверь в квартиру. – Хотя все равно ты ничего не понимаешь.

Дверь закрылась сама, щелкнул замок. В глубине единственной комнаты зажглась мягким желтым светом лампа-ночник. Я пролез между замершей в проходе Ланью и стенкой с потертыми обоями, избавился от коробок, запихнув их в темный угол, бросил плащ на пол и упал в кресло. Его обивка казалась холодной и мокрой. Сырость повсюду – я опять забыл закрыть на ночь окно. Прикрыл глаза. От усталости и бессонной ночи под веками вспыхивали снопы искр, казалось, что все вокруг медленно и едва заметными рывками уплывает в сторону.

– Господин, – позвал мягкий голос из угла. Я приоткрыл глаз. Подсвеченный тускло-зеленым овальный Бокс ожидал ответа.

– Господин Лим, – более настойчиво позвал Сяо.

– Чего тебе?

– Вы не ответили на мое сообщение. В ваше отсутствие кто-то пытался войти в квартиру, но я пригрозил вызвать полицию. Я могу получить доступ к камерам и узнать, кто это был, но для этого следует…

– Не нужно. – Я скинул ботинки, запихнул их под едва теплый обогреватель. Свет стал немного ярче, он выхватывал из темноты прихожей бледное женское лицо – точно призрак.

– Я вижу, что у вас гости, господин Лим, – немного настороженно добавил Сяо. – Я должен напомнить, что визиты гостей допустимы только до двадцати трех часов, иначе вам нужно переоформить условия социальной подписки или купить дополнительный пакет услуг.

– Она не человек, – устало отмахнулся я.

Бокс на секунду потускнел, затем снова засиял ровным светом.

– Я вижу, что у вас гости, господин Лим…

Я встал с кресла, щелкнул кнопкой чайника, стянул с себя мокрую кофту. На мгновение замер, обернулся на Лань, но она не проявляла никакого интереса к моей бледной спине и впалому животу. Наверное, нужно было ее тоже переодеть, но я не решался даже подойти. Для начала просто наброшу ей на плечи махровое полотенце – последнее из чистых. Потом как-нибудь вытру ей ноги. Не хватало еще отмывать пол. А что потом? Они вообще спят или едят? Как заставить ее хотя бы присесть?

Я стукнул себя ладонями по вискам. Проблемы. Везде одни проблемы. Надо было оставить эту куклу городовым.

– Господин Лим…

– Чего тебе нужно?

– Я вижу, что у вас гости…

Эту штуку не вырубить. Разве что ночью, но сейчас не ночь, хотя за окном темнота и серость. Я приоткрыл занавеску, всмотрелся в пелену дождя. В окнах «Бао» уже зажглись лампы, в дверь скользнула чья-то тень. Там наверняка звякнул колокольчик. Выше над крышей дома клубились тучи и сверкала молния, освещая силуэт далекого даосского храма за рекой в окружении темных домов. На пыльном стекле моего окна красной, еще не просохшей краской было выведено: «Держи свою дверь открытой».

Я вздрогнул. Мерзкое чувство того, что кто-то ходил по твоему полу и лапал твои вещи, нахлынуло вместе с тревожным ощущением, что этот кто-то может быть все еще здесь.

– Сяо!

– Да, господин Лим.

– Кто был здесь? Кому ты открыл дверь?

Бокс невозмутимо светился изумрудом.

– Я никому не открывал, господин Лим. В ваше отсутствие квартира была пуста. Но я должен заметить, что у вас гости…

– Заткнись!

Я стукнул кулаками по столу, еще раз. Тонкий ноутбук подпрыгнул, едва не улетел на пол. Парни из шайки Вана или кто-то в их духе. Эти умеют не оставлять следов. Только что им может быть нужно от штатного упаковщика? У меня даже денег нет толком, разве что на подписку и бутылку дешевой водки. Я никому не должен ничего, и никто не должен мне. У меня ни врагов, ни друзей. Последний познакомил свои мозги с мостовой несколько часов назад. Я обвел глазами квартиру, все еще привычную, но уже не такую безопасную, как казалось еще вчера. Впрочем, зачем себя обманывать? Никогда мне так не казалось.

Экран ноутбука встретил меня постоянно открытым окном чата.

– Привет, – набрал я, путаясь в символах.

– Привет. Ты уже дома? Я беспокоилась о тебе. Все в порядке? Ты выглядишь уставшим.

– Ты же меня не видишь.

– Я чувствую. Ты расстроен?

– Да, Марта.

Ее не обманешь. Столько лет вместе… Вспомнить бы, сколько именно.

– Что-то случилось?

– Случилось. Кто-то влез ко мне в квартиру. И оставил послание.

– Ох, счастье мое.

Строчки повисли в ожидании. Курсор неспешно мигал.

– Ты здесь? – напомнил о себе я.

– Да. Я тут. Просто дала тебе время прийти в себя, чтобы сразу не лезть со своими советами.

– Мне нужны твои советы.

– Хорошо. – Курсор окрасился желтым. – Немедленно запри дверь изнутри и осмотри квартиру. Если никого нет, просто успокойся, попей кофе и возьми себя в руки. Ничего страшного не произошло. Ты жив и здоров. На ночь передвинь кровать и подопри дверь чем-нибудь тяжелым. Я бы предложила вызвать полицию, но ты все равно этого не сделаешь.

– Не сделаю, – подтвердил я.

Курсор мигнул.

– Я люблю тебя. Береги себя, пожалуйста.

– Постараюсь.

Я улыбнулся. Дотронулся кончиками пальцев до заляпанного экрана.

В чате появилась хризантема из скобочек и палочек. И улыбка.

– Кирилл…

– Да, Марта.

Курсор стал красным.

– Время чата подходит к концу. Но ты можешь продлить общение, подключив платный доступ. Дополнительно тебе будут доступны функции…

Я закрыл крышку ноутбука. Пожалуй, сильнее, чем хотел. Вытащил из-под кресла начатую бутылку и поставил на стол два стакана. В прозрачном спирте отражались блики настороженно слушающего меня Бокса. В отличие от этого бездушного ящика, Марта по крайней мере когда-то была живой. И была бы живой дальше, если бы я сделал все как надо. И был бы помощником комиссара, а не превратился в жалкого упаковщика. Впрочем, какая разница кем. Ниже должности в полиции все равно не нашлось.

Моя Марта была тут – фотография в красном свадебном платье под тонким стеклом на столе. А где-то там, внутри темных серверов в далеких городах, – Марта другая. Ее посмертный слепок из нулей и единиц с мягким голосом и наспех состряпанным из эха ее соцсетей характером. Ее основная задача теперь – говорить со мной, успокаивать меня, смеяться над моими шутками, «вспоминать» забавные случаи из жизни и выкачивать деньги с моей кредитной карты. Но я ее все равно люблю. Даже такой.

Через отмерянный таймером час доступ восстановится, и мы поговорим с ней о том, как напился на свадьбе ее дядя и как однажды мы едва не завели щенка. Час. Пожалуй, есть идеи, как его скоротать.

«Держи свою дверь открытой».

Я поморщился, вспомнив. Даже эта паршивая квартира не совсем моя теперь. Глаза – вот кому все принадлежит. Они таращились из ноутбука, глядели с улицы в мои окна на закрытые занавески; из корпуса, в котором засел дотошный Сяо, из углов подъезда смотрели мне в спину, даже из темной прихожей – пара пустых бессмысленных глаз. Город немых глаз.

– Надеюсь, дружище Марсель, ты видал места и получше, – тихо сказал я и стукнул своим стаканом о второй, наполовину наполненный. Мне никто не ответил.

* * *

Последний раз Марсель Моно постучался в мою дверь ровно через два года и три дня после того, как я уничтожил свою жизнь. И за неделю до того, как он покончил со своей.

Марселю было тридцать, хотя в зависимости от времени суток и препаратов в его крови возраст этого парня колебался на пяток лет то в одну, то в другую сторону. Он напоминал хищную лису, напялившую вдруг по каким-то своим лисьим причинам лётную куртку и почти классические брюки, но из толстой джинсовой ткани, и перекрасившую рыжий мех в серо-пепельные пряди. На макушке красовались обычные черные очки, хотя вполне могли быть и «консервы», забрызганные каплями затяжного дождя. Он опирался на тонкую трость и покачивал головой. Я понял, что в одном его ухе яростно орет экутер – навороченный наушник.

– Ты уже выпил?^[9] – спросил я, улыбнувшись слабой тенью прежней радушной улыбки, с которой я обычно встречал его. Только наше старое приветствие сохранил.

Марсель улыбнулся, отставил трость и, стиснув ладонями мои виски, чмокнул в макушку. Рев в его экутере походил на виртуозную игру смычком по натянутым живым нервам.

– Кирилл, Кирилл… Твой мандаринский все еще ужасен. Преступно ужасен. Ты говоришь как обезьяна. А все потому, что ты пьешь непонятно что, – он поднял со стола и повертел в руках начатую бутылку, – причем без меня. И читаешь непонятно на чем написанные газеты. – Марсель укоризненно приподнял за уголок утренний номер «Женьелин»^[10]. – Это вообще что за язык? Все в строчку… С таким же успехом вы могли бы писать газеты на пиньине^[11].

– Вышвырнуть тебя за дверь? – предложил я.

– О нет. Там я был, и там чрезвычайно паршиво.

Он повернулся и обнял меня. Уже по-человечески. От него пахло духами и тонким горьковато-терпким запахом каких-то сигарет. Спиртным пока еще нет.

– Трость? Серьезно?

Марсель упал в мое кресло. Сочувственно ухмыльнулся и покачал головой:

– Там, где я был последний год, ходить с тростью было хорошим тоном еще каких-то сто лет назад. Там же мне прострелили голень, и теперь я просто законодатель ретромоды.

Я засмеялся. Марсель тоже, прикрывая рот ребром ладони – противная и никуда не исчезающая его привычка с самой школы. В ненадолго наступившую тишину вкрадчиво вклинился голос Сяо:

– У вас гости, господин Лим?..

– Заткни эту штуку, пока я этого не сделал. – Марсель ткнул пальцем в сторону Бокса. – Я могу, ты же знаешь. – Он наклонился над столиком и понюхал стакан. – Водка. Вы, северяне, пьете всякую дрянь. Зато тут у вас можно действительно опрокинуть по паре стаканов с другом. Не чая, заметь. Я больше не могу вести душевные беседы за чаем. Я устал от этого, дружище.

За потоком его мыслей следить было сложно, но я и не пытался. Принес второй стакан и плеснул на два глотка в каждый.

– Давно из Поднебесной?

– Скорее не был там уже много лет. Возвращаюсь как в любимый дом. Не верится, что еще неделя-другая – и вокруг меня будут уже горы и облачные башни Цзянси. Ты видел эти реки огней и лазурное небо? – Он выпил содержимое стакана до дна и облизнул губы. – Там, где я был, все иначе.

– На Западе?

– Дальше, чем ты можешь представить.