Так он вел себя порой, когда им с хозяйкой случалось оставаться в полях затемно, и в такие моменты Эмили думала о боггартах, гитрашах и баргестах, легендарных чертях, которые, согласно местному фольклору, бродили по ночам по вересковым холмам и долинам, но ведь сейчас колышущийся вереск на гребнях холмов сиял в лучах утреннего солнца бледно-фиолетовым блеском.

Но она доверяла собаке, и, когда тропинка на дальнем берегу ручья поднялась на высокий пригорок, оглядела неровный горизонт позади себя, длинный подъем впереди и смогла увидеть у подножия подъема на Понден-кирк фигуру, которая, по-видимому, ползла на четвереньках в зарослях папоротника. Существо вряд ли было животным, так как двигалось слишком неуклюже.

Щелкнув языком – это был сигнал Стражу не убегать вперед, а держаться рядом с нею, – Эмили быстро, но осторожно стала спускаться мимо выступавших из земли камней на дно долины. Она почти сразу же потеряла фигуру из виду в густых папоротниках и разглядела раненого мужчину, лишь когда до него оставалось не более дюжины ярдов.

Он медленно, с явным трудом полз в южном направлении, пересекая поле зрения Эмили слева направо. Видно было, что правый рукав его черного пальто из хорошего сукна оторван у плеча, а левая штанина брюк потемнела от крови. Если у него и был какой-то головной убор, то он давно потерял его, но лица нельзя было разглядеть из-за густой гривы волос, закрывавших его до самого подбородка.

Страж снова зарычал, и незнакомец резко дернулся направо, навстречу Эмили и собаке. Оказалось, что он сжимал в окровавленном левом кулаке нож и сейчас поднял его. Эмили обратила внимание, что оружие было не обычным, а имело очень широкий, раздвоенный посередине вдоль клинок.

Страж весь подобрался и изготовился к броску, но Эмили снова щелкнула языком, приказав ему остановиться, и пес замер, чуть вздрагивая от напряжения.

Эмили, нахмурившись и закусив губу, рассматривала незнакомца. Он был, похоже, выше ее ростом, крепкий, и теперь, когда он поднял голову, было видно, что лицо у него смуглое, как у валлийца, если не испанца или португальца. Она предположила, что кружок черной материи на ленточке, закрывший часть морщинистой щеки, должен был прикрывать глаз, хотя оба карих глаза были в порядке и сейчас яростно смотрели на нее. А на обоих клинках странного ножа были отчетливо видны потеки не успевшей еще запечься крови.

Страж застыл в настороженной позе, вздыбив шерсть на загривке.

Эмили огляделась по сторонам, но не увидела никаких следов присутствия кого бы то ни было, кто мог поранить этого человека; возможно, убийцы забрались выше, на плато, но ведь с нею был Страж.

– Вы сильно ранены? – спросила она и утвердительно добавила: – Вам нужен доктор.

– Мне нужно, – ответил незнакомец сквозь стиснутые зубы, – поскорее убраться с открытого места. – Он говорил басовитым, рокочущим голосом, и акцент у него был не местный; Эмили решила, что он скорее похож на французский. Мужчина подтянул левую ногу и уперся правой ладонью в мягкую землю. – Я могу встать… и могу идти.

Эмили часто выхаживала раненых птиц, которых находила в полях, даже ястребов; она определенно не могла бросить на произвол судьбы человека в таком состоянии.

– Идти вы не можете, – возразила она. – Уберите нож.

Он вздохнул.

– На Кирк кто-нибудь есть?

Эмили быстро обвела взглядом массивное черное каменное сооружение и, слева и справа от него, край плато. Чистейшее голубое небо позволяло рассмотреть каждую выбоину камня, каждую ветку – и там не было никаких признаков движения.

– Нет, – сказала она и вспомнила (далеко не в первый раз), что словом «кирк» в Шотландии сплошь и рядом называют церковь и что это слово точно так же употребляли когда-то здесь, на севере Англии. Черный монумент представляется постройкой, а не природным каменным образованием – церковью, но какого рода был бог, которому она посвящалась?

– На вас кто-то напал? – спросила она. И не получила ответа.

Он приподнялся на выпрямленной правой руке и одном колене и теперь с большими усилиями подтягивал под себя вторую ногу. По морщинам, избороздившим лицо, стекали струйки пота.

Рука подломилась, и он рухнул наземь, ударившись правым плечом.

Тяжело, с хрипом, дыша, он протянул в сторону левую руку, и через несколько секунд Эмили приблизилась и взяла у него нож. Его обтянутая кожей рукоять была липкой от крови, и она просто бросила оружие на землю.

К удивлению Эмили, Страж отвернулся от нее и раненого незнакомца и теперь рычал и скалил зубы на нож.

Незнакомец с превеликим трудом, шатаясь, начал подниматься. Эмили подняла руку, останавливая Стража, присела на корточки слева от мужчины и крепко взяла его правой рукой под локоть.

– Насколько быстро нужно убраться?

– Э-э… быстро.

Она обхватила его одной рукой за талию и забросила его левую руку себе на шею, затем перевела дух и выпрямила ноги. Раненый был тяжел, но она смогла подняться сама и поднять его.

Они побрели вперед; мужчина старательно упирался башмаками в землю, пытаясь снять со своей незваной спутницы хоть часть собственной тяжести. Страж трусил совсем рядом с ним, непрерывно, чуть слышно, утробно рычал и то и дело, оборачиваясь, глядел назад.

– Помогайте ногами, – сказала, тяжело дыша, Эмили, – соберитесь с силами. Там… – она тряхнула головой, пытаясь сбросить с глаз растрепавшиеся волосы, – справа от нас, среди скал есть проточина.

Незнакомец с трудом перевел дух и повторил явно озадачившее его местное слово:

– Проточина…

– Ручей. Вода. Переставляйте ноги и немного сгибайте колени! Я промою ваши раны… может быть, получится перевязать… и приведу помощь.

До узкого ручейка нужно было пройти пару сотен футов вниз по склону, и Эмили пришло в голову, что проще было бы просто скатить его к воде.

– Я… обойдусь без помощи, – сказал он.

– Я вижу.

Он медленно, то и дело останавливаясь, ковылял вниз по склону, но большая часть его внушительного веса все же приходилась на Эмили.

– Кроме как от тебя, – признал он, – но лишь до тех пор, пока мы не доберемся до вашего ручья. – Он резко втянул воздух сквозь сжатые зубы, крепко зажмурив глаза, а затем решительно сделал очередной шаг. – А потом… возвращайся к своим овцам. Я не… – Он сморгнул стекавший на глаза пот и затуманенным взором уставился вперед. – Если вернешься, меня здесь не будет.

У Эмили хватило сил ответить:

– Посмотрим. – Несмотря на холодный ветер, путавший ее повлажневшие волосы, ей было так жарко в длинном шерстяном платье и пальтеце, что она обливалась потом.

Через несколько минут они добрались до узкого ручья. Среди пышного тростника, росшего вдоль берега, торчали под разными углами несколько больших острых гранитных валунов, и Эмили, идя вслед за Стражем между ними, осторожно спустилась со своей ношей, и в конце концов оба сели наземь, подмяв высокую густую траву. Всего в нескольких футах под ними струилась по камешкам, пригибая водоросли, прозрачная вода. Ручей был настолько узок, что Эмили могла бы перепрыгнуть через него.

Она высвободилась из-под руки своего подопечного, встала и потянулась. Страж ткнулся большой головой в ногу хозяйки и попытался отодвинуть ее, как бы желая сказать, что их дела здесь закончены.

Эмили потрепала пса по голове и обратилась к раненому незнакомцу:

– Вы сможете сползти вниз?

Он, ничего не говоря, уперся обеими руками в землю и, отталкиваясь, съехал к ручью, так что его башмаки оказались в воде.

От резкого движения его спина выгнулась, кулак погрузился в грязь. Он медленно расслабился.

– А теперь, – сказал он, переводя дух, – иди, девушка, домой.

Она определенно не имела намерения заводить с ним знакомство, но и не собиралась бросать его здесь – по крайней мере, пока не сделает все необходимое с ее точки зрения. Поняв, что он принял ее за сельскую пастушку, она коротко бросила:

– Эмили.

Она спустилась к сидящему мужчине, слева от него; Страж осторожно слез следом и настороженно встал справа. Эмили поднялась на цыпочки и обвела взглядом залитые солнцем ближние холмы и край плато. Никакого движения все так же не было, и она нагнулась к сидящему мужчине.

Тот, похоже, встревожился из-за того, что она все еще не ушла. Он надвинул нашлепку на левый глаз, хотя, несомненно, вполне хорошо видел им, и сказал:

– Да, конечно… Алкуин… да… А теперь идите.

От Эмили не ускользнуло, что он заговорил несколько вежливее.

– Как вы себя чувствуете? – Она принялась расстегивать его пальто, и, когда он попытался остановить ее, просто отодвинула его окровавленную руку. – Я знаю, кто такой Алкуин. Это был приближенный советник Карла Великого.

Мужчина успел более или менее отдышаться и сейчас, повернув голову, чтобы видеть Эмили правым глазом, впервые за все время общения пристально уставился на нее.

– Да. – И мужчина, с явной неохотой (ему по-прежнему хотелось, чтобы она ушла), спросил: – Вы ирландка? Гласные у вас звучат совершенно так же, как их произносят в графстве Даун.

Эмили уже расстегивала пропитанный кровью жилет и видела сквозь прореху в материи широкую рану на боку мужчины. Хорошо хоть, из нее не было сильного кровотечения.

– Топ-уитенс находится в миле к югу отсюда, – сказала она. Заметила его недоуменный взгляд и пояснила: – Это ферма. И позову мистера Сандерленда и его сыновей, чтобы они перенесли вас к себе. Вам необходим врач: рану нужно обработать, чтобы она не загноилась, и зашить.

– На мне все быстро заживает.

– Но только не такие вещи. – Ему явно не грозила немедленная смерть, и Эмили окинула его испытующим взглядом. – А вот ваш глаз, насколько я смогла разглядеть, в полном порядке, так что вы можете снять повязку.

– Это… так положено.

Она отбросила в сторону полу расстегнутого пальто, чтобы посмотреть, нет ли других ран, и он перехватил ее руку. В тот же миг Страж наступил громадными передними лапами ему на грудь; Эмили ощущала почти неслышное рычание собаки, передававшееся вибрацией через руку Алкуина.

Он выпустил ее руку и медленно опустил свою, не сводя моргающих глаз с зубищ Стража. Когда пес отступил на шаг, он повернул голову к Эмили и спросил:

– Этот шрам у вас на руке… это ожог?

Она кивнула.

– Утюгом.

– Тем, которым гладят рубашки? – Он вновь перевел взгляд на неровные белые пятна на костяшках ее пальцев. – Наверное, вы не глядя схватились за него.

– Не иначе.

Его лицо и кисти рук были сильно исцарапаны, но единственная серьезная рана, похоже, находилась на боку. Она расстегнула последние пуговицы жилета, чтобы получше рассмотреть рану, но ее скрывали присохшие клочья рубахи. На сей раз он не рискнул оттолкнуть ее руку, а лишь прорычал:

– Проклятие! Да оставьте же!

Грубость она пропустила мимо ушей, но поняла, что он не примет от нее больше никакой помощи. К тому же ей самой было ясно, что раненому нужен более опытный медик, нежели она. Она выпрямилась и отряхнула с юбки землю и листочки папоротника.

– Я скоро вернусь с Сандерлендами.

Он поморщился и мотнул головой.

– Думаю, мне стоит попросить у вас прощения… мисс Эмили! Но… – Он осторожно, испытывая свои возможности, принял сидячее положение. – Ах! Избавьте себя от лишних трудов – меня здесь не будет. – Он поморщился, взялся за бок, но так и остался сидеть. – Так вы ирландка?

– Мой отец. – Эмили шагнула вверх по берегу; Страж следовал за нею буквально вплотную. – Он приехал сюда сорок с лишним лет назад.

– Сорок лет… погодите… – Алкуин повернулся и вновь уставился на нее, похоже совсем забыв о ране в боку. – Шрам на вашей руке… скажите, фамилия вашего отца – Бранти, да? – Действительно, их фамилия была Бронте, и Эмили удивилась почти точной догадке этого человека, но сохранила невозмутимое выражение на лице. А он продолжал: – Скажите, а он знает Валлийца? – Не получив ответа и на этот вопрос, он снова растянулся на спине. – Это все чепуха, дитя мое, – сказал он, снова перейдя на фамильярный тон. – Тебе совершенно нечего здесь делать. Вот и беги к своим овцам.