Константин Демченко: Амок

США, Мичиган, Мидлэнд, 3001 Бэй-Сити-роуд, АЗС «Марафон», 9:12

Красный «Ниссан Титан» взвизгнул шинами и резко свернул на заправку, будто водитель только в последний момент вспомнил, что у него топливо на нуле. Так же резко он подскочил к колонке, затормозив чуть позже, чем надо было, и уткнулся бампером в своего пожилого американского собрата – тридцатилетнего, не меньше, «F-150», когда-то двухцветного, а теперь совсем поблёкшего, выцветшего, с вмятинами, царапинами и пятнами ржавчины по всему кузову. Из кабины «Титана» выскочил бугай в клетчатой рубашке и чёрной бейсболке, хлопнув дверью так, что, казалось, стекло должно было осыпаться, и быстрым шагом, почти бегом устремился к кассе.

Старик, в этот момент залезавший в свою развалюху, вывалился обратно и очумело посмотрел на машину, чуть было не добившую его средство передвижения и едва не отправившую его самого к травматологу. Потом перевёл взгляд на её хозяина, который уже забегал внутрь здания, и крикнул ему в спину:

– Ты что творишь, мать твою?! Ублюдок! Я тебе щас задницу надеру, чёртов джап!

Но хозяин «Титана» уже скрылся из вида, проигнорировав старика. Тогда тот нырнул в салон, достал из-за сиденья ремингтон, и, еле шевеля ногами, начал обходить свой пикап со стороны капота, чтобы перехватить подонка и заставить его извиниться, а может, и стрясти с него сотню-другую баксов за моральный ущерб.

Тем временем водитель пикапа заскочил в здание и рванул к кассе, задев плечом женщину, выбиравшую чипсы, и сбив её с ног. У кассы он толкнул расплачивающегося мужчину в недорогом деловом костюме, видимо, клерка средней руки, так что тот не упал лишь потому, что успел схватиться за стойку, выронив при этом бумажник, навалился на прилавок, бросил перед собой смятые купюры и прохрипел:

– Полный бак!

Клерк, выпрямившись, неуверенно и срывающимся голосом проблеял:

– Эй, мистер, так не пойдёт! Здесь очередь!

Кассир хотел было поддержать клерка, который к тому же являлся постоянным клиентом, но осёкся, взглянув в глаза здоровяка – покрасневшие, полные злобы и ненависти. «Ну его на фиг…», – подумал он, но не успел взять купюры, как здоровяк развернулся к клерку и без раздумий врезал ему по лицу, да так сильно, что тот отлетел назад, воткнулся в стеллажи с товаром и повалился вместе с ними на пол. Здоровяк прыгнул следом и начал пинать клерка ногами, обутыми в тяжелые армейские ботинки.

Кассир завис на секунду, а потом выхватил из-под прилавка пистолет, наставил его на дебошира и крикнул:

– А ну стой! Руки вверх!

Бугай повернул голову, зарычал, схватил с пола банку газировки и запустил ею в кассира. Тот выстрелил, но промахнулся, а банка прилетела ему прямо в голову, так что второго выстрела не последовало. Бугай же снова прыгнул, перескочил через прилавок и начал избивать кассира пудовыми кулаками. Когда тот упал, в дело снова пошли ботинки. Женщина, только сейчас сообразившая, что к чему, забилась в угол, прижала к груди большую пачку чипсов, и завизжала, громко, на одной ноте, перекрывая звук ударов и хрипы клерка, пытающегося встать.

Распахнулась дверь, и в зал ввалился старик с винтовкой наперевес. В глазах его тоже плескалась ярость – бездумная и бездушная. Первой, кого он увидел, оказалась визжащая женщина.

– Не ори, сука! – выплюнул старик, направил на неё ствол и выстрелил.

Пуля разнесла пачку чипсов вместе с ладонями и пробила грудную клетку, смешав картофельные хлопья с брызгами крови, а старик уже повернулся к успевшему встать на четвереньки клерку и вогнал пулю ему в спину.

– Офисная крыса! – просипел он. – Всех вас, мразей, поубиваю!

Бугай, увлёкшийся избиением кассира, только после второго выстрела обернулся к старику, который как раз начал медленно поворачиваться в его сторону.

– Ублюдок! Помял мой «форд»! – заорал он, разглядев за прилавком клетчатую рубашку и чёрную бейсболку. – Сдохни!

Бугай схватил стул и запустил им в старика, но тот успел нажать на курок как раз в тот момент, когда хромированная металлическая ножка ударила ему в переносицу. Пуля снесла бугаю полголовы и ушла дальше в стену, а старик упал, выронив ружьё. Будь он лет хотя бы на двадцать моложе, то, может, и пережил бы сотрясение, а так он ещё подёргался, похрипел и затих.

На заправке наступила тишина.

Но через несколько секунд с дороги донёсся визг шин, грохот удара, ругань, крики, выстрелы.

Германия, Берлин, Скалитцер Штрассе, станция метро Гёрлитцер Банхоф, 15:12

Альфред стоял на перроне, ожидая поезд. Сегодня важный день: финальное собеседование, по итогам которого у него, вполне возможно, удастся получить новую работу и, соответственно, хорошую прибавку к зарплате, расширенную медстраховку и, чем чёрт не шутит, грант на дальнейшее обучение. На самом деле он в успехе не сомневался ни капельки – знал, что он классный специалист, и ребята, к которым он ехал, тоже это знали, просто мандражировал. А ещё строил планы, как свалит из этой дыры в район получше, где поменьше мигрантов и побольше полиции, где можно будет выходить вечером на улицу, не оглядываясь по сторонам, и наконец-то не таскать с собой этот дурацкий перцовый баллончик, который он, честно говоря, даже доставать боится.

Мысль прервал шум со стороны входа на перрон. Альфред взглянул туда и грязно выругался. Конечно же, про себя. Отошёл подальше от края и прислонился к стене, повернувшись спиной к источнику шума. Опять эти долбаные арабы. Или африканцы. Или афганцы. Все они одинаковые: шумные, наглые, вульгарные, грязные бездельники. Не работают, не приносят пользы, только сосут деньги из бюджета и мешают жить добропорядочным немцам.

Альфред почувствовал, как внутри его начала подниматься волна праведного гнева, прикрыл глаза, задышал глубоко и медленно, стараясь успокоиться…

– Эй, девка! – услышал он ломаный немецкий. – Белая шлюха! Ты чего отворачиваешься?! Тварь! На меня смотри!

Альфред чуть повернул голову и скосил глаза.

Толпа мигрантов окружила девушку, которая стояла совсем рядом, в каких-то пяти метрах от него. Лица её не было видно, но Альфред мог себе представить, что она почувствовала. А ещё понимал, что эти уроды могли сделать с ней всё, что угодно, и никто, ни пара стариков, растерянно смотрящих на происходящее, ни трое подростков, решивших вообще свалить с перрона, ни высокий мужик в рабочем комбинезоне, старательно отводящий глаза, ни он сам, не помогут бедной девочке, даже если они её убивать будут. Максимум вызовут полицию после того, как всё закончится, и мигранты скроются.

Альфред задумался и слишком сильно повернул голову, так что один из арабов это заметил, отделился от толпы и закричал, обращаясь к нему:

– А ты чего вылупился, урод?! Ща глаза тебе вырежу!

Он выхватил из-за пояса мачете и пошёл, размахивая им перед собой, к Альфреду.

Надо было бежать, но гнев, подавленный буквально секунду назад, вдруг вспыхнул с новой силой, разгорелся внутри, сжигая сердце и лёгкие, застилая яркими языками глаза и пожирая вынужденный пацифизм. Рука потянулась в карман, схватила газовый баллончик и, когда подонок подошёл совсем близко, взлетела, палец нажал на гашетку, и струя ударила прямо в его широко распахнутые глаза. Араб заорал, выронил мачете, схватился за лицо. Его соплеменники повернулись, завопили и бросились к Альфреду, на ходу доставая из-под курток и из карманов ножи, монтировки и кастеты.

Жить Альфреду оставалось всего ничего, но гнев его никуда не делся, наоборот, он перерос во всепоглощающую ярость, которая и стала управлять телом. Он нагнулся, схватил выроненное арабом мачете и с ходу ударил того по шее, вспарывая смуглую кожу. Кровь выплеснулась фонтаном, пачкая костюм и белую рубашку, надетую специально на собеседование, но Альфред не остановился, рванул навстречу набегающей толпе, ещё не осознавшей, что перед ними уже не беспомощная жертва.

Альфред успел вскрыть глотку ещё одному и ранить троих, прежде чем его самого достали ударом монтировки по голове. Не слишком сильно, вскользь, но этого хватило чтобы он остановился и тут же получил ещё несколько ударов, лезвие ножа пропороло одежду и вошло в печень, он не глядя взмахнул мачете, и чьё-то ухо отлетело в сторону. Послышался шум подъезжающего поезда и яростный женский крик. Девушка, которую только что домогались арабы, запрыгнула на спину одного из них, вгрызлась зубами в шею и впилась острыми ногтями в его лицо, ломая их и оставляя глубокие царапины. Тот завертелся, пытаясь сорвать девушку с себя, оступился, и вместе они свалились с платформы. Высокий мужик в рабочем комбинезоне врубился в толпу, раздавая удары направо и налево, получил кастетом по затылку, из открывшихся дверей остановившегося поезда на перрон выплеснулось человек десять, которые, зависнув всего на мгновение, вдруг закричали и бросились в драку, махая кулаками, кусая и царапаясь, стремясь изуродовать и убить любого, кто подвернётся под руку. И никто уже не разбирался, какого цвета кожей был обтянут череп, проламывавшийся под ударами монтировок и качественных немецких сапог.

Россия, Владивосток, улица Адмирала Фокина, 19, бар «Контрабанда», 23:12

Ребята из джаз-бэнда отыграли последние ноты, три звонких девчоночьих голоса немного выплеснулись за пределы мелодии и закончили её уже «а капелла» под громкие аплодисменты разгоряченной коктейлями и танцами публики. Саша тоже похлопал в ладоши и даже залихватски свистнул, заработав неодобрительный взгляд сидящей на соседнем стуле дамы. Он ей улыбнулся, развёл руками, как бы извиняясь за свою несдержанность, и встал на ноги, намереваясь пройтись до барной стойки и попросить ещё один «американо» (никакого отношения к кофе этот «американо», само собой, не имел) или тяпнуть «таракана» (который, кстати, почти кофе), но пол вдруг покачнулся, и он еле успел ухватиться за спинку стула.

В затуманенную Сашину голову заглянула робкая мыслишка, что, возможно, на сегодня хорошо было бы закончить с возлияниями, но, взглянув на часы и увидев, что до полуночи ещё далеко, он её с возмущением отогнал. «Выйду на улицу, подышу свежим воздухом, а потом обратно…», – подумал Саша и направился к выходу, стараясь не задевать выпивающих, танцующих, смеющихся людей.

Добравшись до стеклянной двери, толкнул её и вывалился на улицу, огляделся и, держась рукой за стену, сделал несколько шагов до железной лестницы, ведущей куда-то наверх. Там тоже, вроде бы, были какие-то заведения, но ноги у Саши стали вдруг словно ватные, и он тяжело опустился на ступеньки, не думая о том, что может кому-нибудь помешать.

– Ну чо расселся? – услышал он пьяный мужской голос из-за спины. – Свалил отсюда!

Саше показалось, что не прошло и минуты, так что он, возмущённый, что ему не дали отдохнуть и настроиться на продолжение веселья, вскинул голову и полуобернувшись промычал:

– Да ладно уж… обойди уж… не развалишься… жопа тараканья…

Он и сам не понял, зачем добавил эту проклятую «тараканью жопу» и успел пожалеть о ней почти сразу. Он вообще не любил конфликты, тем более не любил драться, особенно получать по лицу. А тут он вдруг, несмотря на состояние глубокого алкогольного опьянения, ясно понял, что без этого не обойдётся.

– Чо сказал?! – зарычали сзади.

– Да я это, не то имел в виду, – забормотал Саша, но нога неизвестного уже прилетела по затылку и снесла его со ступенек, словно он был не человек, а футбольный мяч.

В это же мгновенье дверь бара открылась, и Саша врезался в выходящую наружу девушку, снёс её, вильнул и отлетел в сторону, уткнувшись головой в старую дождевую трубу на стене напротив. Девушка, кстати, оказалось той самой, которой не понравился неуместный Сашкин свист, и она успела узнать напавшего, как ей показалось, на неё наглеца.