Я ворочалась с боку на бок, пытаясь согреться и успокоиться. Постепенно тепло одеяла начало окутывать меня, и веки стали тяжелеть.

Сон накатывал волнами. Я проваливалась всё глубже и глубже в дремоту, когда сквозь пелену полузабытья услышала скрип половиц в коридоре. Но усталость была слишком сильной, чтобы заставить себя насторожиться.

Внезапно ледяной воздух обжег кожу – кто-то грубо сорвал с меня одеяло. Я вскрикнула. В полумраке комнаты, едва освещенной призрачным лунным светом, льющимся из окна, нависала грозная фигура Артейра.

– Ты думала, что так просто отделаешься? – голос мужчины был похож на утробное рычание дикого, голодного зверя. – Маленькая дрянь, ты ответишь за всё!

В панике я попыталась отползти к изголовью кровати, но его рука молниеносно метнулась вперёд и схватила меня за лодыжку. Я забилась, пытаясь вырваться, но хватка была железной. В темноте его глаза снова полыхнули неестественным огнём, и на этот раз я отчётливо увидела вертикальные зрачки. Секунда – и реальность поплыла, исказилась, будто кто-то разбил вдребезги зеркало. Очертания Артейра растворились – теперь в центре комнаты возвышалась громадная чешуйчатая фигура с мощными крыльями и длинной змеиной шеей…

Глава 4

– Нет! – пронзительный крик сорвался с губ.

Я резко распахнула глаза и села в кровати. Сердце колотилось где-то в горле и всё старалось вырваться на волю то ли через темечко, то ли через ухо.

Ослепительный солнечный свет лился через окно, заставляя щуриться после кромешной тьмы кошмара. Я судорожно огляделась – всё та же девичья спальня, персиковое покрывало, акварели на стенах.

Артейр в образе дракона, хватающий меня за ногу… Это был всего лишь сон. Дикий, невероятный, пугающий сон.

Постепенно дыхание выравнивалось, паника отступила, но тут в дверь спальни постучали и я снова инстинктивно напряглась. Мышцы моментально напружинились, готовые к отчаянному броску… хоть через окно. Но разум, наконец, пробился сквозь пелену страха.

Артейр не стал бы любезно стучаться, да и отец тоже.

Пришлось поднапрячь память, чтобы вспомнить имена из личного дневника.

Скорее всего, это тётушка Гиллеан – единственная, кто протянул мне руку помощи.

Стук повторился.

Сделав глубокий вдох, я собралась с силами:

– Войдите!

Дверь медленно отворилась, и в комнату неслышно проскользнули две молоденькие девушки в идентичных накрахмаленных чепцах, тёмно-серых платьях и белоснежных передниках.

"Служанки" – с облегчением выдохнула я про себя.

– Госпожа, вы уже проснулись? – пискнула первая, изящно приседая в книксене. – Позвольте помочь вам одеться.

Я неуверенно кивнула, понимая, что отказ вызовет лишь ненужные подозрения.

Девушки тут же принялась хлопотать возле меня. Сняли сорочку, надели чистую, пухнущую лавандой. Удивлённо переглянулись, заметив влажные пряди волос. После чего усадили перед туалетным столиком, где из зеркала на меня смотрела измученная незнакомка с глубокими тенями под глазами. Единственным утешением было то, что от вчерашней пощёчины не осталось и следа – чудодейственная припарка тётушки Гиллеан сотворила настоящее волшебство.

Пока одна служанка колдовала над моей причёской, вторая споро меняла постельное бельё, то и дело бросая обеспокоенные взгляды в окно.

– Лудде куда-то запропастился, – задумчиво протянула она, складывая простыни в плетёную корзину.

– Небось опять дрыхнет на сеновале с какой-нибудь шлю… – расчёсывающая волосы девушка осеклась, вспомнив о моём присутствии. – Прошу прощения, госпожа.

– Нет, он не такой! – пылко возразила её подруга. – Я же знаю! У него мать больна, и Лудде никогда бы… Его все так любят!

– О да-а-а, и он тоже… весьма любвеобильный, – съязвила первая.

– Какая же ты злая, Ирма!

– Да не переживай ты так, объявится твой ненаглядный Лудде. Как только хозяин нагрянет в конюшню с проверкой, тут же найдётся.

Сердце отбило барабанную дробь.

Они говорили о том самом конюхе.

Горло перехватил спазм.

Больная мать… Влюблённая в него служанка…

– Что с вами, госпожа? – беспокойной пронеслось возле уха. – Вы как-то побледнели.

– Всё хорошо, – я попыталась улыбнуться, но губы лишь судорожно дёрнулись в жалком подобии улыбки.

– Вы что же тут раскудахтались, дуры безмозглые?

В комнату вошла немолодая женщина с суровым выражением лица, в тёмном платье и белоснежном чепце – старшая служанка. Её появление мгновенно заставило девушек замолчать и опустить глаза.

– У вас и без того дел по горло! А вы тут языками чешете, как на базаре! Ступайте на кухню, там посуда немытая стоит, а потом бельё нужно развесить, – строго произнесла она, складывая руки на груди.

– Но я ещё не закончила с причёской, – робко возразила Ирма, всё ещё держа в руках расчёску.

– Ничего страшного, я всё сделаю сама!

Девушки поспешно присели в реверансе и выскользнули за дверь. Старшая служанка покачала головой, глядя им вслед, а затем повернулась ко мне.

Её взгляд… Он заставил меня внутренне содрогнуться. Колючий, пронизывающий. В нём читалась странная смесь презрения и едва сдерживаемого раздражения.

Женщина молча подошла и взяла расчёску, оставленную Ирмой. Её движения были точными, скупыми, без лишней суеты. Каждый взмах расчёски отдавался лёгким покалыванием в коже головы, заставляя меня невольно ёжиться.

Затем началась долгая процедура облачения в платье – корсет, нижние юбки из тонкого батиста, верхнее платье из тяжёлого шёлка цвета бургундского вина.

Я старалась не морщиться, когда шнуровка корсета впилась в тело.

Застёгивая у меня на груди пуговички, старшая служанка делала это резко, с каким-то остервенением.

"Она знает" – пронеслось в голове.

Знает, что произошло вчера. Знает, куда подевался конюх.

Выбрасывая пассивную агрессию вместе с каждым движением, женщина безмолвно винила во всём именно меня…

– Вот и всё, – произнесла служанка, развернув меня лицом к зеркалу.

Я ощущала себя фарфоровой статуэткой – хрупкой, изящной, но совершенно лишённой возможности двигаться и дышать полной грудью.

Корсет стягивал тело немилосердно туго, буквально выдавливая воздух из лёгких. Каждый судорожный вдох давался с огромным трудом. Грудная клетка почти не расширялась, сдавленная жёстким панцирем из плотной ткани.

Кажется, служанка затянула шнуровку намеренно сильнее, чем полагалось.

Талия была такой тонкой, что я могла почти полностью обхватить её ладонями. Контраст с пышными округлостями груди и бёдер поражал. Фигура в зеркале напоминала песочные часы – соблазнительные и… совершенно неестественные.

– Вас ожидают в столовой за завтраком, – пояснила служанка, сделав в моём образе несколько последних штрихов, а именно нацепив тяжёлые серьги и массивное ожерелье, больше напоминающее ошейник. Не хватало только поводка, чтобы завершить образ дрессированного животного.

Стало дурно от мысли, что в этом одеянии мне предстоит есть. Боюсь, стиснутый кружевным орудием пытки желудок, просто не сможет вместить в себя еду.

– Меня ожидает… муж? – спросила я.

– Муж? – женщина как-то странно усмехнулась. – Нет, у хозяина с утра появились дела. Хотя… какой он теперь хозяин.

Я вопросительно взглянула на служанку, надеясь получить объяснения. Она перехватила мой взгляд и раздражённо буркнула:

– Не смотрите на меня так, будто ничего не знаете!

Мне отчаянно хотелось оправдаться, сказать, что я и в самом деле ничего не знаю. Может, попросить прощения. Но в глубине души я понимала: мои слова прозвучат лишь пустым звуком. Они не изменят случившегося и не вернут к жизни конюха Лудде.

В комнате повисло тягостное молчание. Мы обе страдали, каждая по-своему – она от утраты, я от собственного бессилия и замешательства.

Когда служанка покинула комнату, я попробовала немного пройтись. Передвигаться в корсете оказалось непросто. Хорошо, что обувь была удобная – простые тканевые башмачки на тонкой подошве. Несмотря на довольно прохладный воздух в комнате, ногам было тепло.

Я повернулась к окну. Скорее всего, дождь закончился вчера ночью, но к утру похолодало настолько, что вся растительность покрылась тонкой серебристой коркой инея. Сад за окном выглядел призрачно и безжизненно: голые ветви деревьев, поникшие стебли цветов, пожухлая трава. Всё застыло в холодном оцепенении.

Открыв окно, я вздрогнула от порыва ледяного ветра. Свежий воздух немного прояснил голову.

С трудом переведя дыхание в тисках проклятого корсета, я решила, что нужно спуститься в столовую. Промедление только ухудшит моё положение. Осторожно ступая по коридору, я внезапно услышала голоса отца, Артейра и ещё одного мужчины.

– Ваши подписи, господа. Здесь и вот здесь, пожалуйста, – деловито произнёс незнакомец.

Послышался шелест бумаг.

– Так, хорошо. Отныне поместье и особняк Алькветтерн находятся в вашем владении граф.

– Благодарю вас, дорогой Адольфус.

– Что вы, это моя работа, – залебезил мужчина.

– Это хорошая сделка, Виктор, – произнёс отец. – Уверен, вы получите больше выгоды от моего титула, чем я от ваших денег и особняка. Моя дочь…

– Насчёт вашей дочери, – резко перебил отца Артейр. – Вы не против, если она немного здесь задержится?

– Я… М-м-м-м… Анна… она. Разве можно оставлять свою молодую жену?

– После случившегося мне нужно всё хорошенько обдумать.

– Виктор, вы ведь не надумали разводиться?! Учтите тогда наш с вами договор…

– Не тряситесь так, граф, – процедил Артейр с убийственной иронией. – Я ведь подписал документы! Или вы боитесь, что ваша безупречная репутация окажется не такой уж безупречной? Впрочем, можете быть спокойны – я человек слова.

– Что ж, господа, – вновь подал голос нотариус, – раз все формальности улажены, позвольте откланяться.

Послышались шаги, и я едва успела юркнуть за угол, когда дверь кабинета распахнулась. Мимо прошествовал полный мужчина в строгом сюртуке, прижимающий к груди увесистый портфель…

Вот и всё. Договор купли-продажи подписан, и теперь я – лишь несколько строк на сухом листе бумаги. Я стала собственностью, товаром, перешедшим из рук в руки, и моё существование отныне сведено к нескольким параграфам юридического документа.

– Так вы выполните мою просьбу? – раздался голос генерала.

– Скажите честно, вы просто хотите от неё избавиться? Если она вам так противна, не проще ли сослать её куда-нибудь подальше?

Что и следовало ожидать – когда все формальности были соблюдены, я стала никому не нужна. Ни отцу, ни новоиспечённому мужу.

Чтоб они оба провалились!

– Это ненадолго, – тем временем продолжил генерал. – Как только улажу дела в столице, немедленно перевезу Анну в поместье Крейтс.

– Лишний рот мне ни к чему, – раздражённо проворчал отец.

– Не беспокойтесь, – голос Артейра стал жёстче. – Я полностью компенсирую все расходы на её содержание. Но запомните – это последняя сделка между нами.

От их цинично-делового разговора мне стало невыносимо тошно. Тошно от собственной беспомощности и унизительного положения, в котором я оказалась.

В отчаянии даже начала подумывать о побеге. Вот только куда я могла податься? Без денег, без связей, без малейших знакомств в этом чужом мире. Да и вряд ли девушка моего положения вообще могла рассчитывать на какую-то свободу.

Нет, нужно всё как следует обдумать и спланировать. Собрать побольше информации, терпеливо выждать подходящий момент.

"Терпи казак, атаманом будешь!" – горько усмехнулась я про себя, до боли сжав кулаки.

Лишь одно теперь я знала точно. Девушку, в чьё тело я попала, звали Анна. Анна Артейр.

За своими мыслями я не сразу поняла, что напряжённый разговор в кабинете подошёл к концу. Послышался быстро приближающийся цокот сапог.