Кирилл ненавидел слово «средний» и шагал быстрее, чем требовала дистанция, инстинктивно компенсируя нехватку значимости скоростью и подчёркнутой целеустремлённостью. В коридоре стеклянные стенды ловили отражение, заставляя снова и снова проверять внешность на взрослость, за которую он ежедневно платил ценой бесконечных, порой бессмысленных презентаций. Взгляд скользил по графикам и диаграммам, будто по биржевым котировкам, где зелёный всегда означал «не про тебя», и мысль он гнал нервным движением плеч.

Маша Скворцова появилась незаметно, как человек, заранее изучивший карту всех комнат и входов. Её шаг совпал с его шагом, и Кирилл почувствовал неожиданное облегчение, будто после долгих сомнений нашёл правильную дверь. Она улыбнулась не губами, а тоном, и это сразу обещало порядок там, где обычно царили шум и неопределённость.

Они познакомились три месяца назад на стратегической сессии, когда Маша ещё значилась в списке стажёров, но уже тогда запомнилась ему как единственная, кто задал вопрос, от которого Виктор Антонов отвёл взгляд. После совещания она подошла к нему с лаконичным «Спасибо, что не перебили», и он, сам не понимая почему, усмехнулся в ответ и впервые назвал её по имени. Лицо не отразило удивления – только едва заметное уважение, будто это было должное. С того момента они встречались на этажах всё чаще – поначалу случайно, потом намеренно.

Формально он не обязан был запоминать имена стажёров, но Машу он звал по имени уже после второй встречи. Её интонация не требовала обращения по отчеству, наоборот – казалось, она поднималась по лестнице внутри корпорации без усилия, просто называя вещи своими именами и людей – тоже. Когда она впервые сказала «Кирилл» без предлогов и уважительных интонаций, он ожидал снисходительной дерзости, но услышал спокойную уверенность. И не возразил.

Это не было фамильярностью – в её голосе не чувствовалось притязания на близость. Это было обращение, выстроенное на тонкой грани профессиональной честности и личной независимости. Она не просила позволения и не нуждалась в защите. Для неё имя было инструментом равного диалога, а не способом втереться в доверие или подчеркнуть дистанцию. Её «Кирилл» не нарушало субординации – оно её переписывало.

Он знал, как другие женщины в офисе переходили на «имя» – с полуулыбкой, с интонацией флирта или демонстративной заботы. Маша не делала ни того, ни другого. Её речь не искала одобрения и не играла в податливость. Она называла его «Кирилл» с тем же оттенком, с каким говорила «дедлайн» или «телевещание». И, странным образом, это включало его в план, а не ставило над ним. Имя в её устах звучало не как вызов, а как спокойная констатация: она видела не сынка владельца холдинга, а человека, с которым можно решать задачи.

– Доброе утро, Кирилл, – произнесла Маша мягко, почти по-дружески, с лёгкой интонацией профессиональной заботы. – Я просмотрела вчерашние отчёты и, если быть точной, обратила внимание на два ключевых окна зарубежного вещания. В одном случае партнёр медлит с решением по лицензии, во втором – идёт ползучее дублирование с конкурентами. Если сейчас не вмешаться, потеряем не только время, но и лицо. А ты сам знаешь, что в нашей экосистеме второе важнее. – Она сделала полшага в сторону, словно позволяя ему включиться в ритм. – Поэтому предлагаю задать темп через наш сегмент. Сейчас главное – сохранить прогресс: закрепить присутствие в Юго-Восточной Азии, активировать замороженные каналы в Германии и создать иллюзию непрерывности. Даже если внутри хаос. Мы обязаны выглядеть как люди, у которых всё под контролем. – Голос оставался ровным, как у врача, объясняющего порядок процедур перед операцией. – Остальное покажу в черновике. Но чтобы это работало, нам нужно начать до конца недели.

Кирилл кивнул, стараясь выглядеть серьёзно и вдумчиво, хотя цифры в её словах он даже не проверял: сама интонация и уверенность Маши говорили ему больше, чем сухие факты отчётов. В её голосе слышался негласный договор о поддержке и координации – без подписей и протоколов. Он, как всегда, скрывал внутреннюю дрожь внешней самоуверенностью и коротким кивком.

– У тебя всегда готов список решений, – сказал Кирилл с едва уловимой признательностью, – как будто всё заранее знаешь. Или тебе кто-то подсказывает сверху?

– Подсказывает только логика, – мягко улыбнулась Маша и продолжила серьёзно: – Смотри, кто-то должен взять на себя спутниковые окна: там застряли переговоры по контенту, и, если слегка изменить подход, получится двигаться быстрее. Есть ещё пара человек, которые устают и тормозят процесс. Их можно мотивировать обычным комплиментом, просто проявив немного эмпатии.

Кирилл слушал и впервые за день не думал о братьях и отце. В её простых и чётких формулировках мир переставал быть чужим и непонятным, становился ясным и управляемым. Маша аккуратно, без нажима подвела его к идее крупной международной сетки: не громкий прорыв и не шумная революция, а сеть, в которой Кирилл был ключевым узлом, без которого не сложилась бы вся картина. Так звучала взрослая амбиция – не плакатная и надуманная, а рабочая и ощутимая.

– Мне нравится твоя мысль, – сказал он уверенно, уже почти не сомневаясь, – но как думаешь, реально ли сейчас её провернуть? Отец снова захочет контролировать процесс до мелочей, и придётся вести долгие объяснения, чтобы он нас не остановил.

– Кирилл, – ответила Маша спокойно, глядя ему в глаза с едва заметной улыбкой, – Пётр Александрович ценит результат. Если мы предоставим наглядные, убедительные доказательства эффективности именно твоей идеи, а не общей концепции, он примет её без возражений. Главное – сделать всё тихо, без фанфар, чтобы никто заранее не начал вставлять палки в колёса. Согласен?

Кирилл сделал паузу, выдержал многозначительную минуту, а потом коротко выдохнул, почти не замечая, как перестал спорить и бороться с собой.

– Хорошо, – наконец произнёс он и добавил уже увереннее и сдержаннее: – Давай попробуем. Подготовь пробный срез и черновой план на вечер. Только подробно, чтобы завтра утром показать отцу. Мне важно, чтобы он увидел чёткие результаты и доверил нам этот проект полностью.

Когда дверь лифта закрылась за Машей, Кирилл впервые за долгое время честно и свободно улыбнулся без напряжённой позы и внутреннего самоконтроля. Ему даже показалось, что башня на мгновение стала теплее, словно перестала высмеивать его нерешительность и начала уважать его право на собственную амбицию.

В своём кабинете Кирилл сел за стол и ощутил прилив уверенности и спокойствия, которых давно не испытывал. Он вдруг понял, что именно этого чувства ему не хватало последние годы, проведённые в тени более успешных братьев. Под его руками лежали документы и отчёты, но впервые он видел в них не просто бумаги, а реальные шаги к собственной цели. Кирилл открыл ноутбук и быстро набросал короткое письмо отцу, заранее формулируя нужные слова и доводы, чтобы вечером не спешить.

Закончив, он взглянул в окно и увидел золотистое отражение утреннего солнца, мягко играющее на соседних зданиях. В эту минуту Кириллу показалось, что впервые в жизни он действительно нашёл правильный ключ и боялся только одного: случайно потерять его, не успев до конца открыть нужную дверь.

Днём Машин план раскладывался на столе Кирилла как авиационная карта без турбулентности. В центре ясно выделялось «пан-евразийское окно» – пространство совместных производств, синхронных премьер и гибких договоров о правах, которые позволяли варьировать охват без лишних юридических тормозов. Её речь была выверена так, чтобы Кирилл мог почувствовать себя не просто наблюдателем за чужой стратегией, а полноправным участником процесса, тем, кто собственноручно ставит последнюю подпись на самом значимом документе.

Маша аккуратно, без нажима и пафоса вплетала в разговор политику холдинга, чётко формулируя его основные цели и ориентиры: поддержание безусловной лояльности государственным интересам при одновременном расширении глобального охвата и создании единой, хорошо управляемой экосистемы сообщений. Именно так Кирилл представлял себе доклад на совете директоров, и уже чувствовал благодарные и одобрительные взгляды людей, перед которыми всегда испытывал внутренний дискомфорт.

Дальше пошла детализированная дорожная карта, и он внимательно изучал её, словно капитан, впервые получивший чёткие навигационные указания. Азия предстала перед ним рынком быстрых и адаптивных форматов, способным быстро масштабироваться и столь же быстро сворачиваться при необходимости. Ближний Восток в её интерпретации был обозначен престижной витриной для масштабных премьер и значимых информационных кампаний. Русскоязычные диаспоры за рубежом в этом плане казались логично встроенным страховочным механизмом, гарантирующим стабильные рейтинги и контролируемые метрики. Кириллу казалось, будто мир, раньше напоминавший лабиринт с препятствиями, теперь превратился в простой и предсказуемый коридор, который оставалось лишь пройти с достоинством и лёгкостью.

– Я подумала, что логичнее начать мягко, – продолжала Маша спокойно, сдержанно, но уверенно, словно излагала давно проверенную аксиому. – Пилотные проекты мы запустим через надёжного локального партнёра. Это позволит тебе лично держать руку на пульсе и в то же время обеспечит низкий порог входа. Затем постепенно увеличим плечо за счёт документальных циклов и ярких спортивных окон, которые всегда гарантируют стабильную аудиторию. Риск минимален, а твоё имя будет регулярно появляться в правильных заголовках и отчётах. Поверь, это тот подход, который должен тебе понравиться.

Кирилл кивнул, чувствуя, как внутри него просыпается неподдельный интерес и даже вкус к собственному пресс-релизу. В списке исполнителей, который лежал на столе, значились подрядчики, которых он мысленно считал нейтральными. Кириллу показалось, будто это именно те люди, о которых он сам давно и подробно размышлял, хотя на самом деле это были Машины контакты, аккуратно встроенные в стратегию так, чтобы никто извне не смог заметить места соединения. Он не стал задавать лишних вопросов – ему слишком нравилось ощущение авторства и собственного участия в принятии стратегических решений.

– Бюджет предлагаю замкнуть на безопасном контуре, – добавила она, осторожно касаясь документа кончиками пальцев, будто вычерчивая невидимые линии контроля. – Деньги не попадут в зону ответственности старшего брата, поэтому здесь исключается любое внешнее давление. Средства пройдут по смежным департаментам, и ты, безусловно, получишь право окончательной подписи. Это даст тебе абсолютную прозрачность и контроль над финансовыми потоками. Я предварительно обсудила этот вопрос с финансистами – они готовы предоставить нужные гарантии и подтвердить это документально.

Кирилл ощутил внутри себя почти детское удовольствие, словно кто-то впервые всерьёз употребил слово «моё» по отношению к нему в корпоративной переписке. Он сдержал улыбку, чтобы не выдать своего волнения, и принял максимально нейтральный вид, каким обычно встречал выгодные предложения. Внутри же царила смесь эйфории и осторожного удовольствия от того, что происходящее действительно становится его личной заслугой и личным проектом.

– Всё выглядит логично, – проговорил он тщательно отмеренным тоном, – но я хотел бы, чтобы презентация была выстроена под мой голос и стиль подачи. Важно, чтобы никто не подумал, будто кто-то ведёт меня за руку. Подготовишь что-нибудь для начала?

– Конечно, – мгновенно ответила Маша, словно давно ожидала подобного вопроса и приготовила ответ заранее. – Вечером я принесу тебе краткую, чёткую версию, по которой удобно будет вести предварительные переговоры и показать её отцу, если захочешь. А ночью пришлю полную, развёрнутую презентацию с твоими формулировками и интонациями, чтобы ты мог буквально услышать себя, пока читаешь. Я уверена, тебе понравится.