– Интересно, – сказал Ломас, дослушав мой отчет. – Песня из детства, которая вдохновила вас встать на левый путь – это известный карбоновый шлягер «Stairway to Heaven». Вы услышали акустическое исполнение под лютню, причем на английском – но в вашей памяти остались слова итальянского переложения, не вполне совпадающие с оригиналом. Сеть великолепно прячет подобные нестыковки.

– Я в курсе, – ответил я.

– Все остальное в пределах ожидаемого. Необычной кажется только презентация гримуара в качестве неорганического существа.

– Кого?

– Неорганического существа. Обитателя смежного мира. Это тоже часть магического фольклора, но гораздо более позднего, чем средневековый. Относится к карбону, если я не ошибаюсь.

Я знал, что Ломас вызвал справку HEV – ошибался он вряд ли.

– Значит, – сказал я, – нейросеть компилирует не только средневековый материал, но и более поздний.

– Естественно. Это экзотично, но ожидаемо. У вас не научная экскурсия в Средние века, а личный магический трип. Вероятны и другие отклонения от исторической нормы. Но симуляция их маскирует.

Я кивнул.

– Возможно даже, – сказал Ломас, – что неорганическая интерпретация гримуара – это не просто творчество сети, а восстановление объективной истины. Нейросеть на такое способна. Помните «бороду Сфинкса»?

Ломас имел в виду особый и не до конца понятный информационный эффект, позволявший гипермощным нейросетям восстанавливать фрагменты культурного или исторического пазла – например, точную форму бороды египетского Сфинкса, неизвестную археологам.

– Вы думаете, гримуары действительно были неорганическими существами?

– Я так не думаю, – ответил Ломас. – Я вообще плохо понимаю, о чем идет речь. Но я допускаю подобную возможность, раз на нее указывает нейросеть.

– Значит ли это, что в какой-то момент неорганическое существо перестанет прикидываться книгой и покажется мне в своем настоящем облике? Я имею в виду, в симуляции?

– Не могу сказать, – улыбнулся Ломас. – Не торопите события. Поживем – увидим.

– Я вспомню эту беседу в Вероне?

– Нет, – ответил Ломас. – Но вы будете в общих чертах помнить, что посоветовал дух.

– А что он мне советует, адмирал?

– Доверьтесь гримуару. Делайте как велено, и поглядим, куда это приведет.

– Но он велит мне практиковаться в умении, которого у меня еще нет.

– Может быть, оно у вас уже появилось.

– А, – сказал я. – Вы хотите сказать…

– Пробуйте невозможное.

– Как мне отличить тех, у кого есть душа, от тех, у кого ее нет?

– Сеть подделывает средневековую реальность весьма близко к оригиналу. Узнайте, что по этому поводу думает ваш просвещенный век – и поймете, как быть.

– Вы полагаете, здесь не иносказание, а…

– Именно.

– Дух-покровитель сегодня на высоте. Ломас ухмыльнулся.

– Собирайте информацию, – сказал он. – Полагаю, через некоторое время вам снова захочется меня увидеть.

– Когда я возвращаюсь в симуляцию? – спросил я.

– Прямо сейчас.

***

Я лежал на шелковом мате. По моим членам проходила дрожь, как после сладостного сна. Я не помнил, о чем говорил с духом – но радость, наполнявшая мое сердце, доказывала, что общение с ним было полезным.

Сомнений не осталось – следовало довериться гримуару и выполнять его приказы.

Я перечитал последнюю открытую страницу кодекса.

Тот, кого ты изберешь, увидит тебя так, как ты захочешь. Практикуйся. Когда сможешь три раза обмануть тех, кто с душой, и три раза тех, кто без души, переверни страницу.

Что значит – увидит так, как захочешь?

Допустим, я остался с кем-то наедине. Он уже знает – перед ним Марко-чернокнижник. Так меня называли в Вероне скорее в шутку: благородное общество благоволило ко мне из-за моего распутства и пьянства. Серьезные чернокнижники по устоявшемуся мнению ведут себя иначе.

Значит, если я захочу, чтобы мой собеседник увидел на моем месте кого-то другого, достаточно просто пожелать? И он забудет, что миг назад рядом был Марко?

Или надо притвориться с самого начала? Другим человеком? Или чем угодно?

Главная неясность, конечно, заключалась в делении на тех, кто с душой, и тех, кто без. Я решил сперва, что нужно обмануть трех, продавших душу дьяволу, и трех, кто такого еще не сделал – но понял, что это было бы слишком изощренным заданием.

Может, речь шла о животных?

Но точно ли у животных нет души? Об этом спорят с античности, и к точному выводу, кажется, не пришли. Есть только разнобой мнений.

По счастью, в доме Лоренцо была хорошая библиотека, и я потратил пару вечеров на выяснение вопроса.

Платон с Аристотелем делили души на несколько рангов и наделяли зверей только низшим. Стоики были чуть добрее – они считали, что Вселенский Логос входит и в животных, просто не очень глубоко (в такой постановке вопроса виден, конечно, вольный прищур античности).

Святой Августин, переделавший Аристотеля под нужды католичества, признавал животных способными к эмоциям и чувствам, но отказывал им в вечности.

Церковь сегодня думает примерно так же.

Но неужели человеческая способность складывать буквы в слова до того важна, что делает душу бессмертной? Кому нужна, например, душа банкира-менялы? Ею и чистоплотный черт побрезгует.

Я решил подойти к вопросу проще.

Что есть душа? Это человеческое слово.

Слова есть только у людей. У животных их нет, значит, проблема эта вообще не имеет к ним касательства. Тогда все просто. У животных нет души, у человека есть слово «душа», и возникает много умственных вибраций на этот счет.

Интересно, есть ли душа у Бога? Кажется, ни один теолог не задавался этим вопросом – а зря. Но не стоит рассуждать об этом на пьяной пирушке, а то скажут – чернокнижник, да еще и богохульник…

В любом случае, начать стоило с людей.

Мойра не годилась – не колдуй, где живешь. Я долго думал, где можно безнаказанно провернуть такой опыт, и решил, что лучше всего подойдет исповедь.

Выбрав далекую от дома церковь, я отправился туда утром в будний день. Как я и надеялся, внутри было пусто. Я зашел в кабинку, опустил грязный экран, отделявший мой табурет от места исповедника, и дернул за красную ленту. Вдали прозвенел колокольчик – и через минуту я услышал шаги.

– Во имя Отца и Сына и Святого Духа, – сказал священник, устроившись за экраном. – Не бойся, дитя мое. Господь любит тебя и готов простить. Как твое имя и сколько прошло со дня твоей последней исповеди?

…тот, кого ты изберешь, увидит тебя так, как захочешь…

Я решился – и вообразил, что я юная девушка-кухарка из меняльной лавки в соседнем доме. Я хорошо помнил ее лик и голос. Она была дальней родственницей хозяина, родом откуда-то из-под Неаполя.

– Меня зовут Лизия, – сказал я. – Мне семнадцать лет, и я живу недалеко от Понте Пьетра. Последний раз я исповедовалась две недели… Нет, месяц назад.

Некоторое время священник молчал. Мой грубый сиплый голос, конечно, невозможно было спутать с девичьим щебетом. Я уже собирался дать деру – но тут услышал голос исповедника:

– Нехорошо, дочь моя, избегать таинств так долго. В чем ты хочешь покаяться?

От нервов во мне пробудилось воображение – и я рассказал довольно складную историю о том, как меняла, пользуясь долгами моих родителей, убедил их сдать ему в аренду мою плоть, а натешившись сам, начал уступать меня в субаренду прямо в лавке, для чего оборудовал там специальную комнату.

Особенно мне удались детали – конская уздечка (ею меняла спутывал мои руки), кровать со стальными кольцами (к ним меня привязывали по желанию клиента) и так далее.

Священник пожелал узнать подробности, и я придумал их на ходу: достаточно сказать меняле пароль «связанный купидон», и любой распутник получает доступ к моему юному телу, а стоит удовольствие один дукат, или шесть скудо, или одиннадцать гроссо.

По тому, как крякнул в этом месте священник, я понял, что последняя деталь мне особенно удалась – она походила на нравы меняльной лавки. Менялы при обмене золотых монет всегда обсчитывают в обе стороны.

Наконец священник отпустил мне грехи, сказав, что будет молиться за мою душу – а в качестве епитимьи назначил вставать рано утром и проводить полчаса в молитвах святому Николаю Чудотворцу и Марии Магдалине, чередуя их через день, как подобает падшей деве.

Однако подлинный экзамен ждал меня, когда я покинул исповедальню и направился к выходу из церкви. Пройдя половину пути, я услышал торопливое шарканье по плитам – и обернулся, опасаясь удара в спину.

За мной бежал тот же священник – я узнал его по свистящему дыханию. Это был пожилой и грузный капуцин с естественной плешью в форме тонзуры.

Вот сейчас все и выяснится, понял я.

Посмотрев на мою усатую рожу с небритыми щеками, священник покраснел, улыбнулся и сказал:

– Хочу духовно поддержать тебя, моя дочь. Не впадай в отчаяние и уныние – Господь нередко испытывает нас перед тем, как согреть любовью…

Он говорил что-то еще, но я молчал, перемещаясь мелкими девичьими шажками и глядя в пол. Лишь духи зла знают, чего мне стоило не захохотать. Когда я дошел до выхода, поп наконец отстал.

Получилось, ликовал я, спускаясь к реке по узкой улочке. Получилось! Гримуар не обманул. Будем надеяться, что у этого монаха душа все-таки была…

Успех вдохновил меня. Требовались еще два удачных опыта, и я без особого труда повторил перевоплощение перед ночными прохожими.

Одного я напугал, показавшись ему солдатом с рапирой. Затем заставил другого зеваку идти за собой целый квартал, изобразив подгулявшую бабенку, бредущую зачем-то на пустырь.

Бог знает, что было на уме у моего преследователя. Но когда он вышел на пустырь вслед за мной, я встретил его уже в облике солдата.

Перед тем, как убежать, бедняга сбросил свой кошелек – видимо, решил, что попал в засаду. Отлично, подумал я, поднимая неожиданную добычу – голодным я теперь не останусь даже без преподавания алхимии.

Кошелек, разумеется, я выбросил. Но деньги из него взять не побрезговал – не потому, что нуждался, а из уважения к человеческой боли (мой преследователь наверняка готовился умереть). Плохо, когда людям причиняют муку ради выгоды. Но еще хуже, если это делают без всякой пользы вообще.

На следующий день, дождавшись полудня, я отправился на Пьяцца делле Эрбе решать вопрос с бездушными существами. Трудно придумать для этого место лучше, чем городской рынок.

Сначала я показался тамошним собакам в виде жирного ленивого кота. Собаки помчались за мной с веселым лаем. Но стоило мне вернуть себе человеческое обличье, как они обогнали меня, растерянно вернулись назад – и разбежались в разные стороны. Фальшивый кот для них растворился в воздухе, но меня эти простодушные создания не заподозрили ни в чем.

Потом я перешел на другую сторону площади и предстал перед котами-крысоловами в суконном ряду, но уже в виде злобной собаки.

С котами вышло совсем иначе. Когда я притворился собакой, они не проявили интереса – ну, может, выгнулась пара спин. Здешние коты не слишком боятся псов и могут за себя постоять. Но как только я вернул себе привычный образ, они тут же разразились яростным мявом – словно извещая окрестных ворон, что окончательно убедились в демоническом двуличии человека.

Поскольку мои фокусы касались только псов с котами, никто из зевак не увидел ничего странного. Обманутых котов и собак было больше трех совершенно точно. Условие гримуара я выполнил.

На следующий день я дождался вечера – и, затеплив свечу на столе, перевернул страницу.

***

Используй обретенное могущество, чтобы соблазнить невинную деву на мосту из камня – и сорви цветок ее первой любви. Принеси его, завернув в шелк своего равнодушия.