– Надеюсь, подъем в гору будет не трудным, – сказала она с широкой улыбкой, протягивая ко мне руки. Когда она внезапно обхватила меня за шею и крепко обняла, мои руки от неожиданности безвольно повисли в воздухе.

– Спасибо за все, Мелисса, – поблагодарила я, делая шаг назад и пытаясь улыбнуться. – И за лепешки тоже.

– Ешь на здоровье и с удовольствием. – Она произнесла это с выразительным выражением лица, слегка раскачиваясь на месте. – Может быть, ты еще заглянешь к нам на обратном пути?

– Почему бы нет?

Господин Сеит помахал Мелиссе и сел на водительское сиденье. Взобравшись по ступенькам в высокую машину, я села на переднее сиденье и закрыла за собой дверь.

– До свидания! – крикнула нам вслед Мелисса.

С оглушительным шумом машина покинула стоянку и выехала на горную дорогу, окруженную рядами деревьев. Уже в начале нашего пути, когда мы въезжали в лесной массив, стало значительно темнее. Деревья достигали колоссальных размеров, и, несмотря на отсутствие листьев, снег, покрывавший их макушки, казался непреодолимым препятствием для солнечного света.

– Откуда ты? – спросил господин Сеит, натягивая на голову шапку. Он замерз. Казалось, становилось все холоднее и холоднее.

– Я родилась и выросла в Стамбуле, – ответила я ему. – Но моя мама родом из Болу.

– Вы, молодежь, правильно рассуждаете. Остается загадкой: родина – это место, где ты родился и вырос, или же место, откуда происходят твои отец и мать… – Господин Сеит рассмеялся, а затем несколько раз кашлянул, повернувшись к окну.

Все вокруг было черно-белым. Чернота деревьев резко выделялась на фоне снега, окутавшего дорогу и чащу. Дорога была настолько узкой, что было непонятно, где можно остановиться при встречном движении, а густая чаща не давала возможности съехать на обочину, особенно такой большой машине.

Я достала телефон. Не было ни сообщений, ни пропущенных звонков. Нужно ли было сообщить Али Фуату Динчеру, что я здесь? Мне стоило взять у него номер телефона этого парня, позвонить ему и сказать, чтобы он ехал в Стамбул, и все бы уладилось. Не обязательно было тащиться сюда. Я тяжело вздохнула. Эта ситуация начала вызывать у меня тревогу. До сегодняшнего утра для меня все было очевидно, но теперь в моей голове царила полнейшая неразбериха.

Может, я совершаю ошибку?

Я не поверю никаким словам, если они не будут подтверждены достоверными фактами и неопровержимыми доказательствами, независимо от ситуации.

Около получаса господин Сеит расчищал путь, поднимаясь в гору, после чего мы выехали на ровную дорогу. Там она разветвлялась в две стороны. Не выключая двигатель, господин Сеит остановил машину.

– Пройдешь отсюда – и озеро окажется прямо перед тобой, – сказал он, указывая налево. – Я должен ехать прямо, дочка. Хочешь, чтобы я пошел с тобой?

– Не беспокойтесь, я доберусь. – Я взяла пакет, лежащий у меня на коленях, и чемодан. – Большое спасибо, что привезли меня сюда.

– Пожалуйста. Береги себя. Это тебе не Стамбул.

Я кивнула и осторожно вылезла из машины. Господин Сеит не трогался с места, пока я не перешла дорогу и не повернула налево. Через некоторое время, услышав позади себя звук двигателя, я поняла, что он поехал дальше.

– Молодец, Караджа, – пробормотала я себе под нос. Окинув взглядом чемодан, я закатила глаза. – Еще и чемодан притащила, браво! Что ты скажешь, стоя лицом к лицу с убийцей твоего брата? Что приехала к нему в гости на пару дней?

Я обладала удивительной способностью попадать в самые нелепые ситуации. На протяжении всего детства я была единственной причиной проблем, которые сваливались на мою голову. Кроме одной. В тот злополучный день все обстоятельства сложились против меня, превратив меня в жертву.

Я поклялась себе, что никогда больше не проявлю той слабости, которая овладела мной в тот день.

До прибытия сюда я не подумала, что скажу при встрече этому человеку. И как это будет выглядеть? Я намеревалась постучать в дверь и попросить его выйти на пару минут. Возможно, его удивит мой визит, но каменное лицо с резкими скулами все равно не выдаст никаких эмоций. Пожалуй, я скажу, что утром разговаривала с его тренером и у него есть определенные подозрения и план действий. Несмотря на то что он не говорил об этом напрямую, у него ведь должен был быть какой-то план, разве нет? Да, должен быть. Он не мог просто так распахнуть двери своего окружения и впустить меня, как бродячую собаку, без тщательно продуманного плана.

Мне интересно, каким будет это окружение. Где жил мой брат? Где тренировался перед поединками? Я не стала просить у адвоката его вещи, я вообще ничего не просила. На протяжении всего судебного процесса моя личность и внешность оставались конфиденциальными. Может быть, я могла бы пойти и посмотреть на место, где он жил…

Или не могла. Как я могла это сделать?

На протяжении долгих минут я шла по дороге, погруженная в монохромный мир высоких деревьев и снега, скрывающий все, что находилось за его пределами. Меня охватило беспокойство, не ошибся ли господин Сеит, не отвез ли меня не туда, куда следовало. Вдобавок ко всему холод пронизывал меня до костей, хотя на мне была теплая одежда. Ветер бушевал так, словно пытался сорвать ее с меня.

Уловив шорох вблизи, я затаила дыхание и замерла. Страх сковал меня, я не могла даже сглотнуть. Откуда доносится этот звук? Внизу я наслушалась страшных историй о медведях и волках, и теперь тревога сжала мое сердце. Здесь не было никаких домов! И озера здесь тоже не было. Этот Сеит высадил меня не в том месте.

Я ничего не видела, но слышала чье-то дыхание и движение. В тот момент все вокруг меня словно закружилось в безумном вихре. Я заметила дерево с толстым стволом, на которое можно было забраться; до него было не менее двух метров. Шуршание шагов по снегу звучало так близко, что казалось, будто кто-то идет прямо за мной, а холодное дыхание, которое я, казалось, ощущала на шее, заставляло кровь стынуть в жилах.

Собравшись с мыслями, я быстро придумала план: отсчитать от трех, на счет «один» бросить пакет и чемодан, рвануть к дереву и максимально быстро взобраться на него. Я надеялась, что если это волк, то он не сможет вскарабкаться на дерево, а если медведь – что его рост не будет выше двух метров.

Три… Я уже слышала, откуда доносится звук. Кто-то находился не прямо за моей спиной, а левее, между деревьев.

Два… Медведи передвигаются на четвереньках? Краем глаза я заметила, что животное обладало внушительными размерами, но, как мне показалось, это был не медведь.

Один… Едва пакет и чемодан выскользнули из моих рук, я бросилась к дереву, стараясь бежать максимально быстро. Опираясь ногой на ствол и стараясь уцепиться за две верхние ветки, я увидела, как дикий зверь приближается ко мне, разинув пасть, готовясь вонзить клыки. Я отчаянно пыталась подняться выше, но моя нога оказалась в пасти зверя; его зубы вцепились в правую голень. И только внезапный волчий вой отвлек его, заставив отпустить ногу. Сжав зубы и собрав все силы, я ухватилась за верхнюю ветку, подтянулась и оказалась на высоте полутора метров над землей.

Усевшись на толстой ветке и крепко обхватив ствол, я ощутила боль от острых сучьев, которые прямо через перчатки порезали мои руки, словно лезвия. Морозный воздух обжигал дыхание, заставляя меня кашлять. Я испуганно посмотрела вниз: он был там. Несмотря на то что его внимание переключилось на далекий вой, он продолжал стоять внизу. И он был не один.

Их было двое. Два волка коричнево-белого окраса. Тот, который напал на меня, стоял прямо под деревом, а другой кружил рядом и наблюдал за мной. Когда далекий звук снова эхом разнесся по лесу, волк, круживший вокруг, опустил голову, обнажил острые зубы и издал глухое рычание.

Затаив дыхание, я смотрела, как волк, укусивший меня за ногу и едва не оторвавший ее, повернулся к другому; тот зарычал и суровым взглядом заставил его замолчать. Что они будут делать? Могут ли они ждать здесь вечно? Будут ли ждать? Смогут ли они забраться на дерево? Волки умеют лазить по деревьям? Возможно, мне нужно забраться еще выше.

Я посмотрела вверх. Снег, скопившийся на ветках, посыпался мне на голову, потому что я раскачала их. Переведя взгляд на ногу, я обнаружила, что пальто и даже ткань брюк под ним были порваны. Холод притуплял боль, но из раны сочилась кровь. Укус был не глубоким, но я знаю, что если бы волк использовал всю свою силу, то мог бы моментально оторвать мне ногу. Он отпустил меня из-за воя, отвлекшего его внимание.

Здесь целая стая? Я где-то читала, что волки в горных районах объединяются в стаи.

Телефон… Вот черт. Я даже не заметила, как моя маленькая черная сумочка слетела с меня, когда я бежала. Пробежав глазами по сугробам, я увидела свой перевернутый чемодан и пакет, которые бросила на землю. Из пакета выглядывала ткань, в которую женщина в кафе завернула лепешки.

Оттуда виднелся кончик чего-то острого.

Остерегайся волков.

Могла ли она предвидеть такое развитие событий? Если нет, то я сомневаюсь в ее вменяемости. Зачем она положила в пакет нож?

Я знала, что у меня нет времени думать об этом, но мне хотелось поблагодарить эту женщину. При этом я осознавала, что, даже если бы я смогла добраться до ножа и чудом избежать повторного нападения, у меня не было бы ни единого шанса на победу в схватке с двумя крупными волками.

Когда я попыталась найти взглядом свою сумочку, моя рука соскользнула со ствола, и кусок коры оторвался и рухнул вниз. Оба волка обернулись на звук и угрожающе посмотрели на меня.

Когда волк, стоявший чуть дальше, двинулся в мою сторону, учащенное сердцебиение спровоцировало сильную дрожь по всему телу, страх и адреналин захлестнули меня. Что я тут делаю? Я уже должна была быть у мамы!

Не отрывая взгляда от волков и стараясь быть осторожной, я встала на ветку, на которой сидела. В это время волк, напавший на меня, преградил дорогу другому волку. И теперь у нас не было зрительного контакта.

Есть ли смысл кричать? Может ли кто-нибудь быть поблизости? Маловероятно, что рядом окажется местный житель с ружьем или охотник, который мог бы прийти на помощь.

Когда волки пересекли дорогу и побежали между деревьев, я вышла из состояния шока и снова стала прислушиваться к окружающим звукам. Вой одного из волков эхом разносился по лесу, уже в третий раз. Возможно, этот волк был вожаком и призывал отбившихся членов стаи вернуться к нему. А что, если они вернутся сюда все вместе?

Мысль о том, что я могу стать ужином для стаи волков, побудила меня к действиям. Я снова села на ветку, осмотрелась и спрыгнула вниз. Пошатнувшись из-за больной ноги, я все же смогла удержаться на ногах. Схватив сумочку и накинув ее на плечо, я вытащила из снега ткань, в которую были завернуты лепешки, и нож. Сделав надрез на краю ткани, я разорвала ее и обернула вокруг ноги. Затем, осматриваясь по сторонам, начала искать в сумочке телефон.

Я знала, что нельзя здесь задерживаться, и не могла взять чемодан, потому что он бы меня тормозил. Нужно было быстрее выбираться отсюда.

Я дотащила чемодан до того дерева, у которого на меня напали, и несмотря на пронзительную боль от порезов, завалила его снегом. Оттуда в полусогнутом положении я бросилась бежать по дороге. Сняв перчатку с замерзшей руки, я увидела на костяшках пальцев и ладони множество порезов, покрытых запекшейся кровью. Порезы уже начали подсыхать.

– Проклятье, – машинально сказала я, когда увидела, что телефон не ловит сигнал. Убрав его в карман, я подняла голову и на расстоянии пятисот метров – максимум километра – увидела деревянный дом, из трубы которого валил дым. Это тот дом? Адрес которого я искала? Он был внутри? А где озеро?