Увидев, что связи нет, я машинально подняла телефон повыше и с недоумением уставилась на экран. Понятное дело, что в лесу не было сигнала, но здесь-то он должен быть?

Деревня. Это место далеко от деревни. Здесь только один дом. И много снега. И волки. И озеро, которое я так и не увидела.

Сзади раздался голос:

– Даже если ты поднимешься на крышу, связи все равно не будет.

Опустив руку и повернувшись к нему, я увидела, что он стоит, прислонившись плечом к холодильнику, со скрещенными на груди руками.

– Вообще ничего нет, что можно было бы использовать для связи, даже рации? – Я удивленно подняла брови, думая, что он издевается надо мной. Он не мог добровольно отказаться от общения с внешним миром, заперев себя в этом доме. Непонятно, что это для него – лечебная терапия или способ самоистязания, – но ни один человек не сможет долго это выносить.

Он отрицательно покачал головой.

– Приезжающие сюда не хотят, чтобы их нашли. Ты не думала об этом, когда поднималась на огромную гору?

– Мне никто ничего не сказал! – В тот момент мне захотелось что-нибудь швырнуть в него, но в моей руке был только телефон, поэтому я прикусила губу и спрятала телефон в карман. – Слушай, мне нужно идти. – Приближался вечер. Совсем скоро стемнеет. Мне нужно было выбираться отсюда как можно быстрее.

– Как ты пойдешь с такой ногой? – снова спросил он, показывая пальцем на мою перевязанную голень. – Если считаешь, что не станешь легкой добычей для волков, то, конечно, иди. Караеля, который мог бы тебе помочь, тоже нет.

Моя челюсть отвисла от удивления.

– Если я пробуду здесь до наступления темноты, то уже не смогу уйти до утра.

– Молись, чтобы уйти хотя бы утром, – прошептал он, направляясь к волку. – Потому что я уже давно слышал о надвигающейся буре.

– Я ухожу. – Я не желала терять время на раздумья. Нога была в порядке, и я могла идти. Он стоял рядом со мной, когда я взяла окровавленный нож, который бросила в волка, и вытерла его грязным полотенцем, валявшимся рядом.

– Не совершай глупости.

– Человек, который привез меня сюда, ясно дал понять, что они работают посменно. Может быть, он все еще где-то здесь, поблизости. У меня будет шанс поймать его внизу. Он не мог сделать всю работу так быстро. Наверное, сейчас он как раз заканчивает или, может быть, все еще работает.

– Что за чушь ты несешь, Караджа. Успокойся и не дергайся. Я сказал, что утром отвезу тебя.

– Заткнись! – Я возмущенно повернула голову в его сторону. – Я осталась только потому, что ранила волка. Я не знаю, прикидывался ли Али Фуат Динчер или говорил серьезно, но с этого момента мне абсолютно все равно, вернешься ты в Стамбул или нет. И если в этой истории кроется что-то еще, я сама это выясню. Мне не нужна чья-то помощь. – Он стоял рядом со мной. Когда он повернулся лицом к свету, показалось, что его золотисто-карие глаза почернели. – Ты можешь оставаться здесь столько, сколько тебе хочется. Хоть умри на этой безлюдной горе, без связи, без транспорта… Мне плевать!

Поскрипывание пола было единственным звуком, который сопровождал меня, когда я шла к двери. Открыв ее, я столкнулась с потоком ледяного воздуха, обрушившегося на меня.

– Ты действительно думаешь, что жалкий кухонный нож защитит тебя от опасностей этого леса? – произнес он насмешливо, стоя в дверном проеме, спрятав руки в карманы спортивных штанов.

Я молча вышла и громко хлопнула дверью. Еще недавно чистый двор теперь был укрыт пушистым снежным ковром. Обмотав шарф вокруг лица так, чтобы открытыми остались только глаза, я пошла прямо, стараясь не обращать внимания на боль в ноге. Все, чего я хотела – выбраться отсюда.

Что я вообще тут делаю? Я удивилась, осознав, что за сегодняшний день задала себе этот вопрос уже несколько раз. Если бы, узнав о том, что мой рейс отменен, я поступила разумно и вернулась домой, то сейчас бы лежала в теплой постели, смотря фильм и уплетая что-нибудь вкусненькое. Но нет, Караджа вечно попадает в неприятные ситуации, потому что Караджа не думает о последствиях, Караджа безрассудная, и в один прекрасный день ей это дорого обойдется.

Спускаясь по крутому склону и поднимаясь по извилистой тропинке, я с трудом различала окружающую обстановку. В какой-то момент я споткнулась и упала на колени, но быстро встала, опираясь на ладони, и пошла дальше. Судя по мучительной боли, которую я испытала, когда виски попал на мои руки, потребуется немало времени, чтобы раны зажили. У меня не было даже перчаток. Я сняла их и бросила на землю в том месте, где ударила волка ножом Они были порваны, и даже если бы я нашла их сейчас, вряд ли от них был бы какой-то толк.

Я действительно идиотка. Я могла взять машину напрокат или попросить у Октем. Несмотря на то что, скорее всего, эта развалюха сломалась бы еще до горной дороги, внутри сломанной машины я была бы в относительном тепле и безопасности. Но вместо этого я иду по открытой местности, предлагая себя хищникам в качестве аппетитной добычи. И мое имя красноречиво подтверждает это.

Может быть, вернуться? Нет, я не хочу возвращаться. Потрясение, вызванное ранением волка, затуманило мой разум, и я была сосредоточена исключительно на его спасении; но теперь, учитывая, что я зашила ему рану, можно успокоиться, ведь я сделала все, что могла. Этот человек, имени которого я даже не знаю, был странным. В тот день, на кладбище, я оказалась во власти такой ярости, что могла бы забросать его всем, что попалось бы под руку. Я дала ему пощечину, несколько раз толкнула и обрушила на его грудь шквал ударов, но он не проронил ни слова. А теперь он говорил мне: «Я не убивал». Но если он действительно так думает, то зачем ему заявлять, что он позаботится о том, чтобы его кулаки больше никому не причинили вреда?

Нет. Должно быть не так. Он должен реагировать соответственно. Он должен кричать: «Я невиновен, что ты выдумываешь, женщина!» Он не вел бы себя таким образом. Он не подливал бы масла в огонь моего гнева.

Когда я наступила на засыпанную снегом ветку, она треснула, издав громкий звук, который эхом разнесся по лесу. Я инстинктивно замерла на месте и настороженно огляделась по сторонам. Сколько я уже прошла? По моим расчетам, я уже должна была дойти до дороги, на которой меня оставил господин Сеит. Черт. Я оставила свой чемодан где-то здесь, под деревом, на которое забиралась, но я уже давно прошла мимо него и не заметила. Желания вернуться и поискать его, конечно же, не возникло.

Я тихо взглянула на нож, который держала в руке, а затем, подвигав пальцами, усилила хватку.

– Из-за снега и метели ничего не видно, – прошептала я себе под нос, изо всех сил стараясь дышать через шарф. Если бы Мелисса задала вопрос прямо сейчас, я бы без колебаний сказала ей, что ненавижу снег. Я возненавидела его прямо в эту секунду. Особенно из-за того, что он идет так сильно. Конечно, я не могла узнать места, по которым проходила раньше, потому что теперь все было покрыто плотным белым покровом. Может быть, я шла по дороге, а может, и нет… Я не знала точно.

Услышав шум, доносившийся из кустов спереди, я опустила шарф с носа и вдохнула так глубоко, как только смогла. Вот теперь я влипла. На этот раз мне может не повезти, как в прошлый; даже если я брошу нож, то могу не попасть, а если и попаду, то зверей может быть несколько.

В тот момент я хотела, чтобы время повернулось вспять и я не покидала деревянный дом. Но, увы, я знала, что даже если бы я вернулась, то не смогла бы заставить себя остаться там, ибо сила упрямства и гордости, владевших моей душой, была известна лишь мне самой.

Со всех сторон меня окружали густо растущие деревья, а я двигалась по относительно открытому, ровному участку земли; остановившись, я пригнулась и посмотрела в сторону кустов. На улице темнело. Совсем скоро я стану ужином для стаи волков или медведя.

Сжав губы, я почувствовала, как сердце бешено колотится в груди, хотя до этого я не замечала даже того, насколько прерывистым и тяжелым стало мое дыхание. Оказавшись здесь, я осознала, что два месяца тренировок в спортивном зале не стоят и ломаного гроша, потому что моя сила была ничем по сравнению с силой дикого зверя. Что я сделаю? Ударю его кулаком?

Может быть, у него было оружие. Или надо было попросить ружье в кафе, возможно, они не отказали бы…

Хоть я и не умею стрелять…

Прищурившись, я разглядела сквозь густой снегопад животное в кустах; видна были лишь половина его морды – это была собака, или волк, или… кто это, черт возьми? Шакал. Это был шакал. Мелисса говорила, что они, как правило, передвигаются стаями.

У него были большие, но прижатые уши, он склонил голову и коварно смотрел одним глазом. Если бы сейчас мой страх принял человеческое обличье и оказался рядом со мной, он бы обрушил на меня шквал ударов, и я оказалась бы в больнице исключительно из-за силы его побоев. Сколько их? Есть ли другие? Может быть, если я повернусь, то окажусь лицом к лицу еще с одним.

Боль в ноге стала невыносимой; я боялась рухнуть на землю, но понимала, что, если я упаду, он не будет ждать ни секунды и нападет на меня. Непрерывный зрительный контакт был моим единственным способом сдерживать его. Может быть, он уйдет? Мои познания о животных ограничивались базовым пониманием того, что некоторые из них питаются мясом, а другие – растениями; шакал, несомненно, относился к первой категории.

Не в силах удерживать поврежденную ногу в одном положении, я слегка согнула колени и опустилась на корточки. Нога судорожно подергивалась. Шакал показался из кустов, и тут же я заметила еще одну особь, следовавшую за ним по пятам. Черт. Он действительно не один.

Внезапно мою поврежденную ногу сковала острая боль от судороги, отчего я непроизвольно прикусила язык и уронила нож. Взгляд шакала устремился на блеск металлического предмета, упавшего на землю из-за моего резкого движения, и он тут же, вытянув передние лапы и прыгнув, перешел в атаку; все это произошло молниеносно, за считанные секунды.

Позади меня раздался щелчок, за которым последовал выстрел. Не успев отвернуться, я увидела, как шакал, сраженный выстрелом в голову, рухнул на землю, а в следующее мгновение чья-то рука обхватила мою талию; я ожидала, что упаду, но вместо этого оказалась прижатой к твердому и шершавому стволу дерева. Я попыталась закричать, но ощутила, как чья-то ладонь закрывает мне рот, и мои глаза расширились от страха. Раздался еще один выстрел.

Он был здесь. Его фигура нависла надо мной. Его голова находилась прямо над моим плечом, но не соприкасалась с ним; одной рукой он зажимал мне рот, а в другой держал черный матовый пистолет. Услышав позади мучительный вой подстреленного зверя, он прошептал:

– Будь то волк, медведь или шакал… – затем отстранился, и приблизил свое лицо к моему. Его глаза, сверкающие золотистыми отблесками, оказались прямо передо мной. – Истинная опасность этого леса – это я, Караджа. Поздравляю, ты угодила прямо ко мне в сети.

– Где дорога домой? – спросила косуля, и волк указал ей на свое логово.

5. В объятиях лжи

Существует нерушимая связь между упрямством человека и его склонностью совершать то, что он поклялся не делать, или оказываться в ситуациях, которых он стремился избежать. Возможно, Вселенная еще не освоила понятие отрицания и понимает намерения человека только через его действия. Произнесенные слова и мысли обладают способностью рано или поздно воплощаться в реальность.