Не успеваю я придумать ответ, как он подходит к холодильнику и достает поднос с фруктами, сыром и крекерами. Их яркие цвета слишком жизнерадостны для напряженной атмосферы, царящей на кухне. Как черные и белые детали в интерьере вокруг нас, мы с Хейденом полные противоположности. Он властный и жесткий, а я нежная и ранимая.

В идеальном мире мы бы дополняли друг друга.

В извращенном мире мы уничтожаем друг друга.

Он ставит еду рядом со мной, и я смотрю на нее без энтузиазма. Я не обманывала, когда говорила, что у меня нет аппетита, когда я в стрессе. Из-за смерти отца и моей текущей финансовой ситуации я сейчас такая худая, какой в жизни еще не была. Так и не подумаешь, глядя на то, как смотрит на меня Хейден.

Как сейчас, например.

Он берет крекер, кладет на него кусочек сыра и протягивает мне. Я качаю головой. Энергично. Все, что он делает – кроме его лживых подстав, – все сексуально. Будь я проклята, если позволю ему соблазнить себя гребаным кусочком сыра. Не говоря уже о том, что принять что-то из его рук – значит, сдаться.

– Я и сама могу.

– Я знаю.

– Хейден… – предостерегаю его я.

– Или это, – говорит он, поднимая крекер, – или мой член. Выбирай.

У меня отвисает челюсть. Он решает мгновенно воспользоваться моим замешательством и засовывает крекер мне в рот. Окидывая его убийственным взглядом, я жую, мысленно оценивая яркий вкус, обволакивающий мне язык.

– Хорошая девочка, – бормочет он.

Я закашливаюсь, широко распахнув глаза. С усилием проглотив еду, я снова поглядываю на него искоса. Хейден берет в руки клубнику и медленно вонзается в нее зубами, не отводя взгляда от моих глаз. По его длинным пальцам стекает сок, и у меня пересыхает во рту при воспоминании о том, что он делал этими пальцами со мной.

– Мои глаза выше, – лениво протягивает он.

Я замираю, когда он ловит мой похотливый взгляд, и отвожу глаза. Он тут же цепляет меня за подбородок и поворачивает голову обратно к себе.

– Открой рот, – говорит он. Когда я размыкаю губы, его зрачки сужаются. – Какая хорошая девочка.

По моей коже пробегает жар от его похвалы. От сочетания возбуждения и гнева я распаляюсь и начинаю дрожать. Я сжимаю бедра и пытаюсь мысленно отвлечься от мужчины передо мной на что угодно другое, но он продолжает привлекать мое внимание каждым движением и произнесенным словом.

Я призываю себя сохранять спокойствие, пока не съедаю достаточное количество еды, и тогда спрыгиваю со столешницы, пока Хейден не успел остановить меня. Оббежав кухонный остров и встав с противоположной от Хейдена стороны, я качаю головой.

– Я наелась.

Он кладет обратно кусочек ананаса и берет салфетку, чтобы вытереть руки.

– Тогда пора в кровать.

– С тобой я спать не буду.

Он вскидывает голову.

– Будь любезна, повтори?

– Нет.

В его глазах пляшут искорки веселья.

– Я не согласен.

– Я серьезно. Мне нужно время все обдумать.

– Можешь обдумать. В моей кровати. Рядом со мной.

Я уже близка к тому, чтобы затопать ногами, как капризный ребенок.

– Ты меня не слушаешь.

– Я прекрасно слышу тебя. Я просто отклоняю твое предложение.

– Это не предложение, не просьба и не что-то на хрен еще, что требует разрешения.

– Не выражайтесь, мисс Грин.

Из меня вырывается искренний крик. Его звук отскакивает от стен и мебели, пронзая мои барабанные перепонки достаточно резко, чтобы я прекратила. Когда я смыкаю губы, Хейден наклоняет голову.

– Стало лучше? – спокойно спрашивает он с упреком в голосе.

– Не особо.

– Подойди сюда.

Это не просьба.

Я смотрю на него с подозрением.

– Зачем?

– Ты выглядишь уставшей.

– У меня был довольно выматывающий день, – я не пытаюсь скрыть сарказм в голосе. – Не часто я обнаруживаю, что мужчина, с которым я живу, и есть мой сталкер.

– Не часто мужчина находит женщину, ради которой он готов разрушить весь мир.

Я склоняю голову, на секунду закрыв глаза, и расстроенно вздыхаю, не обращая внимания на то, как екает сердце у меня в груди.

– Прекрати. Я не могу быть с тобой сейчас.

– Идем, Кэлли.

Он говорит нежным и тихим голосом, который ложится, как бальзам, на мою раненую душу. Я ударяю ладонями по столешнице, чтобы удержаться и не пойти к нему. Удержаться и не принять утешение от чудовища.

– Мне нужно побыть одной, – говорю я тихим и слабым голосом. Каждый раз, когда я отказываю Хейдену, в моей защите от него появляется трещина. Когда он ведет себя как самодур, у меня получается залатать дыры в своей броне, но когда он поворачивается ко мне своей нежной стороной…

Он уничтожает меня.

– Пожалуйста, – я выдыхаю свою просьбу, последнее проявление моего бунта – слабость и отчаяние в одном слове.

Хейден смотрит на меня через стол, физически он близко, но эмоционально отстранен. Непримиримое противоречие между нами – третья сторона, нависшая над нашими отношениями. Или над тем, что от них осталось.

Красивый мужчина передо мной с трудом сглатывает и тут же с шумом резко выдыхает.

– Очень хорошо.

Я не спрашиваю, что он имеет в виду. Пользуясь небольшой передышкой, я огибаю кухонный остров. И Хейдена. Коснувшись ногами ковра, я направляюсь в сторону гостевой комнаты, расположенной на расстоянии нескольких комнат от спальни Хейдена.

Все это время по спине то и дело пробегает холодок, и все мои органы чувств напрягаются, чтобы уловить малейший признак того, что он следует за мной. Дойдя до коридора, я осмеливаюсь бросить на него взгляд через плечо.

Хейден стоит там же, где и был, – на кухне. Все его тело напряжено, и он совсем не двигается, но у меня не от этого перехватывает дыхание. Он схватился руками за столешницу, наклонил голову, и все его тело выражает поражение и откровенное отчаяние.

Я прикусываю щеку изнутри, чтобы удержаться и не позвать его. Или, что еще хуже, вернуться к нему. Мне не плевать на Хейдена, но проблема между нами не будет решена, если он не сможет понять, насколько его поведение ранило меня.

Мне приходится собрать всю свою волю в кулак, чтобы повернуться снова и шагнуть. Сдвинувшись с места, я ускоряю шаг, пока не добираюсь до пустой спальни и не закрываю за собой дверь на замок.

Мои губы изгибаются в мрачной улыбке, когда я шумно прислоняюсь к двери. Хейден, возможно, расстроится, потому что я закрылась в комнате, но он не оставил мне выбора. Мне нужно уединиться.

Хотя я не особо верю в то, что простой металлический механизм удержит его. В моей квартире такое не сработало.

Со стоном я соскальзываю вниз по двери, пока не касаюсь задницей пола. Подтянув колени к груди, я упираюсь в них лбом и обхватываю ноги руками. Свернувшись в тугой комочек, я выпускаю слезы.

Я оплакиваю свое истерзанное сердце.

Я горюю о своем обманутом доверии.

Я скорблю о моем безрадостном будущем.

Как мне преодолеть ложь Хейдена? Возможно ли это вообще? Понятия не имею. Неизвестное пугающее чувство, слившись с мучительной болью, рождает невыносимую тревогу, от которой мои рыдания усиливаются. Все мое тело лишь кожа и кости, крепко сцепленные вместе, а внутри я распадаюсь на куски.

Как один человек может причинить столько боли?

От моих рыданий позвоночник слегка ударяется о деревянную поверхность за спиной – стаккато, ставшее саундтреком к моему несчастью. В каждом содрогании и каждой слезинке отзвук моего кровоточащего сердца, которое изо всех сил пытается биться, хотя я задыхаюсь.

Я чувствую присутствие Хейдена еще до того, как слышу его голос:

– Малышка?

От ласкового обращения моей душе хочется протяжно выть. Я кусаю свой кулак, пока на языке не появляется привкус крови. Я не могу выйти к нему, я же сама хотела побыть одна. Но когда я слышу его голос и беспокойство в нем… Я, словно наркоман, жаждущий дозу, зная, что она навредит.

Тишина наэлектризована и становится все более вязкой с каждой секундой, которую я провожу в молчании. Мои всхлипы тут же стихают, когда Хейден встает по другую сторону двери. Я прекращаю их не ради него. Я делаю это для себя.

Я не дам ему повода разнести замок вместе с остатками моего достоинства.

Слыша звук удаляющихся шагов, я издаю вздох облегчения. Может, мне и удалось задержать дыхание, когда между нами было расстояние всего в три дюйма, но слезы продолжали катиться по моему лицу. Мне даже приходит в голову, что они не прекратятся. Но, как и все в жизни, они тоже закончатся.

Я лежу на полу, наплевав на удобства и все остальное, пытаясь ухватиться за блаженную передышку во сне. Закрыв глаза, я концентрируюсь на биении моего сердца вместо того, чтобы думать о человеке в коридоре. Вот только мой ум отказывается помогать мне. Может, я и сказала Хейдену, что он никогда не завладеет моим сознанием, но я солгала.

Этот мужчина идет за мной даже в мои сны.

Превращая их в кошмары.

Глава 3

Хейден

Не день, а сплошная катастрофа.

Я хватаюсь за столешницу и сжимаю ее до дрожи в руках, до боли в мышцах. Этот небольшой дискомфорт меркнет перед обжигающим меня разочарованием и чувством вины, разливающимся внутри расплавленной лавой. Мне хочется вырвать это ощущение из своей груди, но никакое насилие не избавит меня от незваного чувства.

Моя единственная надежда обрести покой заключена в женщине, которая презирает меня.

Я отталкиваюсь от стойки и иду в гостиную. Мысли у меня в голове разбросаны, как жемчуг на полу. Я наклоняюсь, чтобы поднять бусины, и проклинаю себя за то, что не спрятал их лучше. Если бы я не был одержим желанием найти обидчика Калисты, я бы не забыл достать жемчужины из кармана куртки.

В считаные секунды они возвращаются туда. Все шестьдесят четыре. Я пересчитал их в ту ночь, когда впервые пробрался в квартиру Калисты. Я хотел узнать, сколько раз мне придется трахнуть себя, прежде чем я верну ей ожерелье целиком. Оказалось, что столько бусин и не потребовалось.

Мог бы сообразить.

Я невольно поворачиваю голову в направлении гостевой комнаты, мой взгляд жадно ищет Калисту. В коридоре пусто. Внутри меня вместе с отчаянием растет непреодолимое желание Калисты. Узнав, что во всех трех делах фигурирует определенный наркотик, я захотел унять свою тревогу в ее жарком лоне и теплых объятиях, но тот взгляд, которым она меня пронзила, когда я вошел в комнату…

Я мотаю головой, словно это поможет мне избавиться от ее образа, застывшего в воображении. Она смотрит на меня, и в ее взгляде читается нечто гораздо ужаснее гнева. Боль от предательства. Я бы все отдал, чтобы избавить Калисту от нее. Быть свидетелем этой боли – уже невыносимо мучительно, но знать, что ты сам причинил ее?..

Чудовищно.

Я не стану извиняться за то, что преследовал ее. Если бы я сказал, что сожалею об этом, то солгал бы, а я и так уже достаточно ей врал. Но это не значит, что я расскажу ей всю правду об убийстве ее отца. Если Калиста сейчас думает, что ненавидит меня, то, узнай она о случившемся, у меня не останется ни единого шанса завоевать ее сердце.

Я уже и так наверняка все их упустил.

Но я не сдамся. Не теперь, когда она стала смыслом моей жизни. До нее я просто существовал. Сейчас, когда я испытал на себе ее нежность, я не могу вернуться к прежней жизни.

Мести недостаточно.

Возможно, ее всегда было недостаточно.

Моя жажда справедливости никуда не исчезла. Более того, она усилилась, когда я узнал о том, что пережила Калиста. Смерть секретарши привела меня к убийству сенатора Грина, которое, в свою очередь, разрушило жизнь Калисты. Я все исправлю, сколько бы времени у меня ни ушло на это.

Сильнее моей решимости только моя потребность в Калисте.

Я смотрю в окно на линию горизонта. Огни города сражаются с темнотой ночи и бросают отсвет на все, чего касаются. Калиста проделывает то же самое со мной. Она проливает свет на мою темную душу.