Смущённая эльфийка, чуть помедлив, дождавшись, когда я сам добреду до костра, вновь вернулась ко мне и спокойно продолжила начатое. Стянув мои портки, наложила повязки на свежие раны, из-под которых маленькими точками на теле красовалась едва подсохшая кровь. Человек отбивная – вот кто я. Справа на рёбрах постепенно темнел огромный синяк. Кулаки моих рук, словно я колотил ими стену, стёрты, множественные ссадины и рассечения на руках и ногах, разбитые колени, опухла лодыжка. Будто под машину попал, хотя если вспомнить того верзилу, его зелёные ручищи, кубы пресса и мышцы на зелёном теле, мда… под машиной, наверное, было бы мягче.

За эльфийкой, притянувшей мне шкуру и сейчас развешивавшей у огня мои одежды, подходит тётка в балахоне.

– Моей магии исцеления, как и потраченного капитаном зелья, нехватило. Ран слишком много, некоторые можно и нужно зашить, да только иглы у меня нет, как и пойла, чтобы всё обеззаразить. – Слова «шляпницы» (так я прозвал сбежавшую из Хогвартса старуху) звучали на удивление рассудительно. – Вы уже решили, кто новенького ночью греть будет? Пусть сейчас и лето, ночи-то в лесу холодные. Крови он много потерял, может и окочуриться.

Воцарившуюся тишину прервало вопрос азиата:

– А он точно человек, ну, вы, думаю, меня поняли… – взглядом указав на область паха, раздосадованно проговорил самурай.

– Да наш он, и хватит, дружище… – хлопнув того по спине, спокойно выплюнул великан. – Я теперь как ты, тоже слегка в неловком положении, но чтобы из-за члена род людской под сомнение ставить… не перебарщивай, капитан.

– Ладно, мужчины, раз никто не хочет оказать помощь молодому приключенцу, придётся тётушке…

– Я сама его согрею. – Вогнав в песок рогатую палку с надетой поверх моей рваной рубашкой, подала голос эльфийка.

– Хо-о-о-о… – удивленно, шляпница корчит мерзкое лицо, словно собирается оспаривать место со мной под одной шкурой. Хотя нет, здесь что-то другое, чую, сейчас начнётся срач. – Светлая эльфийка добровольно возляжет с человеком? Неужели его копьё…

Взгляды женщин пересеклись, и ведьма внезапно замерла, так и не закончив заготовленной реплики.

– Ну же, скажи ещё хоть слово, кляча. – К тому моменту, когда мой взгляд переместился со старухи на эльфийку, молодая блондинка стояла в совершенно другом месте. Дугой изгибался натянутый лук в её руках, эльфийка готовился пустить стрелу в совершенно беззащитную цель, находившуюся от стрелка на расстоянии чуть больше метра.

– Эрлина, убери лук, это приказ! – выронив из рук тарелку с супом, схватился за свои ножны самурай.

Ведьма насупилась, чувствуя поддержку товарищей, сквозь зубы рычит:

– Кляча, я то? Мне только сорок пять, а тебе сколько, грязнокровная подстилка, семьсот, восемьсот?

– Ах ты ж гномья фекалия, мне всего сто три! – не сумев сдержать гнева, крикнула эльфийка и на мгновение я увидел, как дрогнула её рука, как на лице всплыл испуг от предчувствия неотвратимого будущего. Стрела, почувствовав свободу, сорвалась с пальцев и устремилась вперёд. Казалось, ведьма даже не успеет удивиться тому, что её пробьёт. Внезапным спасением ведьмы и преградой для стрелы стала протянутая рука возникшего из неоткуда здоровяка.

Летучая смерть блеснула жалом в свете костра, вонзилась в руку верзилы всего на пару сантиметров.

– Эрлина! – Самурай с запозданием возник перед эльфийкой. Катана, спрятанная в ножны, мощным толчком в плечо выбила лук из рук растерявшейся молодой эльфийки: – Ты только что чуть не убила нашего мага. Это покушение. Я буду вынужден сообщить об этом главе гильдии! – показав воинственный настрой, самурай встаёт между дебоширами.

– Таютоми, не стоит, это лишь царапина. – выдернул стрелу варвар, потом поднял руку, показав, как быстро затягивается красная дырка. – Не забывай, я ваш щит, а роль щита – защищать, забей. Завтра я буду как новенький. – реплика здоровяка слегка сняла напряжённость с лица ведьмы, эльфийки, но не с самурая.

– Правила есть правила. Мы и так потеряли новичка. Что было бы, если бы ты не успел? – командным голосом, показывая свой статус и неприклонность, говорит самурай.

– Завтра нашли бы другого целителя, хе-хе-хе. – пошутил громила, от чего ведьма глаза выпучила. – Забей, говорю. А ты, лесная, если хочешь жить, лучше ярость свою в жар преврати и мальца согрей, а не то оба в этом лесу навсегда останетесь.

Аура угрозы и страха буквально заволокла всё небо и окружающий нас лес. Слова варвара, приобретя силу магического заклинания, угнетающе подействовали на разум – да так, что даже мне захотелось попытаться успокоить эльфийку. «Что это? Дебаф какой-то, или, может быть, сила громилы, генерирующая в словах угрозу?» Ответа я пока не знал, единственное, на что у меня хватило сил, – так это жалкое, скулящее:

– Воды… дайте, пожалуйста, воды.

Убийственные взгляды товарищей, готовых рвать друг друга на куски, сменились на растерянные, понимающие и заботливые. Подняв с земли, а затем и убрав за спину свой лук, эльфийка тут же снимает с пояса какой-то мешок с булькающей жидкостью, а самурай, словно ничего и не было, протягивает ей деревянную кружку.

– Я знаю, что у эльфов не принято икшаться с людьми… Можешь не пачкать свой бурдюк о человеческие губы. – хмуро заявил командир-азиат.

– Я полукровка, и мне плевать на предрассудки двух народов… – рукой отбивая в сторонку сосуд, рыкнула блондинка. – Таютоми, она первой начала, спровоцировала, ты же слышал, и всё равно собираешься винить меня, сообщить гильдии?

– Да, она начала первой, но убить попыталась именно ты. – коротко ответил самурай, а после, повернувшись к эльфийке спиной, вернулся обратно к поваленному дереву.

Эрлина, так же отвернулась от него, присела на колено, подалась ко мне. Сначала лицо её выглядело сильно расстроенным, затем, заметив, как пристально я за ней слежу, превратилось в злобное. Закатив глаза и выругалась на непонятном языке, она помогает мне попить. Да уж, стал причиной их раздора и проблем, мне очень и очень жаль.

Несколько жадных глотков прерываются выдернутой из моего рта деревянной штукой, напоминавшей горлышко от бутылки. Выказав опасения по поводу возможного повреждения моих внутренних органов, эльфийка юрко крутанув укрывавшей меня шкурой, оказывается в плотную подле меня. После чего, движение за движением, принимается раздеваться, выкидывая свои шмотки у костра.

– Не подумай лишнего, человек. Передача тепла от тела к телу куда более эффективная, когда оба голые… – ещё некоторое время эльфийка предупреждающе что-то мне вещала, но с того момента, когда её плоская грудь (единичка) уткнулась мне в плечо, я уже попросту не мог эту девку слушать. Царапающие руку женские соски нервно будоражили мужское естество. Желая спрятать срамоту, я было попытался повернуться на бок, но обхватившие меня за туловище руки не позволили даже шевельнуться.

– Эй, не ёрзай, шкура и без того маленькая. – слегка дотронувшись до одной из моих ссадин, рычит Эрлина. Больно мне, и извиняться приходится тоже мне:

– Прости.

– Хорошо, прощаю тебя, Антилох. – рука эльфийки с живота моего съехала чуть ниже, легла на колючую область выше паха. – Благодаря твоим честным словам я сразу поняла твои чувства. Мне приятно, что такая как я может вызывать не только отвращение, но и влечение, поэтому прошу, просто отдыхай и набирайся сил. – внезапно ласково, заботливо шептала мне на ухо Эрлина, а после, игриво цепанув ладошкой мой поднявшийся ствол, добавила:

– Как только встанешь на ноги, быть может, и я захочу попробовать восхититься здоровым и сильным человеком.

Последние слова Эрлины как ящик энергетика, залитый в пятиклашку.

Этой ночью от нежных женских прикосновений, жарких сопящих вздохов и наигранных стонов на ухо, стояка и бешеной нервозности, я стойко верил в то, что не смогу уснуть. К счастью, у израненного тела и угасающего разума на остаток ночи были собственные планы.

Глава 3

Ночка выдалась максимально нервозной: несколько раз просыпался от боли, несколько раз – от жажды и жара, которым пылало нагое тело эльфийки. Нежно посапывающая на ухо Эрлина едва ли ляжку мне до крови не протёрла своим щетинистым, колючим ёжиком на лобке. И как бы я, девственник-одиночка, должен был бы радоваться столь приятной близости – и я радовался, вот только было одно «но»: кинжал, который Эрлина, просыпаясь ночью, зачем-то положила мне на живот.

Приставать и тем более лапать вооружённую эльфийку, что ещё пару часов назад едва не пристрелила товарища по команде, было слегка боязно. Пусть её вчерашняя выходка и оказалась случайностью, но в очередной раз испытывать судьбу и тем более умирать из-за того, что полапал настоящие титечки, не очень-то хотелось. Да и, хорошая она, кажется.

С наступлением нового дня работяги-авантюристы из нашей компашки не торопясь просыпались, умывались, готовили завтрак и приходили в себя. Наш лагерь медленно оживал, когда неподалёку, за ручьём, уже затух последний костёр одной из трёх групп авантюристов, так же участвовавших в групповой зачистке. С вчерашних слов кепа, обсуждавшего среди ночи с ведьмой похороны новичка в лесу (слава богу, не меня), понял, что наши соседи – как и мы – отряд, собранный экстренно из рубрики «брали кого есть». Орки, нагрянувшие в эти земли, оказались какими-то неправильными, кочевыми, дикими, свирепыми и достаточно умными для обхода границ человеческого королевства. В здешних землях редко встречались силачи-авантюристы уровня Таютоми и ведьмы (которая оказалась целительницей и волшебницей). Также местный лорд оказался ссыклом, закрывшимся в своём замке. Вместо защиты своих крестьян и земель он отвалил бабок гильдии, те, в свою очередь, разместили экстренный запрос с доплатой, и вот мы здесь.

Стоявший последним в дозоре здоровяк, устало зевая, тяжёлыми шагами двинулся к капитану:

– Таютоми, я вздремну чутка, а потом в путь…

Мечник поднялся, проверил свои темнобордовые пластины, закреплённую на поясе катану, а также вспомогательный меч и кивнул:

– Спасибо за работу, Грог, крепкого тебе сна.

– Ты как всегда… – едва здоровяк опустил сраку на землю, как тут же широко зевнул, – слишком серьё… хр-р-р-р…

Заснул, блять, взял и заснул! Ахренеть, да это же суперсила покруче физической суперсилы. Храп здоровяка был настолько громким, что с нервным тиком на лице, морщась и быстро-быстро дергая острыми ушками, проснулась недовольная эльфийка. Потянувшись, явно забыв, что голая, Эрлина вздрогнула, а я, схватив шкуру и отвернувшись, тут же поднял «типа одеяло вверх», прикрыв женскую грудь от посторонних глаз.

– Ой, – оглянувшись, перехватила шкурку эльфийка, а затем, косясь на меня, сказала: – Хорошо выглядишь, Антилох. Уже хотя бы похож на живого мертвеца.

– Чё, тут что, ещё и нежить, то есть живые трупы, вампиры, оборотни обитают?! Богиня, сука ты сутулая, верни меня обратно!

Мимо проходившая тётка, кинув косой взгляд на болтавшую со мной Эрлину, вновь брызнула ядом из своего поганого рта:

– Грязнокровка, почувствовала ли ты что-то ночью? Может, эльфийское дитя наконец-то стало женщиной?

Ну вот опять. И чё этот капитан опять молчит?

Отчуждённо и недовольно, стойко терпя оскорбления и издевки, эльфийка, затянув под одеяло свою одежду, максимально медленно, чтобы я как бы ненароком смог увидеть и разглядеть её оголённую грудь, потянулась за своим кинжалом, который я благополучно отложил в сторонку часа три назад. Мда, сисечки мелкие, я ими сколько ночь помню любовался, слегка двигая плечом ловил каждое соприкосновение. И теперь, когда они вот-вот исчезнут под плотной, тугой тканью, так же смотрел, как в первый и последний раз, с наслаждением и придыханием.

– Хватит её поддевать, это жестоко и нечестно с вашей стороны. – Когда груди пропали из виду, собрав крупицы мужества находившиеся в моём теле, кинул, как мне казалось, гневный, но на самом деле жалостливый взгляд на ведьму.

– Хо-о-о… – вновь мерзкое лицо ведьмы становится ещё более отвратительным. Она собиралась с мыслями, готовила оскорбления, как вдруг наконец-то вмешался этот «капитан»:

– Хватит, осмотри новичка и не лезь к ним. – выдал грубо Таютоми. Блин, я думал, он одинаково строг ко всем, а тут… «Все равны, а ведьма равнее» получается? Любимица его, о, может, он по милфам?